Машина медленно тронула с горы. Спешить некуда, будем тащиться со скоростью хромой старушки, но аккуратно. До заката еще далеко, и обед тоже прошел. А есть не хочется, но, впрочем, это ощущение преходящее. Почуял запах разогретой еды и вспоминаешь, что неплохо бы…
Вечер был отмечен большими хлопотами вокруг отца. Мы его слегка помыли (ну, насколько получилось в наших условиях), попробовали кормить. Пока давали только очень сладкий чай, в одну из порций которого капнули немного коньяку. По этому поводу был спор, но все же решили попробовать, поскольку все же так делается, чтоб «запустить желудок» после операции или отравления. Хуже от нашего эксперимента не стало.
Отец все еще был без сознания, хотя периодически шевелил рукой или ногой. Но так, слегка. Почки заработали, и весьма обильно, и крови в моче не было. Гора терзаний этим фактом была сброшена с плеч! Стулу быть еще рано, отец ведь еще ничего не съел, поэтому выходить еще нечему. Отеки отсутствовали, так что пока серьезных поводов для беспокойства не было. Мы после мытья пристроили к нему два лечебных амулета и еще один аккумулятор Силы, и эти изделия постоянно работали. Думаю, что на сутки их хватит, а дальше уже будет попроще. Лео с моими прогнозами был согласен, но беспокоился не меньше моего. Он пояснил свое волнение тем, что случай крайне редкий, поэтому может появиться нечто совершенно неожиданное. Оттого надо быть настороже.
А я в минуты покоя, когда усилием воли переставал беспокоиться о состоянии отца, только тихо удивлялся — как это я смог додуматься до такого решения? Приходилось думать, что-либо змеиный яд странно улучшает деятельность мозгов, либо мне сильно помогли.
Нога была отечной, но, пока лежишь и ею не дергаешь, то вроде и ничего страшного. А попытаешься встать — как будто она не своя. Подкашивается, а когда обопрешься на нее — болит.
Клиника укуса сохранялась такой, как писали путешественники, так что я не очень беспокоился, пока не вставал. А тогда лезли горестные соображения, чем это все кончится. Посему я еще и начинал колебаться, а нужно ли мне с собой что-то делать. Сыворотки от конкретно этого яда у меня не было (кто ее будет в Твери делать), хотя два разных универсальных алхимических антидота имелись. А колебался я — применять их или нет? Тот самый маг, в честь которого испытание было названо, не лечил укус змеи. Рука у него потом болела половину жизни, но подробностей об этом не было. Он прожил еще более полувека и преуспевал. Хотя, кажется, его откуда-то изгнали за участие в политических интригах. С другой стороны, испытание я уже прошел, решившись на него, как на дуэль, где далеко не обязательно убивать противника. Так что можно уже и принять антидот. Ведь, согласившись на поединок, ты уже априори человек чести, готовый умереть за свои действия и слова. Поэтому убитый на дуэли получает моральную индульгенцию, даже был изначально неправ и погиб за свою неправоту. Никто ведь не вспомнит, что выпил он лишний кубок и лишнее сболтнул, по нему лишь уронят слезу, что рано умер, совсем ничего не успев…
Из-за своих сомнений я и решился на прием антидота ближе к полуночи. До того сомнения не преодолевались. Алхимическое питье оказалось жуткой гадостью, потому во рту еще долго стоял привкус его — аж подташнивало.
Ночь получилась рваная и скомканная, потому что я регулярно просыпался и смотрел, что там с отцом. Никакого движения ни в плохую, ни в хорошую сторону не было. Я этим был крайне доволен, рассчитывая, что вскорости отец очутится в Твери, а там будет возможность показать его знающим специалистам, а не таким, как я.
Мне снилось про то, что я сокрушал разных врагов княжества, но все мелькало во сне, как однажды в синематографе, когда из-за поломки запустили фильму на повышенной скорости. Мы тогда еле успевали ловить взглядом, что это там летает по экрану. Но, правда, в иллюзионе это быстро обнаружили и потом снова показали все в нормальном виде. При таком скоростном просмотре мы ничего не понимали — что там перед нами мелькает по экрану, и цельной картины из мельканий не сложишь. Так вот и я во сне разобрал что было нечто про эльфов и про кого-то другого — но что именно: хоть режьте, но не вспомнил утром!
Остался только настрой — он был какой-то весело-злобный, с желанием кое-что проделать на страх виноватым. А чуть позже пришло и понимание, кто тут будет виноват и что получит под настроение.
Утром отцу лучше не стало, но и хуже тоже. Мы с Лео оценили как вполне добрый знак — пусть без изменений, но это же не ухудшение!
На ноге у меня опухоль немного спала. По крайней мере, мне так показалось, но Лео был совсем другого мнения — ничего не изменилось. Поскольку я не замерил объем пострадавшего места, то наш спор остался на эмпирических позициях. Встать на ногу было уже не так больно, что я счел за добрый знак. Мы умыли отца, напоили его сладким чаем (коньяк сегодня не стали давать) и начали сборы.
