Сначала я употребил чаю с горячими плюшками, потом попросил налить чаю во взятую с собой фляжку. Еды с собой брать я не стал, рассчитывая обернуться за час-другой, а вот иметь, что попить, никогда не помешает.
В указанном месте стояли два крытых возка и один открытый. Рядом курили извозчики. Изобилия желающих прокатиться не было. Я выбрал крытый возок на случай внезапного дождя и спросил извозчика, есть ли неподалеку от города овраг, где я могу, никому не мешая, пристрелять пистолет. Он ответил, что есть такой приблизительно в версте от ворот. Я вручил ему рубль задатка и взгромоздился на сиденье. Экипаж заскрипел, но выдержал. Мы чуть ли не шагом выехали через какие-то проулки к городским воротам явно хозяйственного назначения. Охранник лениво подошел к нам, прикоснулся к моей левой ладони жезлом и махнул извозчику рукой, чтобы тот трогал. Второй охранник курил в стороне и на нас вообще внимания не обращал.
Версту до оврага мы плелись с полчаса, ибо ни лошадка, ни извозчик явно никуда не торопились. Меня же беспокоили больше рессоры, передававшие моему организму все неровности земли. Но пока терпеть было можно. Когда мы прибыли к оврагу, я спросил извозчика, где лучше спуститься вниз, а то здесь весьма крутые склоны. Извозчик ответил, что не знает, ибо он всегда ожидает пристреливающих пистолет здесь, а в сам овраг не лазит.
Я пошел вдоль склона, выбирая более пологое место. Не тут-то было – пологий спуск отсутствовал. Наконец я плюнул и прыгнул вниз. Сапоги ушли в рыхлый грунт почти по щиколотку. Высвободив ноги, я быстро спустился на самое дно. Мусора там хватало, имелись и следы трапез, и следы попоек, и следы взаимоотношений между полами. Но трупного запаха не было, и это радовало. Сначала я аккуратно потоками Воздуха, как веником, немного расчистил дно оврага вокруг себя, сметя мусор в одну кучу. Затем, закрутив потоки Силы узлом, выдернул небольшой куст и забросил его наверх. Потом пришло время для пары заклинаний посложнее.
Затем поискал вокруг водоносные жилы. В овраге, судя по моим ощущениям, с водой было все в порядке – должны быть и родники, и колодец выкопать было можно. Этому меня в свое время хорошо выучили, и в Сендерском походе это умение пригодилось. Тут я прервал воспоминания и проделал еще один фокус – потоками Силы захватил у себя за спиной все лежащие на земле предметы на площади приблизительно квадратного метра и заставил их левитировать. Затем обернулся и посмотрел, что мне попалось. Оказалось, в воздухе зависли разбитый горшок, пара сухих веток, скомканная газета и ежик. Я осторожно опустил «добычу» на землю и позволил ежу удрать в кусты.
На том упражнения и закончились. Вообще отличий от обычного состояния я не заметил: Силы не прибавилось, уровень владения ею не изменился. Запас ее тоже. Ощущал я себя так, как бывает, когда займешься магией после хорошего отдыха, восстановившего Силу. И все.
Надо было возвращаться. Ах да, я же сказал, что пошел пристреливать пистолет. Ну ладно, поддержим легенду. Я вынул кольт, прицелился и двумя выстрелами добил тот самый горшок. Вытащил магазин, вставил туда патроны взамен израсходованных, и стал искать пристойный подъем. Пройдя метров десять дальше, нашел осыпь, которою и воспользовался, хватаясь свободной рукой за кусты. Осыпь мне напомнила обвал стены Каскелена, там, где мы смогли подорвать стену динамитом. На штурм через эту брешь и осыпавшийся в ров оползень первую роту повел Эрру. Ему, как всегда, чем опаснее, тем было лучше. Вторая рота штурмовала город с востока, где стена была ниже всего. Штурмовые лестницы у нас были ублюдочные, так что вся надежда была на то, что стрелки собьют горожан со стены и не дадут им нас посбрасывать в ров. Третья рвалась через разбитые пушкою Речные ворота… Тут я опять насильно оборвал нить воспоминаний и двинул к извозчику.
Но возка и извозчика на месте не оказалось. Совсем. Там, где возок стоял, остались конские яблоки и окурок. Следов драки и убиения нет. Был возок и пропал. Я подумал и решил, что ждать я его тут не буду. До ворот совсем не далеко, а торчать лишнее время в безлюдном месте, на краю оврага – оно мне надо? Тем более я не бросил извозчика в беде, он сам куда-то ускакал, зараза. Я плюнул и пошел по дороге в сторону ворот. Навстречу мне вышел тот же охранник, лениво проверил меня жезлом и сделал приглашающий жест. То, что я прибыл пешком, без возка и извозчика, его совершенно не волновало. Я задал ему вопрос, куда мог запропаститься извозчик, пока я пистолет пристреливал.
Охранник, ухмыляясь, сообщил, что это с Аймо (так звали этого паршивца) случается регулярно. Когда его клиенты предаются пристрелке пистолетов, разврату, выбиванию долгов и прочим мирным занятиям, Аймо скачет в недальний хутор, где вкушает самогон, до которого он большой любитель. Остаться он может только тогда, когда знающие его клиенты ему вперед не заплатят. Если по незнанию заплатили вперед – искушение он преодолеть не может. Однажды нервный клиент его подстрелил за исчезновение. Но простреленная ляжка Аймо от загулов не отучила. Тут я, слушая это, еще раз пожалел, что не знаю заклинания, вызывающего анальный зуд. Я б его к этому Аймо применил вместо пистолета.
