Когда решено было выдвигаться по направлению к селу, возникла неожиданная проблема. Как только Маша и Коля начали пробираться сквозь осинник, Лешка, сидевший на руках у старшего брата, выгнулся дугой, отклоняясь назад, и протестующе завопил:
— Калакольсык! Калакольсык!
— Ты что, малыш? — Маша пыталась отвлечь ребенка, но тот ее будто не слышал и всячески изворачивался, пытаясь вырваться из Колькиных рук, продолжая при этом выкрикивать одно и то же слово. В конце концов, ему удалось сползти вниз, и, вынырнув из разжавшихся рук брата, малыш помчался обратно к тележке. Ловко забравшись внутрь колокола, он сразу успокоился и с довольным видом заколотил шарообразным наконечником «языка» по куполу. Маша и Колька вернулись за ним, но тот категорически не давался Кольке в руки, не желая вылезать из своего убежища.
Маша присела перед малышом на корточки, сняла с запястья браслет и протянула ребенку, потрясая маленьким серебряным колокольчиком, прикрепленным к цепочке.
— Посмотри, какой колокольчик! Хочешь себе такой?
Лешка схватил вещицу, повертел в руках и заулыбался.
— Ну, вот и хорошо. Теперь у тебя есть другой колокольчик! — Маша попыталась взять мальчишку на руки, но тот завизжал и заколотил ногами, выражая недовольство.
— Да что это с ним?! — Колька с расстроенным видом тер лоб. — Мне эту тележку и с места не сдвинуть! Я хотел позже вернуться сюда вместе с нашим Звонарем и мужиками, чтобы привезти колокол в село. Что делать-то?
— Давай вместе попробуем тележку толкнуть, — предложила Маша.
Конечно, из этого ничего не вышло: колеса глубоко увязли в земле, будто вросли в нее намертво. Несколько раз Колька и Маша пробовали извлечь из колокола Лешку, но ребенок визжал так, что весь синел, и становилось страшно, что ему станет плохо от натуги.
Наконец, Маша придумала выход: пойти в село одной и привести помощь. Колька охотно согласился остаться с братом, хотя и понимал, что за помощью лучше было бы пойти ему, ведь Машу в селе никто не знает, и ей непросто будет отыскать дом Звонаря. Но ему не хотелось расставаться с Лешкой даже на минуту.
Еще до того, как выйти из подлеска в поле, Маша почувствовала запах гари и встревожилась. Опасения оправдались, когда ее взгляду открылся вид на село: несколько домов было объято пламенем, черные клубы дыма поднимались к небу, затягивая его сизой пеленой. Маша обернулась, собираясь крикнуть Кольке, что в селе пожар, но только успела набрать в легкие воздуха, как из леса до нее донесся полный ужаса Колькин крик. Она бросилась обратно в осинник и тут же отпрянула, увидев, что сквозь кусты ломится нечто темное и громадное, направляясь прямо к ней.
Нервный импульс пронзил ее от макушки до пят в тот миг, когда огромная медвежья морда показалась между осиновых стволов. Но дать деру Маша не могла — перед медведем двигалась тележка с колоколом, в котором сидел маленький Лешка. Она так и стояла, не в силах не то что закричать, но даже выдохнуть набранный в легкие воздух, и смотрела, как могучий двухметровый исполин шагает на задних лапах, а передними толкает перед собой тележку. Медведь прошел мимо Маши, не обратив на нее внимания, и направился дальше. В колоколе сидел Лешка и улыбался.
В осиннике снова затрещали ветки, и появился бледно-зеленый Колька. Его трясло так, что постукивали зубы. Маша, наконец, выдохнула и обрела дар речи.
— Что будем делать? — спросила она.
— Пошли за ними. — Колька двинулся вслед за медведем, плавно переставляя полусогнутые в коленях ноги, как крадущийся вор. Маша засеменила рядом. Над селом, видневшимся впереди, клубился черный дым. Похоже, что широкая спина зверя заслоняла Кольке обзор, иначе он бы заметил пожар. Она коснулась его руки, показала в даль и сообщила, снизив голос до шепота, чтобы не привлекать внимания животного:
— Там что-то горит!
Колька всмотрелся в горизонт и нахмурился:
— Час от часу не легче! То наводнение, то пожар, то медведь какой-то странный!
— Как думаешь, зачем ему понадобилась наша тележка? — спросила Маша.
— Поди-ка, Лешкин визг ему надоел, вот он и решил укатить тележку вместе с ним подальше от леса! — Пытаясь пошутить, Колька выдавил слабую улыбку.
— Смотри, как уверенно топает, как будто далеко идти собрался. — Маша со страхом наблюдала за медведем, идущим впереди на расстоянии пары десятков шагов от них. Его когтистые лапы оставляли в рыхлой земле глубокие следы.
— Ничего не понимаю! — растерянно пробормотал Колька. — До села уже недалеко. Он что, прямо туда идет? И пожара не боится? Сумасшедший медведь какой-то!
— Главное, что не злой, — заметила Маша. — Был бы злой — сразу бы всех нас на клочки разодрал, согласись?
— Кто знает, что там у него на уме!
Но в село медведь не пошел, а свернул перед ним к одинокой горе, возвышавшейся слева.
— На Кудыкину гору направился! — определил Колька, заметив маневр животного. — Долго он еще бродить собирается?
