— Нет, он сам сел за руль. Машина темная такая, вроде иномарка. Но вот какая — хоть убей меня. — Анфиса пожала плечами.
— Значит, он просил вас это опубликовать? — Мещерский смотрел на фото. — Ничего себе просьба. А что он сказал про какую-то жатву?
— Я точно не помню, не разобрала — вроде то ли случится кровавая июньская жатва, то ли она уже идет вовсю.
— Где? Вообще никаких жатв в июне не бывает. В июле, в августе — да, но чтобы в начале лета…
— Может, на юге где-то? — заметила Катя. — Там, где по два урожая в год собирают. Сережа, а что ты можешь сказать по поводу самого этого снимка? Когда, интересно, он сделан, кем, где?
— Судя по форме, погонам и нашивкам, эти вот господа — офицеры Добровольческой армии. Эти трое в черкесках — явно из генеральского конвоя, быть может, даже самого барона Врангеля. — Мещерский рассматривал снимок.
— Ты хочешь сказать — это фото времен Гражданской войны? — спросила Катя.
— Судя по офицерской форме — несомненно. Девятнадцатый-двадцатый год. Вроде как бы и правда — поминки вот по этому молодцу в штиблетах, но какие-то дьявольские…
— Такое ощущение, — Анфиса вытянула шею, глядя на снимок, — что они все сейчас возьмут свои вилки, ножи и… каждый отрежет от этого мертвяка по хорошему куску. Он вроде главного блюда тут на столе — видите, грушами весь обложен, яблоками, рыбами этими жуткими…
— Осетры у нас в Каспии водятся? А еще где? — Мещерский что-то прикидывал в уме. — Тогда морозильников не было, да и война кругом бушевала… Я думаю, в какое место, в какой город их могли в то время привезти, этих вот осетров, чтобы вот так подать на стол… В Одессу? Вряд ли. В Крым? В Новороссийск, в Батум?
— Действительно ощущение какого-то каннибализма это фото дает, но… Нет, не думаю — вы взгляните на их лица. — Катя смотрела на снимок. — Это же люди все сплошь интеллигентные. Скорее всего, это какое-то действо или ритуал…
— Какой ритуал? — тревожно спросила Анфиса.
— Не знаю. — Катя покачала головой. Взгляд ее скользнул по снимку и остановился на лице господина во фраке и маске домино. — Странно, все смотрят в объектив, у всех физиономии открыты, а этот вот маску надел. Словно прячется…
— Анфиса, у вас есть дома сканер? — спросил Мещерский. — Если не возражаете, я отсканирую это фото и… Интересный снимок, пугающе интересный. Хотелось бы навести по поводу него кое-какие справки. Естественно, с вашего разрешения, как хозяйки.
— Нет, я этой дряни не хозяйка. — Анфиса оттолкнула снимок. — Сканер в той комнате, там у меня вся моя лаборатория. Но знаете, Сережа, вы вот что… вы лучше возьмите эту фотку себе. Вы правда сможете что-то по поводу нее разузнать?
Мещерский забрал снимок.
— Я попробую. Хотя вряд ли получится, пока ничего не обещаю. — Он держал фото осторожно, точно боялся, что мертвец на нем внезапно оживет и вопьется, как ядовитая сколопендра, ему прямо в палец.
Глава 10. ПО ЦЕПОЧКЕ
— Так я все-таки хочу выяснить, конкретно сколько человек арендовало вашу сауну — четверо или их было больше?
Этот простой вопрос Никита Колосов задавал за эти нескончаемые оперативно-поисковые сутки уже в третий раз. Номинальный владелец сауны был в отъезде.
Все нехитрые банные дела вершил так называемый «менеджер» Хухрин, однако даже на такой простой вопрос он ответить не мог, уверяя, что сам лично сауну клиентам не сдавал и поэтому не имеет никакого представления о том, что за люди сняли ее для ночных увеселений — свои ли, местные, соседи ли из Воскресенска или заезжие москвичи. В управление уголовного розыска был срочно доставлен еще один банный «менеджер», а по совместительству скарятинский бухгалтер Мария Захаровна Борисова — рыхлая дебелая дама лет сорока пяти. Именно она, по словам Хухрина, непосредственно договаривалась с клиентами и получала с них деньги за аренду сауны.
— Да помилуйте, с какой стати меня сюда к вам привезли? Я вообще ничего не знаю. — Это было первое, что услышал от нее Колосов. — Вы меня в это темное дело не впутывайте.
Голос у Борисовой был нервически-громкий, а тон не по ситуации агрессивный.
— Нам ведь теперь из-за них закрываться придется, профиль менять, — заявила она. — Кто ж там теперь париться-то захочет после такого? Я, может, уже без работы осталась — это вы понимаете или нет? — Она трагически всплеснула руками. — Нелегкая меня дернула тогда трубку с телефона снять…
— Что, заказ на аренду сауны был сделан по телефону? — Колосов решил следовать в допросе ее причудливой бабьей логике — с этими истеричными тетками только так, иначе три часа будешь толковать и ничего путного не узнаешь.
— Ну конечно, я уж и домой собиралась, а тут вдруг — нате! У нас ведь как на фирме? День солнечный, погожий — все кто куда, врассыпную. А мне только указания сверху спускают — сиди на хозяйстве, оформляй заказы на конец недели, на пятницу и на выходные. А я ведь только бухгалтер. Мое дело деньги считать. Я хотела идти домой — семь было без малого, — Борисова прижала к пышной груди толстые руки в золотых кольцах, — и вдруг звонок. Голос мужской — я, мол, насчет аренды.
