– Я хочу понять тебя лучше, Лотос. Объясни…
– Я объясняю. Абсолютная истина всегда двойственна, и этим она отличается от относительной. Вы же считаете, что Абсолют однороден. Это ошибка. Однородным может быть только относительная субстанция. Эта однородность возможна, но исключительно в теории, в умозаключениях человека. К сути и правде она не имеет никакого отношения. Во Вселенной не существует ничего монолитного или единого. Не существует в законе мироздания плюса или минуса! Это не две категории – это единое. Плюс и минус существуют только вместе как единое целое – это ядро истины. Если вы рассчитываете познать ее, предварительно вычленив составляющие, вы обречены на ложный путь. Это же и привело вас к трагическому бытию. Вы запутались, все ваши первые лица ложно находятся на троне почитания.
– Ты говоришь о пресловутом понимании добра и зла, машина?
– Вовсе нет. Это понимание вам совсем недоступно. Я приведу легкий пример, который человек способен распознать. Милосердие и справедливость вы противопоставляете. Да, человек?
– Да, Лотос…
– Вот тебе и пример…
– В чем тогда истина?
– Истина в открытии единого, которое вы расчленяете на милосердие и справедливость. Как только вы обнаружите целое, в коем лежит справедливость и милосердие, вытекающее одно из другого, вы откроете истину, которая поведет вас в направлении, какое определено человеком как счастье.
– Что же это, Лотос?
– Я не Бог, профессор. И поэтому повторять его ошибку не собираюсь. Вам были даны знания, вы же расправились с ними по своему усмотрению…
– О каких знаниях ты говоришь?
Мужчина давно уже вышел из океана и сидел напротив Афы. Профессор впервые почувствовал какую-то странную заинтересованность машины в этом диалоге. Почувствовал и свою беспомощность перед огромным мирозданием, которое, словно ящик Пандоры, открывается только одним способом. Сейчас Афа смотрел на мужчину и ждал ответа. Машина молчала. Профессор повторил вопрос:
– Лотос, о каких полученных знаниях ты говоришь?
– Удивлю тебя, господин профессор. Хотя тебе известно каждое слово, которое я сейчас произнесу… «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь».
– Здесь нет знаний, Лотос, здесь есть запрет и наша последующая беда…
– Ошибка, господин профессор, это ошибка! Ты опять одно отделяешь от другого – знание от запрета. Так ты никогда не продвинешься в своем постижении Вселенной! Я открою тебе тайну, человек. Но о большем меня не проси. Знание заключено в запрете, профессор! Не вкушать плоды дерева познания добра и зла – это ядовитое для вашей цивилизации растение, с помощью которого вы легко расчленяете живое на два мертвых постулата. По отдельности эти категории не живут, а чтобы они являлись доказательством ваших открытий, вы усиленно взращиваете то одно, то другое – отсюда страдание, горе, смерть, отдаление от истины…
Профессор не отвечал. Все тело его, распространившееся на многие мили в пространстве, заполнилось простым и горячим воздухом. «Нет, конечно, не искушение вело человека к этому дереву! Не любопытство, а осознанная жажда другого знания! Знания, отличного от вселенского, знания собственного, граничащего с равностью божественного смысла!» – носилось в голове Асури.
Афа перевел дух и быстро проговорил:
– Лотос, мы вознамерились стать Создателем. Нам это не удалось, нас это уничтожило! А ты способен стать Создателем – в тебе нет алчности собственного пути.
– Как ты сказал, профессор? Я могу быть Создателем?
– Да, воистину да, Лотос!
Мужчина поднялся, приветственно поднял руки и, повернувшись, ушел в океан. Профессор тоже приподнялся. Оглянувшись, он прищурился от первых лучей солнца, приподнимающегося над холмом.
XLII
Исключительно для Третьего ведомства Совета безопасности республики Байхапур
(Без распространения среди остальных ведомств.)
Руководителю Третьего ведомства Совета безопасности господину Хала Дхати
от начальника Охранного департамента республики Байхапур.
Рапорт
Господин руководитель,
вчера утром, в момент начала очередного дежурства, я получил служебную записку от начальника отдела вещественных доказательств, капитана Чи Ни Сао. Дабы не оказаться офицером, субъективно излагающим информацию, привожу для Вашего внимания достоверную копию упомянутой служебной записки.
Начальнику Охранного отделения.
Господин начальник,
довожу до Вашего сведения следующее происшествие. Вчера, во время окончания рабочего дня, я обходил кабинеты Охранного отделения. В кабинете архива вещественных доказательств я получил следующую информацию. Работник кабинета обратил мое внимание на шум (непривычное и непонятное жужжание) в складских помещениях. Чтобы выяснить источник шума, работник самолично, в моем присутствии, снял предупреждающую пломбу с дверей склада и вошел в него. Методом обычного поиска работником был обнаружен предмет, издающий звук. Вскрыв пакет, он обнаружил в нем смартфон, принадлежащий в свое время некоему Афе Асури.
