Он подождал, пока Водный Стебель переведет.
Один из воинов не мог отвести взгляд от Потрошителя, против которого ему придется сражаться, если поединок состоится. Теодорк заметил это и предложил им познакомиться, но мужчина покачал головой.
— После твоего объяснения ее поступок кажется мне благородным, — с этими словами он тоже исчез в толпе.
— И остался только ты, — обратился Теодорк к дрожащему воину, который все еще сжимал в руке меч, но опустил его острием к земле.
Мужчина вздохнул:
— Такой же хороший день для смерти, как любой другой.
Когда Водный Стебель перевел сказанное, Теодорк кивнул:
— Так и есть. И ты прав. Честь требует, чтобы один из вас сражался, а я защищался. Вот как проходят суды у меня дома. Для меня будет честью сразить столь же отважного человека, как я сам.
— Что ж, — произнес воин, подняв круглый деревянный щит для защиты левого бока. — Не стоит полагаться на честь. Странная награждает честь, но ее пути извилисты.
— Как пожелаешь. — Теодорк скрестил перед собою мечи.
Водный Стебель отбежал в сторону. Арфа сделал выпад, и Теодорк пустился в танец.
Именно так лучше всего описать его движения, решила Мéарана. Он танцевал. Он прыгал и кружился, что скорее походило на искусство, чем на бой. Когда он поймал меч арфы на скрещенные клинки, то замер для пущего эффекта, прежде чем развернуться, отбросить меч и взмахнуть Потрошителем по низкой дуге, целясь в пах воина.
Но его противник тоже оказался не обычным мечником. Его народ промышлял тем, что убивал других людей, и Дикарю сложно было показать такой трюк, которого воину еще не приходилось бы видеть. Арфа ушел от удара, хотя и с меньшей изящностью, чем Теодорк.
Ответный выпад был направлен сверху вниз и метил в открывшийся позвоночник Теодорка. Мéарана затаила дыхание, но услышала бормотание Поули:
— Раз, два, перекат.
И действительно, Дикарь перекатился и ударил по коленям мужчины, повалив его на землю. Оба сразу вскочили на ноги и встали лицом друг к другу, но вне пределов досягаемости клинков.
— Теперь они оценили друг друга и могут начинать сражаться, — сказал Поули. — Смысл не в том, чтобы попасть в меч того парня. Смысл в том, чтобы попасть в самого парня. Ты увидишь пару атакующих движений, пару парирующих движений, затем они разойдутся.
Так все и случилось. Иногда мечи мелькали настолько быстро, что Мéарана не различала ударов. Она узнала, что большой круглый щит имеет еще одно свойство, кроме защиты, а также один недостаток. Неожиданное свойство заключалось в том, что щит сам по себе являлся оружием. Недостаток состоял в том, что он был тяжелым и по ходу боя становился все тяжелее.
Щит опускался все ниже и ниже, а меч Теодорка мелькал над ободом все чаще и чаще. На торсе и руках арфы появились первые порезы. И даже один на бедре.
— Значит, он хочет так, — проворчал Поули. — Со мной такое не прокатит.
Но Мéарана не поняла, что он имел в виду. А затем Теодорк допустил ошибку. Мéарана не заметила ни одной промашки или оплошности в представлении. Он орудовал обоими мечами в грациозном балете без единого неверного шага.
А сейчас он открылся, и арфа устремился в брешь. Теодорк отступил, но недостаточно далеко, и острие клинка задело его руку. Он не выронил Добрую Рукоять, хотя попятился еще на пару шагов. Он ухмыльнулся противнику, и противник усмехнулся в ответ. Затем Дикарь выпустил оба меча. И арфа сделал то же.
— Босс! — окликнул Теодорк вождя арф. — Я не могу убить твоего человека, ибо тогда я лишу твоих людей могучего воина! Тебе следует полить его голову топленым маслом и медом и упоить медовухой! С этого дня у него должно быть новое имя! Я буду называть его Другом Меча, и, если он когда-нибудь попадет в мою страну, я устрою ему пиршество и мы вновь сразимся, дабы почтить нашу честь!
Когда перевели его речь, самую длинную из всех, что слышала от него Мéарана, собравшиеся воины радостно закричали. Донован прошептал:
— Я же говорил, что Теодорк умнее, чем ты думала. Тебе понравилось, как он справился с этим воином?
— Мне понравилось, как он справился с четырьмя другими, — сказала она.
— У этого несчастного варвара не было шансов, — отозвался стоявший позади них Поули. — Он раньше не видел людей вроде Тедди или меня. Он умеет обращаться с мечом, это правда, но он не знает, как обращаться с языком. Так что пока у него наточено только одно оружие, а победило его то, которому он не уделял внимания.
— Но, — произнес Софвари, — есть миры, в которых за уловку с локатором его сожгли бы на костре. Есть культы, в которых за то, что он опустил меч, его бы казнили. Я видел один такой, в коридоре Гансу.
Дикарь пожал плечами:
— Человек учится чуять обычаи других людей.
— Как?
— Это приходит с опытом.
Софвари задумался.
— Опыт — суровый учитель.
— Верно, — отметил Поули. — Но посмотри на его выпускников.
