и планы по овладению энунцией.
Кресло Рейвенора застыло посреди гостиной. Брызги дождя влетали в распахнутые двери за их спинами.
– А я-то думал, что это был я, Зигмунд. Мне казалось, будто это я разбил тебя. Что ж, что-то хорошее Слайт все же сделал, верно?
– Скорее, это сделал все-таки Карл Тониус, – ответил Молох. – А теперь помоги мне с этим. – Он принялся копаться в ящиках, оставленных в комнате Куллином. – Давай же, Гидеон. – Молох остановился и оглянулся на кресло инквизитора. - В чем дело?
– Ни в чем.
– Ты мне не рассказал, как вам удалось меня найти, – произнес Молох.
– Помог зарождающийся псайкер по имени Заэль. Ему все было известно. И у меня такое чувство, что рассказал он мне все слишком поздно.
– Так в чем дело?
– Ты повторяешься, Зигмунд.
– И буду повторяться, пока ты не ответишь.
– Ну что же. Все изменилось. Я чувствую. Гроза смещается. Напряжение нарастает. Демон пришел в движение и приближается к нам. Я ощущаю его приближение. Он во шел в дом. У нас осталось только несколько минут. Неужели ты не чувствуешь запах?
– Значит, мы зря тратим время, – произнес Молох.
Противоположная дверь хранилища с грохотом распахнулась, и в помещение ввалился Куллин, вокруг которого все еще потрескивал уже почти разряженный пустотный щит. Орфео бросился к ящикам в конце комнаты и принялся выдергивать их. Его щит побледнел и угас.
Тут Куллин обернулся, неожиданно сообразив, что находится в комнате не один. Он выхватил автоматический короткоствольный пистолет и навел его на Рейвенора и Молоха.
– Не будь дураком, – произнес инквизитор.
– Он идет! Идет! – закричал Куллин. – Он идет за мной! Он убил мою бедную Лейлу!
Молох щелкнул пальцами правой руки. Пистолет вырвался из рук Орфео и промчался по воздуху. Зигмунд подхватил оружие и выстрелил в живот своему бывшему компаньону. Куллин рухнул на комод и сполз вниз, пытаясь удержать внутренности. Его лицо стало белым, на нем застыло выражение безмерного изумления.
– Неужели это было необходимо?
– Ты даже не представляешь, насколько, – произнес Молох.
Куллин истекал кровью. Его агония стала болезненно давить на границы сознания Рейвенора, который не сомневался, что Зигмунд специально выстрелил в живот, желая своему подельнику болезненной и долгой смерти.
– Куллин, что мы можем сделать?
– Помогите... врача... – Орфео простонал и откашлялся кровью.
– Я говорю о демоне.
Дверь снова распахнулась. Ангарад, как кошка, приземлилась перед Молохом, разрубая пистолет в его руках. Она уже собиралась вспороть еретику живот, но Рейвенор откинул ее к стене своей ментальной силой.
– Нет, Ангарад, оставь его.
– Но он же дьявол! – оскалилась она.
– Сегодня нам предстоит столкнуться с куда худшими дьяволами.
Ангарад вперила тяжелый взгляд в Молоха.
– Он нам понадобится, если мы хотим выжить.
Зигмунд склонился над Куллином:
– Орфео? Орфео, послушай. Что ты искал, когда прибежал сюда?
– Что-нибудь. Хоть что-нибудь... – с трудом выдавил из себя Куллин. – Я мог что-то не углядеть, что-то забыть.
– Здесь? Что у тебя еще осталось? Какое оружие? Может быть, есть талисманы или эффективные заклинания?
Куллин покачал головой:
– Ничего. Совсем ничего. Есть несколько ритуалов изгнания, но я уверен, что ни один из них не подействует.
– Потому что не то место и не то время? – спросил Рейвенор. – Все равно покажи.
Куллин слабо повел рукой в сторону ближайшего книжного шкафа:
– Третья полка, в зеленой коробке.
Молох поднялся, достал коробочку и открыл ее. Внутри лежала стопка листов пергамента, туго перетянутых шнурком.
– Ритуалы изгнания, – пробормотал Куллин, и боль исказила его лицо. – Все они очень древние, почерпнутые из нескольких источников. Надежнее и полнее всего Депортация Сэч'элла. Я и раньше пользовался ею. Она работает.
– Но?
– Здесь она не поможет. Да и ничто из этого не поможет. – Молох быстро пролистал крошащиеся листы. – Да, он прав. Как я тебе и говорил. Чтобы отправить демона обратно, нужно выбрать подходящее время и место. Нужно выбрать место, где стены между измерениями тонки, словно лист бумаги. Разлом, надрыв. Таких мест на всю Галактику всего несколько, и Эльмингард в их список не входит. Какой бы из ритуалов изгнания мы ни опробовали, это станет только пустой тратой сил.
Он собирался сказать что-то еще, но неожиданно осекся. Что-то замерцало и зашевелилось в углу гостиной. Рябь на воде, туман, испаряющийся в лучах солнца.
Карл Тониус.
Глава тринадцатая
Тониус то проявлялся, то исчезал из реальности. Его движения казались дергаными, как на ускоренной пикт-записи.
– Я говорил тебе говорил тебе говорил тебе...