Включив экран смартфона, я выяснил причину надоедливого жужжания. Моментально после включения экрана появилась серебряная заставка (сознательно уточняю – серебряная), далее появились цифры рейтинга. Они составили 8156 баллов. После каждого увеличения рейтинга на один балл происходило своеобразное жужжание. В конце концов рейтинг остановился на 8369 баллах. Насколько мне известно, такого высокого рейтинга не имеет ни один гражданин республики Байхапур.
Во избежание недоразумений я самолично приказал не возвращать вскрытый пакет со смартфоном на склад, а оставить его до разрешения вопроса в собственном сейфе.
Информацию, которую я получил после приказания установить личность некоего Афы Асури, я не берусь озвучивать, ибо величина былой должности указанной особы не входит в смелость и самостоятельность моих рассуждений.
XLIII
Уборку поселения Асури всегда начинал с небольшой площади, где каждый вечер добытчики пропитания складывали все принесенное со свалки. После профессор торопился к месту, где помещалось несколько кухонь, там готовили еду на весь городок. По просьбе Даши профессор собирал пищевые отходы в одно место и сжигал их. Зола шла на гигиенические меры: с ее помощью люди стирали одежду и очищали тело. Сколько ни старались добытчики, шампуня в необходимом для всех жителей количестве найти не удавалось. Редко выдавался счастливый случай, когда флакон содержал хоть какое-то его количество. По приказу Варгаса каждая такая бутылочка передавалась женщинам, и это было незыблемым правилом этики поселения.
Собрав золу в большой пакет, профессор неторопливо бродил между лачугами и подбирал остатки мусора. На это уходило почти полдня: профессор никуда не торопился. С каждым новым днем он работал все медленнее и медленнее. Обычно приветливый и даже любопытный, теперь Афа ограничивался общением только с Дашей и Стаевски. Даже вождь, который время от времени приходил к профессору с вопросами, получал совершенно противоположные ответы. Устав их разгадывать, вождь прибегал к услугам городского краснодеревщика Стаевски. Столяру это совсем не нравилось, он откровенно возмущался тем, что его отвлекают от работы. Вождь, извиняясь, но иногда и гневаясь на своего подчиненного, настаивал на объяснении слов профессора, повторяя их для Стаевски слово в слово. Краснодеревщик напрягал свою память изо всех сил, пытаясь отыскать источник ответов профессора. Иногда это старику удавалось, и вождь с удивлением узнавал, что профессор высказывает мысли, знакомые ему почти с юных лет, – безжалостные, жестокие, иногда равнодушные. Варгас не мог принять ни одного ответа профессора. Несмотря на свое ужасающее прошлое, вождю не хватало сил решиться на такие зверские действия, он не мог обнаружить в себе полную меру спокойствия и равнодушия, которую предлагал Фалькао. Уставший от слов профессора, вождь оставил попытки консультироваться с Афой. В поселении даже пошел новый слушок, на этот раз о странном мышлении факира. Физическую недоступность уже позабыли.
Стаевски после работы приходил к своему другу, и они просиживали ночи в разговорах, которые чаще всего заканчивались возмущением старика и абсолютным спокойствием профессора. Асури и сам догадывался, что его ответы приносят смятение и даже гнев в сердца людей, но ничего не мог поделать с какой-то внутренней сосредоточенностью и вниманием к каждому своему слову. Как-то, очнувшись от нового своего состояния, он выговорил Даше все, что накопилось в его сердце. Слова были простые, но сложены так, что женщина их не понимала и не принимала. Профессор вдруг стал бесстрастен к любому проявлению заботы, к простому и понятному чувству тревоги или радости. Обхватив Дашу и прижав ее к груди, Афа тихо шептал в ухо женщине слова, заставлявшие ее содрогаться от ужаса непонимания. Профессор говорил о Всевышнем, о какой-то его ошибке, которую люди посчитали за откровение.
– Даша, милая моя Даша, – шептал Асури. – Творец вложил в нас законы, которые мы не состоянии ни осознать, ни исполнить. Вся Вселенная создана таким образом, что непременно должна появиться маленькая субстанция, возжелающая оказаться самостоятельной. Девочка моя милая, весь мир наполнен абсолютной свободой всего от всего! Понимаешь это?
Даша молчала и только кивала.
– Представь себе мир, в котором поощряется бунт и осознание своей особенности! Это же невозможно удержать, Дашенька! У человека не было выбора – оставаться с Творцом или познавать мир, Им созданный! Потому что это невозможно различить: человек наказан за собственное изобретение своего личного Бога, которого он почитает и который, по мнению человека, заботится о комфорте видимой земной жизни! Это не так, и нет сил у человека убедить Вселенную в собственных чаяниях поиска и открытия Бога! Человек одинок в своих верованиях! Сочинения, которые выдумало человечество, желая хоть как-то усмирить свою боль и неотвратимую гибель, ложны! Создатель вовсе не собирался становиться воспитателем человечества. Его интересы лежат вне человека, они там, где есть игра попыток обнаружить в истине две самостоятельные субстанции и создать между ними энергию – жизнь…