В парикмахерскую они за нехваткой времени не поехали. Карина погляделась в крохотное ручное зеркальце, пожалев о временах, когда мониторы в автомобиле еще не успели сменить зеркала заднего вида (Цу все еще вспоминала их с ностальгией), и решила, что и так сойдет. Ее новое — до сих пор новое до непривычности — фантомное тело умело самостоятельно изображать несколько простых причесок, и она вполне может ненадолго запереться где-нибудь в туалете, изобразив процесс приведения себя в порядок. А вот как псевдоволосы отреагируют на ножницы, Карина еще не проверяла и выяснять на глазах у посторонних не собиралась. Конечно, абсолютно достоверная имитация биоформы — вещь очень полезная, но рисковать на людях лишний раз не стоит.
К графине они добрались немного раньше намеченного срока — в семь двадцать. Огромный, на три этажа и три десятка окон по фасаду, особняк (если не сказать мини-дворец) располагался минутах в десяти езды от городской черты, посреди большого ухоженного парка. Парк окружала высокая кованая ограда, от которой к особняку тянулась широкая, в три полосы, автомобильная дорога. Пешеходные дорожки отсутствовали: то ли и дороги хватало, то ли сюда пешком вообще не приходили. Охранник, вышедший из будки у входа, провел сканером над ольгиным пелефоном, считывая приглашение, и кивнул, пропуская. Створки величаво раздвинулись, и машина Ольги лихо подкатила к особняку, на широкой парковке чуть поодаль от которого не наблюдалось ни одного автомобиля.
— Ну вот! — досадливо прищурилась Ольга. — Мы первые. Урок мне номер раз: никогда не являйся точно в срок, а тем более — на двадцать минут раньше. Все равно все опоздают, а до них станешь неприкаянной болтаться в одиночестве… Надеюсь, сама-то графиня дома? Карина, напоминаю: к лицам дворянского звания принято обращаться «рыцарь» или «дама». Эти надутые лягушки жутко любят лелеять единственное в себе заметное — свое самолюбие, так что на «господина» или «госпожу» могут и обидеться. Первой не заговаривай, тебя представят.
Она нервно потерла лоб.
— Впрочем, не знаю, — добавила она со вздохом. — Господин Медведь никогда светские рауты не любил, а если и посещал, то там Дворцовая охрана верховодила, я снаружи отиралась. Так что у меня у самой опыта нет. Интересно, сколько в книжках пишут правды? Большинство писателей наверняка сами ни разу на такие вечера не попадали. Ну, пойдем, что ли…
— Да не волнуйся ты так, — улыбнулась ей Карина. — Подумаешь, аристократы. Ты ведь тоже вайс-баронесса. Кстати, напомни мне, пожалуйста, у вас оой-бароны есть?
Ольга посмотрела на нее долгим задумчивым взглядом.
— Да, ты права, — наконец призналась она. — Волнуюсь. И даже боюсь. В первый раз окажусь на таком сборище в качестве самостоятельной персоны, а не тени кого-то другого. Тебе не понять, для тебя наши аристократы — персонажи из театральной пьесы. А у нас, плебеев, в подкорке перед ними преклонение сидит. И ведь нет в них ничего такого! Люди как люди. Умом все понимаю, а руки дрожат. Я же дворянка только по названию. Вайс-баронесса, промежуточница нахальная. Пустое место.
Она резко выдохнула через стиснутые зубы.
— Нет у нас оой-баронов, — натянуто сказала она. — Наследственные титулы — барон, вайс-граф, граф и оой-граф. И вайс-барон — пожизненный, выдается мещанам за особые заслуги или в протокольных целях, как мне. Слушай, пошли, а то я сейчас от страха машину заведу и уеду отсюда подальше.
Она распахнула дверцу и решительно полезла из автомобиля. Карина, слегка хихикнув, последовала ее примеру. Она помнила Ольгу по Сураграшу — решительную, резкую, суровую, со стальным взглядом, заставлявшим тушеваться даже самых нахальных местных мужиков. Девиант первой категории, высококлассный телохранитель, опытная хладнокровная убийца, движущаяся быстрее взгляда и видящая человека буквально насквозь — и боится оказаться в обществе аристократов? Ну и ну!
Отдав ключ пареньку в простом сером комбинезоне, чтобы тот отогнал машину на парковку, они поднялись по ступенькам широкого крыльца. Стоящий у входа лакей (лакей?) в блистающей золотыми шнурами красной одежде странного покроя почтительно распахнул перед ними дверь, согнувшись в поклоне едва ли не пополам. Сразу за дверью начинался огромный, шагов в двадцать, холл, в который со второго этажа спускались две мраморных лестницы, а по бокам располагались широкие стеклянные двери в банкетные залы. С потолка свисала изящная золоченая (нет, натурально золотая, как подсказал сканер) люстра, в которой на манер свечей неярко мерцали лампы. По периметру холла располагались бархатные скамейки-банкетки.
— Ничего себе! — потрясенно проговорила Карина. — Настоящий дворец! Это что, личный дом графини? Или государственное здание?
— Личный, — поежилась Ольга. — Один из пяти или шести сохранившихся в частной собственности родовых особняков таких размеров. Род Мушиного Плеса — один из самых древних и самых богатых. Сюда даже туристов на экскурсии возят за неплохие деньги, и отбоя, я слышала, нет, за период записываются. О, вот и сама графиня. Шикарно выглядит тетка, учись, как надо.