Охранник продолжил, что если мне неохота и дальше идти домой пешком, то за воротами есть трактир «Красная роза», откуда можно вызвать такси. Я пошел туда. Трактир был весьма запущенным, и напитки в нем были под стать заведению. Поэтому хозяин компенсировал ободранность стен и неважный вкус вина своим пением и игрой на гитаре. Коронным номером была душещипательная баллада о красной розе на вилларском. Повествовалось в ней о любви дочери садовника к сыну лесничего. Все было у пары своим чередом, пока во время любовных утех кто-то из них случайно задел заряженный арбалет. И «моя красная роза побелела». Пел и играл он средне, но с чувством. И проникновенно.
Балладу эту я уже слышал, и еще тогда обратил внимание на то, что в юности, читая приключенческий роман из времен до Переноса, встречал там другую балладу с такой же строкой «моя красная роза побелела». Герой романа, слушая эту балладу, получает известие о гибели жены. Его роза тоже побелела. Или я путаю, и это белый шиповник стал красным?
Такси явно не торопилось, поэтому балладой про красную розу я насладился дважды. Но грех жаловаться – сколько я наслушался солдатских песен и жестоких романсов про любовь всяких несочетаемых героев вроде вампира и охотницы на нечисть. Или эльфийки и алху.
То ли дело чеканные строки стихов из Старого Мира:
Солдат, учись свой труп носить,
Учись дышать в петле,
Учись свой кофе кипятить
На свечки фитиле,
Учись не помнить серых глаз,
Учись не ждать небес,
Когда ты встретишь смертный час,
Как свой Бирнамский лес[5].
Звучит! Или стихи Киплинга про галеру. Это вам не солдатские песни про то, что когда девок нет, сойдет и старуха, а когда нет и старухи, сойдет и обозная кляча. Что интересно, эти стихи в Старом Мире написали два штатских, которых на войну взяли только военными корреспондентами. Наверное, они еще и очкариками были, а оттого к службе в строю не годились…
Чудные вещи творились в Старом Мире: военные стихи писали негодные к службе, а солдатам кофе в паек включали…
Под окном засигналил «полевик»: пора было ехать. Время обеда и время опять пораскинуть мозгами. Что-то засиделся я в Гуляй-поле, а что делать дальше – пока не очень понятно. Пора бы вдохновителям этого «похода по Дороге Снов» подать некий недвусмысленный знак, куда, как и когда… Нельзя сказать, что лечение котов и купцов, изредка перемежаемое расстрелом вампиров и посуды, меня утомляло, но отдых имеет свою границу, за которой ты не восстанавливаешь силы, а, наоборот, теряешь их.
Я вышел, сел в машину и сообщил водителю, куда ехать. В голове звучало «Моя красная роза побелела»… Тьфу, зараза, привязалась!
А вообще ладно, лучше пусть в голове вертится эта баллада, чем воспоминания, как развеивали астральных тварей, которых выпустили каскеленские колдуны от безысходности. Или на что было похоже лицо командира второй роты после удара саблей на стене, которую мы почитали самой низкой и несложной в преодолении, но которую взять так и не удалось до удара третьей роты ее защитникам в тыл…
Хоть самому пой про эти розы! И спою! Стоп, это не та песня! Да, не та, но все равно! Вот так, под собственный вокал о розах, я и прибыл к гостинице. Доплатил за номер, оставил фляжку в нем и пошел обедать.
Обед омрачило одно происшествие, которое могло показаться мелочью, но я был готов увидеть в нем некую серьезную подоплеку. Я не смог есть пирог с капустой и запить его морсом. Не лезло в меня кислое. Странно, я всегда его охотно ел, и даже лимон. А теперь даже откусить кусок пирога противно. Пришлось заказать вместо морса чай. Отпив чаю, попробовал снова укусить пирога, но опять стало противно, и я отложил пирог окончательно. Меня с детства приучили не оставлять на тарелке ничего съедобного, и этому принципу я всегда старался следовать, потому и сейчас испытывал дискомфорт. Но демоны с этим пирогом, а вот со мной что происходит – просто организм выделывается или это более серьезный симптом какой-то трансформации организма? Первый шаг – внешность изменилась, второй шаг – кислое есть не могу. А потом что – превращусь в цербера для борьбы с вампирами? Или в четверорукого, как Кали, сокрушителя демонов? Да, так можно дойти и до серьезного нервного расстройства, выискивая в мелочах глубокий смысл и прослеживая связь капусты в пироге с тайнами миропорядка…
Ладно, побреду в гостиницу, может, после сна что-нибудь пройдет – или отвращение к кислому, или паникерство…
Но послеобеденный сон не оправдал надежд, а, наоборот, выбил из колеи. В нем я трижды проникал в Черную Башню и трижды погибал в ней. Один раз меня сожрала гигантская зубастая пасть, в которую превратился портал ворот, когда я через него проходил. Второй раз меня изрубили в схватке посреди какого-то зала. Третий раз наступил на что-то во время перехода по нескончаемому коридору – я просто очередной раз шагнул и рассыпался прахом. Видимо, нарвался на какое-то защитное заклинание, преграждающее дорогу посторонним. Вот и почувствуй себя хорошо, если за какой-то час столько раз просыпаешься от ощущения, что ты умираешь…