Выходит, Борис попутал, да еще как! Хотя и не понимал, как это вышло: еще вчера любил Леру без памяти и готов был простить ей все что угодно, а сегодня девушка валяется у него в ногах и умоляет не прогонять, но его тошнит от одного ее вида! Вернуться бы в тот сон да изменить желание: чем черт не шутит, может быть, у этого сна есть мистическая связь с реальностью? Что, если старуха как-то исполнила его желание и поэтому Лера так себя ведет? Хотя… глупо верить в такое. Просто совпадение, и все.
— Боря… — начала было Лера, но он перебил ее:
— Я соглашаюсь, чтобы ты осталась на ночь, только при одном условии: до утра больше ни слова!
Лера вздохнула — то ли обреченно, то ли, наоборот, с облегчением. Глаза ее засияли надеждой. Глупо улыбаясь, она поднялась с пола и побрела прочь из гостиной. Перед тем как скрыться за дверью, она оглянулась и грустно посмотрела на него. Борис мог поклясться, что никогда прежде не видел этот взгляд. Как будто это была уже не Лера, а совсем другой человек. И это при том, что знакомы они были со школьной скамьи!
Дождавшись, когда в квартире стихнут ее шаги, скрипы и шорохи, Борис осторожно, как партизан, выбрался в ванную. Наскоро умывшись, вернулся в гостиную и в изнеможении рухнул на диван с радостной мыслью: неужели удастся поспать спокойно? Не помешает набраться сил перед последним боем, назначенным на утро. Если бы кто-то еще вчера сказал Борису, что ему придется отбиваться от обожаемой им девушки, он бы ни за что не поверил. Как же все перевернулось… Что стало с Лерой? Что стало с ним?
Борис снова поплыл в лодке по окутанной туманом реке, понимая на этот раз, что видит сон. Иногда с ним такое уже бывало: одна часть сознания находилась во власти сновидения, другая оставалась в реальности — как правило, во время поверхностной дремы. Поэтому Борис узнал и лодку, и реку — они были из прошлого сна. Только в этот раз река казалась гораздо шире: справа сквозь просветы в тумане был виден песчаный берег, а слева, до самого горизонта, темнела водная гладь. Бывают ли в реальности такие широкие реки, Борис не знал, но был уверен, что своими глазами точно ни разу не видел. Возможно, река разлилась из-за паводка: снег только-только сошел. Редкие тучи, плывущие по небу, отсвечивали красным в лучах заката. Близилась ночь, и проводить ее в лодке ему не хотелось. Весла будто только и ждали, когда их коснутся его руки. Лодка резво повернулась носом вправо и заскользила по воде с легкостью бумажного кораблика, гонимого ветром.
Непонятно было, откуда взялась уверенность в том, что это то же самое место из прошлого сна: вокруг все было совсем не так. В тот раз река походила на сточную канаву — даже лодка застряла в камышовых зарослях посреди плавающего мусора, — а теперь водная гладь была чистой и блестящей, как зеркало. Возможно, вода поднялась и скрыла камыш, а мусор снесло дальше по течению, поэтому вместе с ним исчезла и отвратительная вонь. В сыром речном воздухе отчетливо улавливался запах свежей рыбы. Здесь явно водилась рыба! Вон, и чайки суетятся над водой — не зря ведь. Приближающийся берег выглядел совсем пологим, а раньше возвышался над рекой на несколько метров. И еще где-то здесь была одинокая гора, но, как Борис ни всматривался, не мог разглядеть ничего похожего.
Вскоре под днищем лодки захрустел песок, и движение ее замедлилось. Борис снял обувь, закатал брюки и спрыгнул за борт. Студеная вода взметнулась вверх. Крупные брызги осели на плечах и спине ледяными каплями, промочив ткань. Тело сразу съежилось и сплошь покрылось мурашками. Подумать только, ведь это сон, а все как наяву, точно так же зуб на зуб не попадает!
Высоко подпрыгивая, Борис помчался к берегу. Внезапно в толще воды что-то скользнуло поперек голени, живое и упругое, потом еще раз, и еще, и вот уже со всех сторон его ноги атаковали резкими толчками и быстрыми касаниями — не иначе, вокруг собрался целый косяк крупной рыбы! Выскочив на сушу, Борис потрясенно уставился на реку: множество рыбьих хвостов, плавников и блестящих чешуйчатых тел все чаще мелькали над водой, и казалось, вся река, только что такая тихая и безмятежная, вдруг вскипела в одночасье. Воздух над ней наполнился мириадами брызг, взлетавших высоко вверх, к самому небу, и это было похоже на дождь, повернувший вспять. Лодку вышвырнуло на берег, и та, не выдержав удара, разлетелась в щепки. Обломок доски упал рядом с Борисом, привлекая внимание своим странным видом: на потемневшем от влаги и времени дереве выделялись глубокие светло-желтые борозды, протянувшиеся во всю длину. Он присел, чтобы разглядеть поближе. Казалось маловероятным, что лодка могла так оцарапать днище о песок. Борозды были оставлены явно чем-то очень острым, чем-то вроде… зубов.
