Либо же сам рхеец в своем настоящем теле?
Юрий выпрямился, взирая на каюту сверху вниз. Он на секунду попытался представить себя столетним существом, наполненным колоссальным жизненным опытом, но вынужденного вновь и вновь выполнять одну и ту же работу, ради которой тебе вновь и вновь продлевают жизнь за чужой счет.
Ему стало тоскливо.
– Дядя Юра? – раздался за спиной потрясенный детский голосок.
Гарин развернулся так резко, что скрипнули подошвы ботинок.
Из-за мушки автомата на него смотрели широко распахнутые глаза шестилетней девочки с пушистой непослушной шевелюрой. В тонкой руке она сжимала тряпичную куклу с глазами-пуговицами.
– Дядя Юра! – радостно воскликнула девочка. – Мы так долго тебя искали!
Автомат в руках Гарина затрясся, мир поплыл кругами.
– Валентина? – только и проговорил он непослушными губами.
Моргнул, прогоняя слезу. Голова закружилась, он выставил в сторону руку, хватаясь за стену…
Пальцы налетели на продолговатую жестяную коробочку, смели ее с небольшой тумбочки. Та приземлилась на пол, раскрылась, разметав вокруг прямоугольные разноцветные бумажки.
Фантики, бесполезные сувениры с Земли.
Юрий лежал на жесткой кровати, накрытый тонким шерстяным одеялом. Он повернул голову и увидел прямоугольное окно, за которым огромная ажурная арка с надписью «Рекреационные залы» вздымалась до самого неба, разделенного на ровные светящиеся панели.
Это была его комната на Земле, в жилой части ковчега «Пилигрим-2»!
Гарин так резко сел, что часть опустившихся на покрывало фантиков вновь взвились в воздух. Услышал испуганный возглас:
– Эй, потише!
В дверном проеме стоял его «одно-родный» брат Алексей Гарин, точная копия самого Юрия. Алексей держал в руках узкий поднос с маленькими кувшинчиками, в которых обычно держали лечебные отвары.
– Что это значит? – прохрипел Юрий, ошеломленно взирая на брата.
– Это ты нам скажи, – улыбнулся Алексей.
Он поставил поднос на стол, подошел ближе к кровати, разглядывая брата.
– Ты так долго спал, что некоторые решили, будто ты совсем не проснешься, – Алексей сел на край кровати. – Авдеев уже хотел тебя на опыты утащить. Ты как себя чувствуешь?
– Хорошо, – на автомате ответил Юрий. – Подожди, Леша, как такое возможно?
Он протянул дрожащую правую руку – живую, не протез, коснулся плеча брата. Алексей засмеялся, как мог смеяться только он, заливисто, запрокинув голову. Развел руки, приглашая.
И Гарин нырнул в родные объятья, как рыба ныряет в спасительные воды реки. Ему пришлось до боли сжать челюсти, чтобы удержать слезы.
– Это мне не кажется, – прошептал он. – Не кажется.
– Дядя Юра! – в комнату влетела светящаяся от радости племянница. – Ура! Дядя Юра!
Гарин отстранился от Алексея, сгреб Валентину, которая счастливо завизжала.
– Дядя Юра, расскажешь, потом, что тебе снилось?
– Расскажу, – закивал Юрий. – Обязательно расскажу.
– Валентина, – старший Гарин по-отцовски посмотрел на дочь. – Собери пока фантики.
Посмотрел на Юрия, его глаза сделались серьезными.
– Брат, тебе нужно кое-что услышать.
Встал с кровати.
– Ты куда? – Юрий меньше всего хотел сейчас отпускать Алексея.
– Мне нужно отойти. Присмотри за Валей, хорошо?
– Хорошо, – эхом откликнулся Гарин. – Ты надолго?
Алексей лишь неопределенно пожал плечами.
– Вернусь, как смогу.
Он улыбнулся дочери, которая собирала с пола бумажки, вышел из комнаты.
Гарин вытер вспотевший лоб, откинулся на спинку кровати.
За окном было небо Родины, сложенное из старых световых панелей. Слышался размеренный шум курятника, расположенного возле дома. Где-то характерно гудел атмосферный конвертер – старый, пора менять фильтры.
Как такое возможно? Неужели он надышался чего-то в Изнанке? А Стась, Нил, они на самом деле погибли или это тоже привиделось? И удалось ли разведчикам отвоевать поход к Мостику? Так много вопросов, так много нужно сделать!
– Некоторые думают, – между делом сказала девочка, аккуратно складывая фантики в коробку. – Что когда они закрывают глаза, то весь мир замирает.
Юрий с трудом отвлекся от потока мыслей, повернулся к племяннице.
– Что ты сказала, Валя?
– Я говорю, – девочка с удовольствием понюхала очередную бумажку, на которой была нарисована красная ракета. – Что когда ты спишь, то остальная жизнь не останавливается, хотя ты ее не видишь.
– Да, конечно, – Юрий не знал, что тут еще ответить. – Это тебе кто-то в школе рассказал?
– Не в школе, – Валентина наконец сложила фантики, попыталась приладить жестяную крышку на место. – Одна тетенька, красивая такая. Она мне сказала, что некоторые думают, будто когда они спят, то весь мир замирает. Но на самом деле это не так, на самом деле лишь она может так делать.
– Как делать? – не понял Юрий.
