Горечь разочарования затопила душу. Все это время Двузубова просто морочила ему голову! Борису снова захотелось кричать. Каждый нерв его тела натянулся струной, и он, подброшенный яростным порывом, вскочил и протаранил собой оцепление из столпившихся мужиков. Помост застонал под ногами, угрожающе зашатались доски. Не ожидавшие такой прыти кудыкинцы запоздало сорвались с места и помчались вслед с дробным топотом лошадиного табуна, издавая вместо ржания грязные ругательства. Они схватили его уже на берегу, и то лишь потому, что Борис не заметил яму и растянулся на песке во весь рост. Преследователи навалились сверху, в ярости осыпая беглеца проклятиями и ударами. Неизвестно, что стало бы с ним, но внезапно раздавшийся пронзительный визг отвлек вошедших в раж мужиков, заставив обернуться.
Направляясь к ним, по берегу бежала внучка старухи Двузубовой Нюра. Длинные волосы метались за ее спиной, подол платья обвивал ноги, песок вперемешку с комьями глины разлетался в стороны. Вид у нее был воинственный и прекрасный.
— Не трогайте его! Я все бабушке расскажу! — закричала она и, налетев на растерявшихся односельчан, принялась беспорядочно хлестать их ладонями, часто взмахивая руками, как разъяренная птица — крыльями. Мужики пытались уклониться от ударов, но, в конце концов, бросились врассыпную.
— Да на черта он сдался! — крикнул Лапоть, отбегая в сторону и презрительно сплевывая. — Пошли отсюда! Пусть хозяйка с ним сама разбирается!
Кудыкинцы отправились обратно к настилу, злобно оглядываясь. Борис облегченно выдохнул и сел на песке, потирая ушибленные места.
— Бедненький! — Нюра упала перед ним на колени, протянула тонкие руки, но, смутившись, опустила их и спросила: — Больно тебе?
— Ничего, живой, и ладно! — Борис попытался улыбнуться. — Спасибо, что выручила. Наверное, могло быть и хуже.
— Звери! — Нюра повернулась в сторону помоста и бросила гневный взгляд вслед удалявшимся рыбакам. — Они тебя сразу невзлюбили, из-за того, что бабушка к тебе хорошо относится. Они ведь не знают, что ты ее от смерти спас. Никто не знает, только я и она.
— Хорошо относится? — Борис скептически усмехнулся. — Ну-ну! Слежку за мной приставила и приказала на ночь в сарае запирать с мешком на голове! А еще наврала с три короба, будто желания мои исполняла, а только не было ничего на самом деле. Просто у нее, наверное, как у экстрасенсов, дар внушения имеется. Или в чай мне какую-нибудь дурман-траву подсыпала, вот и снились мне сны, в которых желания исполнялись.
— Я и сама не понимаю, что с ней происходит. — Нюра грустно вздохнула. — Раньше-то она добрая была. Ну, иногда злилась, но редко. Людям всегда помогала. А теперь… После того случая на болоте бабушка другой стала. Я ее теперь боюсь.
— Точно. Видок у нее стал диковатый, — кивнул Борис. — Может, это болезнь какая-то? Кожа в пятнах, волосы вылезли, а зубов, наоборот, наросло, как грибов после дождя. И ходит, будто ползает.
— Это не болезнь! — Нюра вдруг подалась к нему и перешла на шепот, хотя весь берег вокруг них был пуст. — Я думаю, что в нее дух вошел!
— Что еще за дух?
— Нечистый. Бабушка в ту ночь на болоте заговор читала, которому ее одна женщина научила. Та женщина, говорят, ведьмой была и пришла из мертвой деревни, где нечисть всех жителей сгубила. Бабушка впустила ее в дом передохнуть с дороги, и та ее отблагодарила, поделилась древним заговором, перед тем как уйти. Ну, а я все подслушала. Заговор этот вызывает дух царь-щуки. Дух приходит вместе с большой рекой, в которой рыбы видимо-невидимо. Бабушка хотела, чтобы люди не голодали, ведь у нас же болота были кругом и ничего не растет. Кто-то увидел, наверное, как бабушка ночью на болота пошла, и решил, что колдовать собралась, поэтому подкрался и утопил ее в болотной полынье. Я-то не видела, кто это был, потому что дома была. Уже ближе к утру спохватилась, что бабы Дуси нет, и побежала искать. Долго-долго искала. Потом заметила, как в одном месте пузыри на воде появляются, руки окунула, а она там! Но вытащить ее сил у меня не хватило. Повезло, что ты подоспел.
— А долго твоя бабушка утопленной была? — поинтересовался Борис, впечатленный рассказом.
— Наверное, очень долго. Я нашла-то ее только на другой день после того, как хватилась. Простому человеку столько не продержаться. Точно, дух царь-щуки в нее вошел! Поэтому и рыба в сети косяками идет — ее воле подчиняется.
— Ну, тут бы я поспорил! — скривившись в усмешке, Борис хотел было рассказать о человеческих останках, оказавшихся среди пойманной рыбы, но, заглянув в испуганные глаза Нюры, передумал.
Оказалось, он зря переживал: Нюра была не только в курсе этих дел, но и поведала новые леденящие подробности.
— Самое ужасное то, что эти бандиты… — Она метнула взгляд в сторону мужиков, возившихся на помосте, — не верят в действие заговора и делают наживку для рыбы из… — Запнувшись, она выдавила с трудом: — Из людей!
Борис нервно затряс головой, соглашаясь:
— Да-да, я видел в сетях… Они убили всю команду с буксира, хотя и говорят, что те сами напали на них.