Повертев деревяшку в руках, Борис отбросил ее, так и не сумев определить происхождение загадочных отметин. Вода в реке успокоилась так же внезапно: не прошло и пары минут, как волнение совсем улеглось, и только разбросанные по берегу обломки ветхой лодки напоминали о случившемся. Ни одной версии, способной объяснить природу подобного феномена, Борису в голову не приходило. Откуда вдруг в реке появилось столько рыбы? Ведь в прошлый раз эти места выглядели совершенно безжизненными: не то что рыба не плескалась, но даже ни одна птица поблизости не пролетела. Ответов не было, а вопросов становилось все больше.
Их еще прибавилось, когда Борис обернулся и посмотрел на поселок: тот тоже стал другим, будто ожил. Избы щеголяли белеными стенами, огороды зеленели от всходов, заборы стояли ровно, а не грозили рухнуть от дуновения ветра, но это было не все. Главным чудом выглядел новый дом — большой, высокий, в три этажа, из белых, гладко оструганных бревен, он горделиво возвышался над поселком, как хозяин над холопами. Борис таращился, не понимая, как не заметил этот терем в прошлый раз. Не могли же выстроить его так быстро — ведь Борис отсутствовал всего один день! Хотя кто знает, как течет время во снах. А может, просто этот шедевр зодчества был скрыт в прошлом сне ночным сумраком?
Но, как бы там ни было, а перемены чувствовались во всем: казалось, даже воздух стал другим. Он пах не сырой землей и болотом, а… хорошей сытной едой! Дразнящий аромат жареной рыбы и наваристой ухи плыл над селом густыми волнами, пробуждая зверский аппетит, такой манящий, что захотелось пойти туда, откуда он доносился. Сразу представилась большая, дымящаяся на печке кастрюля с медленно кипящим прозрачным бульоном, в котором среди кубиков моркови и потемневших кисточек укропа переворачивались, толкаясь, округлые толстые карасики.
Присев на обезображенный корпус лодки, Борис стряхнул со ступней налипший песок и обулся. Завязывая шнурки, заметил что-то белое, выпирающее из земли рядом с ногой. Подцепил пальцами и потянул, но предмет нисколько не сдвинулся с места, что наводило на мысль о его немалых размерах, скрытых под слоем песка и грунта. По торчащему наружу фрагменту трудно было понять, чем он является. Точно, не камень — тот был бы холоднее на ощупь, учитывая то, что солнце почти село и не могло его согреть. И не доска — слишком гладкий для этого, да и рисунка, характерного для древесного среза, не видно. В попытках подцепить округлую выпуклость, Борис еще немного поцарапал предмет ногтями и оставил эту затею: в конце концов, что в нем может быть интересного? Вряд ли это окажется бивень мамонта. И вдруг, подумав о бивне, Борис похолодел: на ум пришло слово «кость». Вот на кость это было очень даже похоже, хотя и не на слоновую. Но неприятное чувство, вызванное догадкой, быстро прошло: подумаешь, кость! Мало ли тут бродит животных — собак или коров из села. Скорее, коров: для собачьей такая кость (если это вообще кость) — была бы слишком крупной. «Не о чем переживать, — решил Борис, поднимаясь на ноги. — Не человеческая же она, в самом деле!»
Откуда-то справа донесся глухой стук, будто упало что-то тяжелое. Там, за редкими соснами, стоящими прямо в воде, темнела бесформенная громада. Борис подтянул шнурки потуже, поднялся и направился в ту сторону. В проступавших за деревьями очертаниях угадывалась его старая знакомая баржа: он узнал ее по мятым черным бокам, над которыми горой возвышались ряды неструганых древесных стволов. Правда, теперь их стало заметно меньше: может, груз развалился сам по себе, но, скорее всего, его успели растащить местные жители. В подтверждение этой догадки Борис заметил на барже троих человек, пытающихся столкнуть в воду длинное бревно. Похожие друг на друга заросшими щетиной лицами, покрасневшими от натуги, и серой мешковатой одеждой, они громко ругались между собой, ворочая тяжелую ношу в попытках приподнять ее над бортом. Заметив Бориса, шлепающего по воде по направлению к ним, мужики разом отпустили бревно, и оно рухнуло им под ноги, от чего все судно заметно вздрогнуло. Сверху соскочило еще одно и, подскакивая, покатилось прямо на них.
— Берегитесь! — испуганно вскрикнул Борис, жестом показывая на опасность за их спинами.
Те, к счастью, не стали оборачиваться и потому успели отскочить в сторону. Бревно с силой ударилось о край борта как раз там, где они только что стояли, перелетело через него и с шумом упало в воду. Мужики проводили бревно тяжелыми взглядами и повернулись к Борису. Их и без того недружелюбные физиономии совсем перекосило от злости.
— Ты кто такой? Откуда взялся? — хрипло крикнул один, сверкая глазами из-под козырька облезлой кожаной кепки. Между распахнутыми полами телогрейки виднелась красная футболка с надписью «Coca-Cola».
— Я в гости. — Борис ляпнул первое, что пришло в голову.
— Чей родственник будешь? — продолжал допрос обладатель одежды с брендом всемирно известного напитка. — Сам из Даниловки, поди?
— Нет, из города. К бабе Дусе иду.
— К Евдокии Павловне? — Произнесено это было с заметным почтением, и незнакомец прищурился, изучая его. — Кем ей приходишься?
— Да просто знакомый. — Борис дернул плечом. — Довелось как-то раз в гостях у нее побывать, вот и решил еще раз заглянуть.