Пошатываясь из стороны в сторону, косолапый начал неторопливо подниматься вверх, не выпуская из передних лап перекладины тележки и сминая колесами попадающиеся на пути кусты вербы и дикой смородины. Порой он терял равновесие, останавливался и недовольно рычал, а один раз схватил зубами хлестнувшую его по морде ветку и дернул с такой силой, что вырвал весь куст. Маша и Колька опасливо зыркали на него, карабкаясь следом и держась на отдалении.
Взобравшись на вершину горы, медведь оставил тележку прямо под звонницей и, опустившись на все четыре лапы, побежал к противоположному склону, смешно вскидывая круглый зад. Маша и Колька заметили, как далеко внизу, в кустарнике, мелькнула его бурая шерсть.
— Удрал, не прощаясь! — радостно воскликнула Маша, переводя дух.
— Я не понял, что это было. — Колька помотал головой, будто хотел избавиться от наваждения, и добавил: — Но этот мишка оказал нам большую услугу. Колокол прямо к звоннице привез! Будто знал, что это такое!
Маша снова посмотрела на заросли кустарника, в которых исчез медведь. Казалось, что он все еще там и наблюдает за ними. Но, присмотревшись повнимательнее, она вдруг разглядела очертания человеческой фигуры, проступившей за ветвями, еще не обросшими листвой как следует.
— Мне кажется, там какой-то человек! — Она повернулась к Кольке.
Мальчишка в это время с тревогой смотрел на горящее село.
— Мне бы сбегать, родителей проведать! — Он оглянулся на брата, потом умоляюще обратился к Маше: — Побудь с ним недолго, ладно? Только глаз не спускай!
— Да, конечно. Беги!
Прежде чем уйти, Колька обошел вокруг звонницы, обозревая горные склоны, чтобы убедиться в отсутствии какой бы то ни было опасности, а заодно проверить, что медведь не собирается вернуться и снова покатить тележку куда-нибудь. Затем он расцеловал младшего брата в обе щеки, наказал «не капризничать» и вприпрыжку помчался вниз в сторону села.
А Маша снова посмотрела в сторону зарослей у подножия горы. Их насквозь пронизывали солнечные лучи: в гуще ветвей теперь никто не скрывался. Ее взгляд переместился дальше, к черному полю за горой, и выхватил мужской силуэт в черном плаще, удаляющийся в сторону леса, из которого они с Колькой недавно вышли, следуя за медведем. Из-за плаща человек сливался с полем, и, если бы не двигался, вряд ли бы ей удалось его заметить. Будто почувствовав ее взгляд, он остановился и обернулся. Лица на таком расстоянии было не разглядеть, но Маше показалось, что она узнала его по белой бороде, взметнувшейся от ветра. «Хозяин моторки из города? — подумала она растерянно, не в силах поверить в это. — Или ночной гость, приходивший в ракушечный домик Марьи? Но его только что тут не было! Мы бы заметили, когда смотрели на убегающего медведя». На ум пришли истории об оборотнях, и Маша вспомнила, что где-то слышала легенду о лесном боге Велесе, принимающем разные обличья: то седовласого старца, то огромного медведя, то заросшего шерстью великана с бычьей головой и сияющими рогами в форме полумесяца. Великан с рогами ей пока не встречался, но вот старец, появившийся в том месте, где только что исчез медведь, стоял и смотрел на нее прямо сейчас. Расстояние было слишком велико, но ей казалось, что она видит добрую улыбку, скрывающуюся под седой бородой.
За спиной настойчиво звякнуло, и, опомнившись, Маша бросилась к Лешке, все еще сидевшему в колоколе. Занятая своими мистическими домыслами, она совсем забыла о ребенке! Убедившись, что с малышом все в порядке, она оглянулась назад, заранее зная, что на этот раз в поле никого нет.
В это время Борис добрался до дома Звонаря, разрубив по пути немало речных гадов, попавшихся под ноги. Дом, который он увидел, назвать домом было уже нельзя: от него остался догорающий черный остов, по которому бегали слабые языки пламени. Если Звонарь не успел выбраться до начала пожара, теперь ему уже не помочь. На этой улице горело все вокруг — не только соседние дома, но и заборы, сараи, даже срубы колодцев. Некоторые постройки выглядели еще целыми — огонь совсем недавно добрался до них. Гадов нигде не было видно: наверное, уползли подальше от пожара. Раскаленный воздух обжигал легкие, густой дым выедал глаза и душил. Сквозь сизую пелену Борис бросил взгляд в сторону дома Щукиных: его угол облизывал огонь, но стекла в окнах были еще целы. В окне мелькнула человеческая фигура. Решив, что внутри осталась Нина и ей нужна помощь, Борис бросился туда, натянув на голову куртку и прикрывая лицо рукавом.
Входная дверь была закрыта, но не заперта, и легко распахнулась от рывка. Внутри почти не было дыма, и Борис начал жадно хватать ртом воздух. Отдышавшись, помчался по комнатам, но везде было пусто. Подумав, было, что вместо человека в окне двигалось отражение клубов дыма, он вдруг услышал скрип где-то наверху, а потом заметил лестницу и ноги какого-то человека, спускающегося с чердака. Вскоре показалось знакомое мальчишеское лицо, в котором Борис с радостью узнал пропавшего Кольку. Тот выглядел изможденным и перепуганным, но тоже был рад встрече.