Плененным мальчикам дали еды и воды и отправили восвояси. Самый старший, худощавый паренек с иссеченным шрамами лицом, около четырнадцати стандартных лет на вид, на прощанье сказал:
— Мы вернемся. И убьем вас за смерти наших отцов и изнасилование наших матерей.
Но арфы только посмеялись над его словами, хотя некоторые кивнули и ответили, что будут ждать.
— Справедливее всего, — промолвил вождь, — вернуть семена в землю, надеясь на будущий урожай.
Его телохранители достали мечи и помахали ими на случай, если кто-то не понял, какие серпы будут жать тот урожай.
Мéарану и ее людей привели в Новый Город, где их чествовали и восхваляли, и Мéарана сымпровизировала песню, прославлявшую бой между Теодорком и арфой, которого, как она узнала, звали Кормящий Ворон. Те, кто присутствовал на поединке, добавили для друзей и женщин пару цветастых комментариев от себя. Мéарана несколько изменила концовку. У нее оба мужчины одновременно признали отвагу друг друга и бросили мечи. Так история звучала лучше и льстила Кормящему Ворон. Еще в ее версии четверо других воинов не сбежали из-за страха перед говорящими мечами, но Кормящий Ворон сам отпустил их, потому что решил сражаться в одиночку. Вождь арф заметил эти изменения и одобрительно кивнул. К следующему году, когда песню пропоют достаточное количество раз, даже ее персонажи поверят, что именно так все и случилось.
Неделю спустя отряд арф провел Мéарану и ее товарищей мимо Второго водопада на нагорье Кобберджоббла. Арфы называли вершины «сияющими горами», потому что снежные шапки отражали лучи солнца даже после того, как оно закатится за горизонт. Не зная о геометрии сфер, они свято верили, что сияли сами горные пики.
Отряд пересел в другую пару каноэ, легче боевых лодок, на которых они ходили раньше. На берегах лежала древняя родина арф, поселки с лагерями казались более основательными, судя по виду, люди обитали в них довольно долго. Стены представляли собой не просто частоколы из шестов, но были покрыты чем-то похожим на штукатурку и отсвечивали охрой, особенно в лучах заходящего солнца.
В первый раз более легкие каноэ доказали свое преимущество, когда пришлось перетаскивать их посуху. Мультавии несла свои воды по многочисленным порогам через высокогорные луга, и каждый раз отряду приходилось разгружать лодки и волочь их в обход преград.
Кормящий Ворон возглавил эскорт, состоявший из его последователей, которые теперь, когда их лидер так прославился, ходили раздувшись от гордости. С ними отправился Водный Стебель, ибо только он мог переводить с лоора нуксрьес’р, и молодая женщина, по имени Кроличья Шкура, из племени эмрикиев. Ее взяли в плен во время прошлой войны, а теперь возвращали в качестве жеста доброй воли. Она знала и танга кру’тье арф, и мургаглайз, на котором говорили эмрикии.
— Как же сложно нам будет общаться с этими эмрикиями! — заметил Софвари. — Мы думаем на галактическом, уховертки переводят это на лоора нуксрьес’р, Водный Стебель переводит на танга кру’тье, а Шкура переводит на мургаглайз. С любого кролика мысли, попытавшегося проскользнуть через такие сети, наверняка сдерут шкуру.
Некоторые деревушки, мимо которых они проплывали, были брошены, и Мéарана вспомнила, что арфы спустились с предгорий, согнав медведей и прочие племена, кто там обитал. Арфистка сочла подобное большой несправедливостью по отношению к медведям, но Водный Стебель объяснил, что воины медведей раньше отняли те земли у воинов ворона, которые сейчас жили в долине дальше к востоку.
— Таков путь мира, — сказал он. — Однажды придут твои люди и прогонят даже могучих нуксрьес’ров.
— На это может уйти много времени, — ответила Мéарана.
Но Водный Стебель лишь покачал головой.
— В мое время, или во время моих детей, или детей моих детей — но они придут наверняка. Перед вашей мощью мы — ничто. А те, кто обладает силой, используют ее, если только их не останавливает страх.
Мéарана могла бы поспорить с этим, но в разговор вмешался Донован:
— Когда Ардри узнает, что из Конфедерации в Глушь ведет забытая дорога, сможет ли он оставаться в стороне? Что, если Конфедерация заново откроет дорогу? В конечном итоге вопрос будет состоять не в том, смогут ли эти люди продолжать убивать чужих детей и резать глотки путешественникам, а в том, кто станет ими править — Ардри или Названные.
По пути к исконным землям арф они протащили каноэ мимо множества порогов и водопадов, но поняли, почему ни один из них не обозначался хотя бы порядковым номером, только когда неделю спустя вышли к подножию Длинной Ноги. Водопад Длинной Ноги назывался Третьим водопадом, поскольку ничто на всей протяженности реки не могло сравниться с ним, кроме двух братьев ниже по течению. В отличие от Ревущего и Второго, Третий водопад не срывался прямо со скал. Горы здесь были более крутыми, но отвесные скалы появлялись уже под самой вершиной гряды. Длинная Нога катилась с полмили по склону, извиваясь, брызжа пеной и танцуя в своем русле, словно ребенок на водяной горке в парке развлечений, прежде чем влиться в Гриперзии внизу. Скалистые склоны были безжизненны, лишь на южной стороне чахлые деревца с трудом вырастали до уровня груди и тянулись ветвями к востоку.