— А еще хотят убить двух полицейских, которые приплыли ночью на катере! — добавила Нюра, вытаращившись от ужаса. — Бабушка пригласила их в терем, а Лапоть и Красавчик связали их и заперли в сарае, где разделывают рыбу. Я случайно подслушала, как они говорили, что сегодня ночью будут ловить на них угря! Говорят, на свежую кровь будут пробовать — значит, прямо там, на реке, их и убьют. И мне кажется, что бабушка об этом знает… но я не уверена. Не могу представить, что она обо всем знает и молчит! Поэтому я хочу сбежать отсюда.
— Сбежать? — оживился Борис. — Я тоже собираюсь свалить поскорее из этого местечка. Лодку бы… Пешком — не уверен, что получится.
— Пешком и не получится! Река вокруг Кудыкино сплошным кольцом, я с верхнего этажа терема видела. Нет просвета. Только плыть, да и то… Надо секрет знать! — Нюра загадочно взглянула на него.
— Что еще за секрет? — все эти странности Борису не нравились.
— Есть одна штуковина, которая поможет… Тоже случайно услышала об этом, когда еще гостья из мертвой деревни бабушку заговору учила. Так вот, гостья сказала, что чувствует, будто у кого-то в селе есть сильный оберег, сделанный из челюсти царь-щуки, но не знает, в каком именно доме его прячут. Этот оберег имеет большую власть над духом царь-щуки, и хозяин оберега может повелевать как самим духом, так и тем человеком, который этот дух призвал.
— И где взять такой оберег?
— Он у меня. — Нюра произнесла эти слова едва слышно, одними губами, а потом настороженно огляделась. Вокруг по-прежнему никого не было, только вдалеке, у подножия помоста, кудыкинские мужики грузили в тележку корзины с рыбой.
— Тогда почему ты не прикажешь своей бабке прекратить это безобразие? — недоверчиво спросил Борис и подумал про себя: «Какие-то обереги… Надо выбираться, а я сижу и слушаю всякий бред! Как бы отделаться от этой дурочки?»
— Ты что? А вдруг не сработает? Я ей в глаза-то смотреть боюсь! А вот сбежать — другое дело. К тому же, я знаю, где раздобыть катер. С оберегом-то река выпустит, не погубит нас.
— Нас… — машинально повторил за ней Борис, вскинув брови.
— Одной мне не справиться, и потом… Бежать-то мне некуда, разве что ты меня к себе жить возьмешь.
Борис застыл, не зная, что ответить. Нюра помолчала с минуту и, вздохнув так, будто решилась на какой-то трудный шаг, снова заговорила:
— Я, как оберег раздобыла, только и ждала момента, чтобы тебе об этом сказать. Если согласен взять меня в свой дом, то вместе мы отсюда выберемся. А откажешь, так ни катера тебе, ни оберега не видать!
— А есть еще варианты? — Он улыбнулся, пытаясь отшутиться, как обычно поступал с навязчивыми девушками, но шутку Нюра явно не оценила.
— Нет, только так! — Сказала — как отрезала.
«Ну вот! И что теперь делать?» — Борис чуть не взвыл от отчаяния.
Лицо девушки сморщилось в страдальческой гримасе, а глаза наполнились слезами: наверное, догадалась, что он не рад ее предложению. Его охватило чувство вины от мысли о том, что он расстраивает девушку, которая спасла его от побоев сельских мужиков. «Вот так забили бы меня до смерти, а потом тоже сказали бы кому-то, что я сам в драку полез, — подумал он. — Что, в конце концов, я теряю? Ну, скажу, что согласен. Ведь главное — вырваться отсюда. Нюра знает, где достать лодку. Все должно получиться. А там… Помогу ей в городе работу найти, квартиру снять. Образуется как-нибудь». Борис решительно взял ее за руку. Нюра вздрогнула и подняла на него вопросительно-умоляющий взгляд.
— Ты тоже мне очень нравишься… — соврал Борис вкрадчивым тоном. Ну, а что еще он мог сказать?
Нюра расцвела, глаза её засияли. Она порывисто прижалась к нему, уткнувшись лбом в плечо, и прошептала:
— Правда?
— Конечно.
— И мы будем жить вместе?
— Можешь не сомневаться!
— Обещаешь?
— Обещаю. — Борис готов был откусить собственный язык, чтобы только не произносить это слово, но произнес.
— Послушай меня! — Она вдруг отстранилась от него, приняв сосредоточенный вид. — Выдвигаемся, как стемнеет. Катер привязан к барже. Тайком проберемся к нему и удерем!
Борис только подумал о том, что мог бы и один это сделать, как в руке Нюры что-то звякнуло — она вынула из кармана платья ключи, показала ему и сразу убрала обратно. — Это от катера, стянула их у бабули. Оберег я уже спрятала на дне катера под сиденьем, так что все готово. А пока… Нам лучше вернуться в терем и держаться так, чтобы никто ничего не заподозрил.
Мысль о провонявших рыбой душных комнатах и коридорах терема вызывала у Бориса тошноту, и он отказался пойти с Нюрой, сославшись, что хочет навестить своего знакомого.
— Пойдешь к Звонарю? — догадалась она. — Ладно. Вечером встречаемся на этом же месте, но не прямо здесь, а вон там! — Девушка указала на заросли ивняка ближе к воде. — Как только солнце сядет, сразу иди к реке. Да не заговаривай ни с кем по пути — примета плохая. И не смотри ни на кого.