На левой лестнице появилась и принялась спускаться царственной походкой блистательная особа женского пола. Холеная блондинка лет сорока с небольшим, с высокой сложной прической и переливающемся мелкой искрой светлом вечернем платье, шла, едва касаясь пальцами перил, и на ее хорошо очерченных губах сияла ослепительная улыбка. Ольга с Кариной, переглянувшись, двинулись ей навстречу через холл.
Сошлись они у подножия лестницы.
— Дама графиня Марица Мушиный Плес, — Ольга низко поклонилась. — Я вайс-баронесса Ольга Лесной Дождь. Моя спутница — госпожа Карина Мураций. Господин Сторас Медведь просил…
— Дама Лесной Дождь, госпожа Мураций, меня зовут Марица, — перебила ее графиня, и ее улыбка из официально-сияющей внезапно стала теплой и дружеской. — Сейчас мы не на официальной церемонии, чтобы заботиться о титулах. Госпожа Мураций, я весьма наслышана о тебе. Я видела запись передачи телеканала «Планета», да и слухов о событиях в Сураграше в последнее время по столице ходит немало. Прошу обойтись без протокольных формальностей, как говорят у вас в Катонии, госпожа Карина. Девочки, расслабьтесь. Я хоть и графиня, но не кусаюсь и ядовитой слюной не плююсь. Признаюсь, просьба Стораса пригласить вас на вечер оказалась для меня несколько неожиданной, так что я не успела подобрать подходящую для вас компанию. Но живьем вас тут никто не съест, разве что слегка пообкусывают.
— Рада знакомству, великолепная дама Мушиный Плес, — вежливо поклонилась Карина. — Прошу благосклонности. Приношу извинения за доставленные неудобства, но еще несколько часов назад я не предполагала, что окажусь в твоем обществе.
— Э-э-э… — графиня пощелкала пальцами в воздухе. — Радость взаимна… благосклонность пожалована, да. Нет никаких неудобств, просто окажется не так весело, как могло бы получиться. Прошу — без протокола. Запомни, меня зовут Марица. Ольга — я могу тебя так называть? — к тебе то же самое относится. Ну что, двинулись в зал? — Она дружески положила руки на плечи гостьям. — Там еще накрывать не закончили — как на грех, сразу две служанки заболели — но мы где-нибудь в уголочке пристроимся, чтобы не мешать. Да и остальные гости, — она бросила взгляд на крошечные часы в золотом перстне, — вот-вот начнут подтягиваться.
— Дам… хм, Марица, — Ольга бросила на Карину извиняющийся взгляд. — Господин Медведь просил меня сказать тебе два слова перед тем, как мы… ну… окунемся в мероприятие с головой. Карина, подожди, пожалуйста, пару минут, я очень быстро.
— Ладно, — кивнула Карина. — Госпожа Марица, я посижу здесь.
— Ну уж точно не у дверей! — отрицательно качнула та головой. — Прошу, пройди в зал. Там есть удобные мягкие кресла, а я сейчас пришлю слугу. Он позаботится о тебе и выполнит любые просьбы.
Она подвела гостей к дверям залы, откуда как раз быстро выскочили две девушки в белых наколках, немедленно скрывшиеся за лестницей, и приглашающе взмахнула рукой.
— Спасибо, госпожа Марица, — поблагодарила Карина. Графиня ободряюще улыбнулась ей — за ее улыбкой нейросканер подсказывал, как ни странно, настоящее тепло и дружелюбие — и под локоть увела Ольгу по лестнице куда-то наверх, в дебри дома.
Карина сделала несколько шагов в пустой зал и остановилась у длинного банкетного стола, блистающего хрустально-серебряным великолепием салатов, закусок, бутербродов, вилок, бокалов, бутылок и прочих подобающих деталей. На улице, несмотря на ранний час, заметно темнело, и в зале автоматически включился неназойливый мягкий свет. Карина заколебалась. Может, послушать, что Ольга там говорит? Нет, нельзя. Невежливо. Наверняка речь идет о ней самой. Не стоит подслушивать по пустякам. Она машинально поправила две криво лежащие на столе вилки и переставила несимметрично стоящий бокал.
— Ты что здесь без дела болтаешься? Почему в форму не переоделась? — резко спросили сбоку. Она повернула голову и увидела черноволосого мужчину средних лет в одежде, не менее странной, чем у того, что стоял у входа: темно-синий длиннополый пиджак с серебряными пуговицами, узкие синие же брюки с золотым кантом, белоснежная манишка с черным шейным шнурком. В руках мужчина держал сразу четыре огромных подноса с мелкими бутербродиками, непостижимым образом ухитряясь балансировать двумя на предплечьях, а еще двумя — на ладонях. — Да помоги же! Сними подносы и поставь на стол… стой! Место сначала расчисти!
Карина поспешно раздвинула в стороны уже стоящие на столе подносы и тарелки и осторожно разместила там три подноса. С четвертым мужчина унесся к дальней части стола, но почти сразу же вернулся с пустыми руками.
— Новенькая, что ли? — требовательно спросил он. — Что-то я тебя не помню.
— Э… да, господин, я первый раз здесь, — озадаченно кивнула Кисаки Сураграша. — Я… э-э…
— Бездельничаешь, — констатировал мужчина. — В доме запарка, все на восьми ногах бегают, а ты вилки-ложки поправляешь? Ну-ка, быстро за мной на кухню. Там куча дел.