— А вы что, объявления даете, рекламу? — спросил Колосов.
— Ну а как же? Без рекламы кто ж про нас узнает? Мы ж не у Кольцевой сидим, мы вон где. — Борисова дернула двойным подбородком. — В газетах публикуем-в этих всяких «досугах», потом в Интернете. А как же? Мальчика вон наняли ушлого, сына моей соседки Клавы, он с этим Интернетом прямо на «ты», а как же?
— Голос молодой был у звонившего?
— Вроде молодой. Да я не помню. Нужно мне больно запоминать. У наших клиентов все голоса одинаковы — мужики ж, кобели те еще! — Борисова хмыкнула презрительно. — Париться все желают с комфортом, с пивом, с девками-проститутками. Что я, не знаю, что ли? Такого при этой сауне насмотришься — тьфу!
— Какой у вас разговор состоялся, припомните. Сколько человек должно было быть в сауне?
— Сколько? А я почем знаю?
— Но вы же, наверное, берете оплату по числу клиентов?
— С какой стати? У нас твердый тариф — почасовая аренда и суточная. А там хоть целый полк парься. Порядок расчетов такой — вся сумма платится сразу и вперед. Я беру заказ, я же, как бухгалтер, получаю деньги и вручаю клиенту ключ.
— Значит, они к вам приезжали? Вы их видели?
— Кого видела? Никого я не видела. Точнее, одного видела, который деньги привез. А что вы на меня так смотрите, господин милиционер хороший? На мне узоров нет.
— Странный у вас какой-то бизнес, — заметил Колосов.
— Странный? Никакой не странный. У нас все для удобства клиентов. Полный комфорт и полная анонимность. Позвонили, приехали, деньги заплатили, ключ получили. А приезжают вечером, когда удобно, — в сауне уж все готово к приему. Все убрано, тепло, светло. Белье чистое. Клиенты любят, чтобы сервис был ненавязчивый, незаметный. На ночь ведь приползают, шкурники такие, многие от семей финты налево крутят тайком. Кому ж тут понравятся лишние свидетели, пусть и из нашего персонала? Ну, попарятся, в бассейне охолонут, покуролесят с девицами, словом, отдохнут по своему мужскому глупому разумению. Ну а уж потом охранник наш и уборщица тетя Поля вежливенько так утречком в дверь постучат, поскребутся — пора и честь знать, господа, ваше время вышло.
— Мария Захаровна, конкретнее, пожалуйста. Значит, позвонил вам клиент — и что дальше?
— Позвонил, заказал без лишних слов аренду на ночь с четверга на пятницу. Про деньги спросил — сколько будет стоить. Обещал подвезти с утра на следующий день.
— Звонок когда был?
— В среду. Я ж говорю, в семь часов. А в четверг в десять он деньги привез. И ключ забрал. Я даже удивилась — обычно у нас не бывает, чтобы все в один день, это ж такая морока — туда, обратно. Но хозяин — барин. Я его проинформировала официально, что сауна в их полном распоряжении с 19.00, а к семи утра явится наша уборщица. Он не возражал. Ну и все — сказал «до свидания», сел в машину и укатил.
— Машину вы его что, из окна своей бухгалтерии видели?
— Ну да, большая такая, с темными стеклами.
— Внедорожник?
— Я в марках этих не разбираюсь. Я женщина, а не автослесарь. — Борисова скроила гримаску. — Я же говорю — большая. Средства, видно, позволяют на такой ездить.
— Ну а какой клиент был из себя? — тихо спросил Колосов. Разговор с главной, по сути, свидетельницей фактически оканчивался пшиком — это чувствовалось по всему.
— Опять спросите — старый, молодой. Молодой он был. А в остальном — мужик и мужик. Глаза б мои на них, паскудников, не смотрели. Очки черные на лоб вздидюрил, думает, красивше так — с очками-то.
Колосов молча положил перед ней на стол фотографии из сауны — четыре мертвеца, уложенные рядком на краю бассейна.
Борисова глянула, тихо ахнула.
— Голые-то… Ну, хоть бы в плавках были, все приличнее… Померли вот, а нам теперь расхлебывай, по милициям таскайся, работы лишайся…
— Узнаете кого-нибудь? Кто-нибудь из этих вам деньги привозил? — спросил Колосов.
Если бы главная свидетельница сказала: «Нет, не из этих, привозил другой», то даже такой никчемный допрос чего-то да стоил в конечном итоге. Но Борисова снова тихо ахнула и уверенно и одновременно со страхом ткнула во второго слева мертвеца — увы, безымянного, не установленного пока еще, брюнета, похожего на южанина.
— Точно этот человек у вас был? Вы не ошибаетесь, Мария Захаровна?
— Он, он… Как его перекосило-то всего… Страх страхом. Вот она, смерть, смертынька какова. — Борисова покачала головой. — А приехал-то ничего, ладный. Модный такой, в кофте белой вязаной, брючках белых. Очки, говорю ж вам, на макушку вздернул. И машина хорошая, дорогая… Как же это, а? Хухрин-то мне сказал — слух такой, что сами они того, все вроде сами собой в петлю полезли. Разве ж такое можно — чтобы четверо сразу? И где? В нашей сауне! Которую мы потом своим, трудами своими организовали, содержим… Грех это, конечно, ну уж раз так всех их припекло, раз уж небо с