– Менять мир пока спит, – Валя справилась с крышкой и положила коробочку обратно на тумбочку. – Она сказала, что точно знает – если ее глаза закроются навсегда, то вместе с ней исчезнет все вокруг.
Гарин смотрел на племянницу с нарастающей тревогой.
– А еще эта тетенька сказала, что очень рада, что смогла найти тебя, – Валентина сложила руки на испачканном красками переднике, с детской наивностью улыбнулась Юрию. – Я думаю, ты ей очень нравишься.
– Кому «ей», – голос Гарина дрогнул.
Девочка задорно захихикала, подпрыгнула на месте и легко побежала в сторону двери.
Юрий дернулся за ней, но провалился в какую-то тьму, липкую и плотную. Полетел вниз, в бесконечный черный туннель, завертелся, забарахтался…
– Юра! – кто-то сильно дернул его за плечо.
Гарин широко распахнул глаза, часто дыша.
Над ним нависало широкое бородатое лицо Одегарда, за которым виднелся потолок капитанского мостика рхейского егеря, мерцающий бледным светом.
– Юра, – радостно повторил Рэй. – Тихомир связался с Кирой!
* * *
Появление Аоки разом изменило все. Во время боя она попала в эпицентр залпов вражеских САО, несколько раз теряла сознание, но каким-то чудом смогла уцепиться клешней «голема» за крепление антенны дальней связи. И пока остальные «блохи» сражались на борту егеря, Кира пыталась реанимировать свой боевой костюм, в котором, казалось, сгорело практически все, в том числе система жизнеобеспечения. А когда, наконец, смогла выйти на связь с товарищами по оружию, то, со слов Тихомира, от радости «забыла как обзываться».
А еще умничка-Кира сохранила свой высокомощный ранцевый заряд, который рейтары прицепили к остывшему реактору и подорвали на небольшом расстоянии от корабля. После чего приготовились драться, если на мощный выброс энергии заявятся рхейцы.
Заявилась «Полынь», мигая огнями и сигналя на всех диапазонах. За ней – два имперских корвета, помятых, но по-прежнему опасных.
Потом «блох» принимали на борт, встречали как героев. Капитан дал команду, и матросы во главе с лейтенантом Джаббаром помогли уставшим и замерзшим контракторам выбраться из закопченных «големов». Всем пообещали хорошую премию от командования имперского флота и один выходной день.
Тело Мартина так и не нашли, хотя на поиски потратили более двух суток. Даже если он и выжил после прямых попаданий тяжелых пулеметов, то уж точно скончался от удушья. Это понимали все, но молчали, подбадривая друг друга ложными надеждами. Лишь на исходе второго дня, когда ждать стало больше нельзя, капитан Кимура по старой флотской традиции объявил рейтара Гавела официально пропавшим без вести.
На третьи сутки «Полынь», имперский конвой и захваченный рхейский дальнобойный фрегат покинули поле боя, взяли курс на соседний межзвездный кластер, в котором находилась ставка флотилии.
Все это время Юрий провел в состоянии глубокой задумчивости. То видение, тот сон, что привиделся ему на борту егеря, оставил столь яркое эмоциональное послевкусие, что Гарин первое время отказывался принимать его иллюзорность. Он даже попытался найти на фрегате ту каюту, в которой ему привиделась Валентина, но тщетно. Лишний раз поразился способности мозга моделировать настолько детальные и правдоподобные объекты, что в них верилось сразу и без сомнений. И оценил по достоинству эту шутку разума, подкинувшего столь искусную обманку.
Однако, реальность переживаний не прошла столь быстро, как краски сновидений. Родина, ее запах, фактура, умиротворение, крепкое плечо брата, смеющиеся глаза Валентины – все это осталось острыми ранами на сердце. Как и мысль о том, что на самом деле он, Юрий Гарин, лежит в коме у себя дома. И вся Империя Млечного пути, «блохи», «Полынь» и остальное – лишь фантомы, смоделированные лихорадочным сознанием.
Эта мысль могла свести с ума. Юрию пришлось приложить все усилия, чтобы не поддаться ей. Если он пойдет этим путем, то назад дороги уже не будет.
А пойти хотелось до исступления, до боли в груди.
Чтобы спать по ночам Гарин выписал у Тэ Иревиа седативную программу для модулятора. Старый аджай вопросов не задавал.
Кто-то гортанно загоготал рядом, толкаясь локтем. Юрий с неохотой выбрался из вязкой трясины размышлений, сфокусировал взгляд на окружающей реальности.
Слева от него, затянутый в неизменный парадный китель с расходящимся на толстой шее воротником-стоечкой, восседал мичман Биттон. Корабельный интендант о чем-то живо, в лицах рассказывал командиру ремонтной команды. Судя по кислой физиономии главного ремонтника, на историю от Биттона он вовсе не напрашивался. Рядом с ними, кое-как уместив свою квадратную фигуру за краем стола, примостился корабельный инженер мичман Бекетов. Бек слабо улыбался долетающим фразам интенданта, внимательно изучая какие-то схемы на раскрытом виртуальном экране вифона.
Прямо напротив Гарина, скукожившись в неестественной для любого человека позе, сидел Тэ Иревиа, явно с неудовольствием поглядывая выцветшими глазами с тусклыми звездочками на шумного Биттона. Гарин готов был поспорить, что доктор размышлял о том, какая именно часть интенданта лучше продалась бы на «черном» рынке органов.