Рейвенор, Молох и Ангарад медленно попятились к дверям, выходящим на террасу. Освещение в комнате то тускнело, то загоралось ярче, в зависимости от ударов молний. Растянувшийся на полу возле призрака Куллин захныкал и попытался отползти.
– Слайт... – прошептал Молох.
– Нет. Слайт еще не добрался до нас. Он только приближается. Это только морок. Случайный псионический эффект, эхо.
– Гидеон Гидеон Гид Гидеон...
– Карл?
– Помоги мне помоги мне помоги мнеее...
– Трон! Карл?
Призрак присел в одно из кресел, стоящих в гостиной. Его очертания продолжали дрожать и мерцать, словно изображение прокручивали на разных скоростях, словно оно повторялось и наслаивалось само на себя.
– Гидеон, пожалуйста. Мне мне больно больно. Мне больно. Помоги мне.
– Карл, уже слишком поздно.
– Ой, больно. Я могу я могу справиться я могу.
– Нет, Карл, не можешь.
– Гидеон, я могу. Если ты ты ты поможешь мне. Ты должен мне мне должен мне должен мне. Я работаю с тобой с самого начала. Я остановил Молоха в Петрополисе. Я сделал это. Сделал это. Сделал это. Я, Гидеон. Я помог Каре снова Каре Каре снова поправиться. Я спас вас от тварей за дверью. За дверью.
– Карл, я понимаю, что все это ты. Понимаю, чего ты пытался достичь, но уже слишком поздно. Тебя не спасти. Демон поглотил тебя.
Призрак мерцал. На стеклах стали появляться раздавленные мухи.
– Не говори говори так, Гидеон. Помоги мне справиться с ним. Помоги мне мне. Когда Слайт забрал меня, я подумал я подумал, что это конец это конец. Но потом я понял. Я могу им управлять. Я могу я могу я могу управлять им. Я могу повелевать им. Дай дай мне шанс. Представь представь, что мы сможем тогда, ты и я. Во имя ордосов. Во имя Империума. Во имя Империума. Во имя Империума. Я могу показать тебе, как работает все в варпе. В варпе варпе в варпе.
– Это только фантом! Ложь! – простонал Куллин.
– Я нет нет нет.
– Мы наблюдаем проявление последних усилий Карла, движимых его волей, – произнес Рейвенор через вокс-динамики. – Наблюдаем случай великой решимости.
– Гидеон.
Рейвенор подплыл к дергающемуся, расплывающемуся образу:
– Карл? Будь такая возможность, я бы помог тебе. Такая отвага не должна оставаться без вознаграждения, но я не могу спасти тебя. Ты погиб. Погиб еще в тот день, когда в тебя проник Слайт. Сама мысль о возможности повелевать подобным созданием есть пагубное заблуждение радикализма, над которым мы с тобой в свое время посмеивались.
Твоими помыслами движет гниль, поселившаяся в твоей душе. Слайт кормит тебя оправданиями и лживыми надежда ми, чтобы раздавить твою волю. То, что ты предлагаешь, неприемлемо для Инквизиции. И не может быть приемлемо ни для одного разумного человека. Не может быть приемлемо для меня.
– Нееет! Нет нет...
– Прости, Карл.
– Неееееееет!
Призрак утрачивает контроль над своими очертаниями. Он дрожит и колеблется, будто захваченный землетрясением. Я ощущаю его жгучую ярость. Окна гостиной трясутся, рамы трещат. Раздавленные мухи взмывают клубами сажи в воздух. Все вокруг наполняет гудение. Куллин кричит в ужасе, когда книги и всевозможные предметы начинают слетать с полок, а свитки пергаментов взлетают, точно серпантин, разбрасываемый во время парада.
Они напоминают мне о триумфальном шествии на Трациане Примарис, во время которого я был изувечен. На мгновение я снова оказываюсь там, в процессии, над которой струятся бумажные ленты и парят лепестки цветов. Сквозь серпантинные вихри я различаю возвышающуюся передо мной Арку Спатиана.
С проклятием, постигшим меня в тот день, я так никогда и не смирился, и даже не пытался. Но сегодня нас всех ожидает куда более страшное проклятие.
Я зову Карла, извиняясь и утешая его.
– Прости, – говорю я. – Прости.
Снова и снова повторяю эти слова. Разозленный призрак Карла заходится мучительной дрожью, дымка расслаивается, и последние остатки того, что было Карлом Тониусом, загораются и опадают, превращаясь в мелкую лужицу, подернутую едким туманом.
Как только он пропадает, в гостиной становится тихо, если не считать жужжания мух. Снаружи бушует гроза, но сквозь ее рев прорезаются и другие звуки. Во-первых, урчание, уже отличимое от беспрестанных раскатов грома. Во-вторых, мы слышим отчетливый скрежет – кажется, будто скалы трутся друг о друга.
– Нам остается только бежать, – произносит Молох.
– Сомневаюсь, что Слайт нас отпустит. Но даже если мы сможем сбежать с этой горы, где нам спрятаться? Демон способен дотянуться куда угодно.
Молох смотрит на меня. Я понимаю, что его разум по-прежнему ищет способы выхода из создавшегося положения. Но понимаю я и то, что варианты становятся все более бесперспективными.
Ангарад оборачивается, поднимая перед собой меч. Занавес над дверью, выводящей к террасе, хлопает, пропуская внутрь Белкнапа и Кару, поддерживающих раненую Мауд Плайтон.