Скорее всего, я в него попал, потому что на камнях и земле были капли крови, показывающие его путь, но несся он резво, а крови пролилось не так много, итого можно считать, то он не помрет, но нужный опыт получит. Гильзы забрал с собой, хотя мне они принципиально не были нужны, ведь нет у меня такой винтовки ни дома, ни с собой. Так что в основном это будет в досаду стрелку, ну и дополнительно по системе 'вдруг пригодится'. Пока силы есть их нести, а как устану - недолго и выкинуть. Но если какая тварь от жадности гильзу проглотит, и она жадной гадости поперек пищевода станет, то я и этому порадуюсь.
Вот так мы и расстались с неизвестным типом. Стрелял в меня он, явно желая чем-то поживиться, когда не выгорело -смылся. Жизнь в горах не сильно богатая, поэтому горцы и разбоем промышляют, если удастся, и такое есть не только здесь. Вот насчет других жителей гор, а именно гномов, то они бережливы донельзя именно от столетий жизни впритык. Поднакопив жирку и устроив в своих подземельях теплицы, и улучшив добычу руд, они в итоге прибавились числом и здоровья приобрели. Когда жили победнее, то от цинги часто зубы терли, а от всякой пищи почти все хворали хворали желудками. Это мне дед Иван рассказывал, много лет имевший дела с гномами и кое-чего наслушавшийся из историй не для всех. Тогда гномы ели все, что от них не успело убежать и чем сразу не вырвало. Но, правда, на большую дорогу грабить не выходили. Разбоем промышляли близкие к ним друэгары, правда, гномы родство с ими стараются отрицать. Откуда взялись друэгары- среди пришлых не знают, поэтому в ходу теория, что это те же самые гномы, но когда-то отделившиеся и с тех пор оказавшиеся почти что врагами.
Ведь сходство их с гномами и близкий образ жизни прямо- таки бросаются в глаза. Но, коль гномы отрицают родство, тогда публично при них это не озвучивают, чтобы не раздражать. Я лично думаю, что друэгары-это помесь гномов с другим народом, ныне исчезнувшим, но это вывод только для человеческой аудитории. Но прав ли я -я же не профессор, чтобы это знать наверняка. Друэгаров и я лично не люблю, но если бы происходил от них, то не скрывал бы.
Не отрицаю же, что прапрадед Василий в приступе белой горячки начудил много и кроваво. Оттого сам стараюсь в рюмку не заглядывать глубоко-вдруг Василиево наследие вылезет наружу. Да и как буду скрывать, если в нашей слободе Афанасьевской все друг друга знают и могут про всякого рассказать, кто от кого происходит, и кто чем раньше отличался. Мама мне рассказывала, что ей и ее старшей сестре было тяжело выйти замуж, поскольку общественное мнение считало, что будут у них рождаться только дочери, а наследников их мужья не дождутся. Мужу тети Клавдии, когда он к родителям обратился за благословением, они так и сказали, что он, видно, хочет, чтобы род на нем остановился и семейное дело зятьям ушло. Но он настоял на своем и со скандалом получил разрешение. А далее тетя Клава посрамила общественность, родив двойню- Никифора и Федора, а потом у нее еще один сын был. Потому, когда пришел черед сватовства к моей маме, общественное мнение заколебалось, а мое рождение его еще раз посрамило. Правда, у их младшей- сестры Нины все три ребенка были девочки. Вот так и думай-общественное мнение право или нет, и что будет, если пойдешь наперекор ему и окажешься неправ?
День я закончил концертом. За неимением музыкальных инструментов (гитара осталась в Нижнем) пришлось петь без сопровождения, наводя тоску и ужас на округу. Почем ужас-потому что пел я разные матросские песни, что для малолюдных гор прямо-таки необычно и несозвучно. Этих песен я наслушался от двоюродного брата Федора, что шкипером на самоходной барже плавает по Великой. Песни такие раньше называли 'песни якорного каната' и пели для помощи в работе. Запевала начинал что-то вроде:
--В Черном Яре у мартышек нет хвостов,
Потому что все они пошли в отцов!
Эгей, давай!
И вот тут матросы, услышав нужные слова, напрягаются и тянут канат, поднимая якорь, или другое делают, что требует дружного рывка всеми силами. Запевала продолжает:
--А отцам мартышек рубят хвост в три года.
Эгей, давай!
И они снова тянут якорь из воды. Вместо 'Эгей давай' может быть нечто другое и текст не про столь интимные тайны черноярцев, а про девушку, которая все никак не дождется встречи с матросом, который все не возвращается из плавания. Да и ручного труда на судах стало поменьше, но он еще не пропал. Многие самоходные баржи по-прежнему подымают якорь из воды вручную. И еще звучат над рекой песни:
--По реке нас унесло, вырвало из рук весло
Не случится нам напиться аж до самого Венло...
Хэйя, хейя!
Из трюма ручной лебедкой поднимается груз, а астии и гремлины трепещут от бодрой матросской песни, ожидая от нее близких неприятностей. И не зря ожидая-я ведь иду все дальше и намерений уменьшить их число не оставил.