Я вообще предлагал взять минимум всего (ну, скажем, десяток пайков на всякий случай), а остальное бросить на страх местным жителям, но спутники были другого мнения и собрали практически все, что было пригодно в дело. Поэтому у нас запасы уменьшились мало, только на израсходованную еду и бензин с канистрами. И хоть оставили тут опустевшую тару, поскольку нужно было побольше места в машине и прицепе.
Собрались и двинулись уже в девятом часу утра. Опять въехали на замковую гору, только сегодня дело пошло куда полегче. И научились уже на нее въезжать, да и я немножко приложился Землей по тому гадостному месту, оттого и проехали по нему с душевным трепетом, но без отцепления прицепа и предпосылок к опрокидыванию. Заехали внутрь первого двора, поставили «шайтан-арбу» в тенечек, и я покинул всех.
Условие было такое: меня ждут до часу дня, если же я не возвращаюсь, то они двигаются на место прохода через портал и при помощи Лео проходят через него. Машину оставляют тут. Имеющийся у нас портальный амулет машину не пропустят, но все остальные пройдут. А у меня еще остались тут дела. С собой я взял двустволку, десяток динамитных шашек, взрыватели и вытряс из своего вещевого мешка содержимое. Оно пока полежит в прицепе. Обе веревки остались на старом месте, мы вчера их не трогали, уходя оттуда.
Еще раз посмотрел на отца (пока состояние все тоже), и, не прощаясь, поковылял к воротам.
— Мы не прощаемся ни с кем
Чужие слезы нам зачем…
Была когда-то такая песня про разведчиков, и сейчас в егерском полку ее тоже поют. Там про разведку, которая уходит в неизвестность, на поиски врага.
И я поковыляю в неизвестность, на поиски врага.
Нога болела, но я был на каком-то эмоциональном подъеме, оттого активно шел и о боли как-то не думалось. Сильно заболело, когда пролезал в пролом стены, аж даже посидеть захотелось, переждать боль. Но нет, потом насижусь! Дел еще по горло. Подошел к отверстию в земле, под которым был первый ярус подземелий. Побарабанил пальцами по амулету связи.
Я — «У меня все хорошо». Ответ «Поняли».
Ну и хорошо. А вот теперь мне надо как-то спуститься. Сначала сел на край пролома в своде, взялся за один из тросов. Сумка с динамитом и двустволка лежат с другой стороны ямы и привязаны к другому.
Собрался с силами и соскользнул по канату вниз. Увы, как не берег ногу, но приземлился именно на нее. От боли потемнело в глазах, и я почти свалился под стенку. Пристроился к ней спиной и попробовал преодолеть боль. Обезболивающее с собой есть, но вдруг от него меня в сон клонить будет? Не то здесь место, чтобы спать. Лучше посижу минутку, пока боль не притихнет. Ну и посидел с кольтом в руке. На нас пока никто не нападал, но вдруг там еще кто-то есть трудоспособный, кроме зомби — уборщика?
Нога притихла, и я смог левитационным заклинанием (точнее, его второй частью) спустить ружье и динамит вниз. Вот теперь снова по коридору, подвесив шарик света, к лестнице. Нога болела, подкашивалась, но я не останавливался. Меня словно гнало вперед, и я сам рвался туда, душевно единый с этим порывом.
Вот уже лестница, и с нее доносится знакомый шаркающий звук. Старый знакомый на два пролета ниже меня тщательно водит метлой по ступеням. Интересно, он метлы меняет или годами возит одной и той же, не замечая, что она уже вся истрепалась? А вот близко подходить не буду. Пока.
Пока же — «Серп Восточного Ветра»! Сначала по уровню затылка, потом поперек туловища, потом по бедрам. Всё, три куска гниющей плоти украшают лестницу и хаотически дергаются, каждая часть на свой лад.
А вот еще чуток — по пальцам, чтоб не вцепился, когда подойду поближе. Быть этой лестнице совсем не подметенной отныне и присно. И пока я не закончу!
Вот и то, что мне нужно. Проходной амулет через золотистую завесу, что пропускал этого полусгнившего туда, вниз. Цепочка из меди и медный же череп на ней. В левой глазнице черепа черный камешек, магически активный. Но только на шее я его не понесу — иногда такие амулеты берут в плен и навсегда. Потому рисковать не буду и буду держать его в левой руке, перед грудью. Или нет, вот сейчас проткну дырку в разгрузочном жилете, и пусть он повисит на груди.
Нужны две руки. Мне же опираться надо на рябиновый костыль, а вторая тоже работать будет. Я ведь не знаю, нужен пропуск — амулет только на входе или надо быть все время с ним. Если все время, то уже не спустишься, отложишь в сторону и вновь не заберешь, идя наверх.
Золотистый туман прикасался к коже сильным холодом, я даже зажмурил глаза, когда проходил сквозь него. Казалось, что замерзнут глаза. А вот обратно — просто прошел. Словно и не заметил.
А теперь я забреду в библиотеку. Кажется, что там есть кое-чем поживиться. Хотя ранец уже серьезно давит на псину, но есть еще место в сумке. А динамит из нее тоже скоро пойдет в дело.
Увы, расстрелянные ружейные патроны не возмещают принятого в мешок груза, но ведь не упаду же я совсем? Наверное, нет, хотя без костыля уже тяжело идти будет, особенно вверх по лестнице.