Насчет гремлинов я, естественно, пошутил, ибо не уверен в том, что они реально существуют. Ибо как можно думать о существовании того, встречу с которым не переживает ни один свидетель? Так что даже не знаю, чем его и убить можно. Раз все видевшие его померли, не сходя с места, то, похоже, что никак и ничем. Впрочем, существ, которых человек без магических способностей не одолеет вообще, весьма много, и стоит сказать, что их одолеть способен и не всякий маг. Но, коль есть на свете инницер, которого уничтожить способен только один из очень немногочисленных Великих магов, то остальным тысячам живущих и не жить после встречи с ним. Нет, люди этим не заморачиваются, а живут же, кто как может, и в меру сил пьют и гуляют, а когда инницер встретится-помирают. Справедливости ради надо сказать, что от лихорадок и кишечных хворей людей погибает многократно больше, чем от его когтей и зубов. Про нечисть ниже классом и говорить нечего. Даже с разбойниками я встречался за прошедшую жизнь четыре раза, и это не считая недавнего стрелка. Если он меня тоже желал убить и ограбить, то будет пять, а инницера-ни разу.
Больше за день никаких приключений не произошло. Ужинать не стал, экономии ради и отправился на боковую. Про сны аборигены рассказывают, что по земле течет Великая река, в которой сливаются воды многих рек и ручьев окружающих земель, так и в небесах течет Река Снов, в которую погружается каждый человек по вечерам, и в этой небесной реке сливаются все людские сны,, как в Великой, человек может попробовать что-то поймать. Кому, как и при рыбалке на берегу Великой достанется сон, сравнимый с порядочной рыбой, а кому-комок водорослей. Но перед Рекою Снов все равны, потому на ее берегу можно выловить и королевский сон не только королю, но и последнему нищему. Да после череды снов, аналогичных водорослям и старым башмакам может прийти сон, великолепием сравнимый с осетром или чернохвосткой.
Мне же красивые цветные сны приходили только в детстве. Когда я стал постарше, то во сне видел либо несусветную чушь, либо произошедшее со мною ранее этим же днем. Снов, предвещающих будущее, и вовсе не было. Ну нельзя же считать за вещее прозрение сон летом, что я иду по заледенелой улице, поскальзываюсь и шлепаюсь набок. Это проза жизни, а не пророчество. И вот, кажется, положение стало исправляться.
Ресницы смежились, и дуновение сна понесло меня по водам той самой Реки Снов, что явилась мне в виде подземного озера, по которому я плыл на лодке. Впереди был свет-не близкий освещенный пещерный зал, а некий дальний отсвет, который больше угадываешь, чем видишь. Темная вода в темноте окружала лодку. В ней ничего не было видно, но я ощущал, что, что нечто грозное и опасное таится там, в непроницаемых для света глубинах. И у меня была спутница-кошка, сидевшая на носу лодки. То, что она кошка с рыжей шерстью, я не видел, но знал, что так и есть. Мы так плыли по черному лабиринту, пока сон не истаял к рассвету.
Ну вот, совсем другое дело. Он длинный и хоть немного интересный, а не воспоминание о вскопанном днем огороде или тоже часто приходящий ко мне сон, что я иду по болоту в туман, практически ничего в нем не вижу, лишь слышу хлюпающие звуки ходьбы по жидкой грязи. Слышит их и мой враг и пытается подстрелить меня, стреляя из тумана на звук моих шагов. Откуда такая ерунда взялась в моей голове-не знаю, ибо лично такого не переживал, да и от знакомых не слышал похожего. Одно счастье, что враг явно не одарен музыкальным слухом, оттого пули свистят то впереди, то сзади меня, а не там, где иду. Почаще бы и наяву встречались такие мазилы, а не эльфы, могущие одной пулей достать сразу двоих близкоидущих солдат или прохожих. И сразу становится весело-раненые кричат от боли, необстрелянный народ бестолково суетится, одновременно пытаясь отстреливаться, перевязывать пострадавших, бежать назад и вперед... Ну и прочее на грани паники, а иногда и за гранью. А эльф снова выбирает жертву или жертв... Даже если остроухая зараза сочтет, что он достаточно поработал и с него хватит, пока еще кто-то дышит, то начинается второе действие пьесы-как вытащить раненых из чащи и дотащить живыми до того места, где им окажут помощь. А у обоих раненых прострелены сразу две ноги, потому ходить сами они будут еще не скоро, и вот все отделение превращается в носильщиков... Когда у эльфов более серьезные намерения, то умерший от кровопотери почти сразу солдат оказывается счастливчиком, потому как другие умирать будут куда дольше и куда страшнее. Им отомстят за все обиды эльфов начиная с момента Воссияния Звезды. Видя это, солдаты ожесточаются, и попавший в плен эльф получает той же мерою. Такая тихая война идет на границах эльфийских владений уже долго, то обостряясь, то почти затухая. Умные люди говорят, что для эльфов их война безнадежна, ибо любая потеря практически невосполнима, поэтому непримиримые из них сгорят в ее огне. И она вправду затухает- в старых газетах пишется про куда большее число нападений, но пока что воюет Тверь на своем левом берегу Великой, не забывает сражаться Ярославль, да и Нижнему приходится иметь дело с обоими пущами непримиримых. По поводу самой южной Красноборской пущи сколько ломается бумажных копий в газетах, городской думе и Законодательном Собрании-когда, дескать,будет нанесен последний и решительны удар по этому змеиному гнезду, чтобы раз и навсегда покончить с ним?! И потому люди, имеющие большее понятие о