вечаешь на наши вопросы ложью.
— Мы топчемся на месте, Куинн, — подхватил Делок. — Что ты делал в Роаноке?
Куинн взял с тарелки печенье «Орио», снял верх, лизнул крем и сказал, глядя на Делока:
— Одного тамошнего «мула» заподозрили в стукачестве. Мы лишились при странных обстоятельствах двух партий товара. Я должен был разобраться с «мулом».
— Убить?
— Нет, это не наш метод. Да я его и не нашел. Он, наверное, что-то пронюхал и сбежал. Я пошел в бар, выпил там лишнего, ввязался в драку, плохо провел ночь. Назавтра узнал от друга о хорошей цене на «хаммер» и решил взглянуть.
— Что за друг?
— Без комментариев.
— Опять врешь, — сказал Делок. — Врешь, мы знаем. Ты неважный врун, Куинн, ты в курсе?
— Вам виднее.
— Почему ты зарегистрировал «хаммер» в Северной Каролине? — спросил Панковиц.
— Потому что я был в бегах, помните? Сбежавший заключенный старается не наследить. Просекли? Отсюда фальшивое ID, фальшивый адрес, все фальшивое.
— Кто такой Джекил Стейли? — спросил Делок.
Куинн немного поколебался и с деланным безразличием ответил:
— Мой племянник.
— Где он сейчас?
— В одной из федеральных тюрем строгого режима. Уверен, вы знаете ответ.
— В Алабаме, приговорен к восемнадцати годам, — сказал Панковиц. — Джекила накрыли под Роаноком с полным грузовиком кокаина, так?
— Уверен, у вас обширное досье.
— Ты пытался помочь Джекилу?
— Когда?
Изображая разочарование, агенты переборщили. Оба потянулись к своим стаканам с «Ред булл», Делок заел разочарование печеньем. На тарелке оставалось еще штук десять, рядом стоял полный кофейник. Казалось, они готовы допрашивать Рукера всю ночь.
— Хватит юлить, Куинн, — сказал Панковиц. — Мы выяснили, что Джекила взяли в Роаноке с большой партией кокаина. За это ему светило много лет. Вот мы и спрашиваем: пытался ли ты ему помочь?
— А то как же! Он родственник, часть бизнеса, попался при исполнении своих обязанностей. В таких случаях семья никогда не сидит сложа руки.
— Ты нанял адвоката?
— Да.
— Сколько ты ему заплатил?
Немного подумав, Куинн ответил:
— Точно не помню. Кучу наличных.
— Ты расплатился с адвокатом наличными?
— Чем же еще? Закон не запрещает наличные, если я ничего не путаю. Мы не пользуемся банковскими счетами, кредитными картами — всем, что может отследить ФБР. Только звонкая монета!
— Кто дал тебе деньги для адвоката?
— Без комментариев.
— Может, Ди Рей?
— Без комментариев.
Панковиц не спеша достал папочку и вынул из нее листик.
— А вот Ди Рей говорит, что это он дал тебе в Роаноке денег.
Куинн покачал головой и осклабился — крайняя степень недоверия.
Панковиц в ответ предъявил цветную фотографию размером восемь на десять: Ди Рей в окружении агентов ФБР, в наручниках, с разинутым ртом и сердитым лицом.
— Мы навестили Ди Рея через час после твоего ареста. Знаешь, он разговорчивый! Куда разговорчивее тебя.
Куинн глазел на фотографию и не находил слов.
«Морозильник», четыре часа утра. Виктор Уэстлейк снова встал и походил по комнате. Это был его способ борьбы со сном. Остальные четыре агента бодрствовали благодаря безрецептурным амфетаминам, «Ред булл» и кофе.
— Как же они тянут! — не удержался один.
— Это называется обстоятельность, — сказал другой. — Они его изматывают. Он говорит уже семь часов — вот что невероятно!
— Не хочет в окружную тюрягу.
— Его можно понять.
— Думаю, его разбирает любопытство. Игра в кошки-мышки. Как много нам известно?
— Им его не провести, слишком хитер.
— Они знают, что делают, — подытожил Уэстлейк. Перестав расхаживать, он налил себе кофе.
В Норфолке Панковиц тоже плеснул себе кофе и спросил:
— Кто привез тебя в Роанок?
— Никто, сам приехал.
— На какой машине?
— Не помню.
— Врешь, Куинн. Тебя привезли в Роанок за неделю до седьмого февраля. Вас было двое. У нас есть свидетели.
— Значит, ваши свидетели врут. Вы врете, все врут.
— Ты купил «хаммер» девятого февраля, заплатил наличными, не оформил трейд-ин.[6] Как ты попал на площадку продажи подержанных машин, чтобы купить «хаммер»? Кто тебя туда привез?
— Не помню.
— Не помнишь, кто тебя привез?
— Вообще ничего не помню. Я был с похмелья, еще полупьяный.
— Брось, Куинн, — сказал Делок. — Все это вранье уже смешит. Что ты скрываешь? Если бы ничего не скрывал, то столько не врал бы.
— Что вы хотите узнать? — всплеснул Куинн руками.
— Откуда ты взял столько денег, Куинн?
— Я наркодилер. Почти всю жизнь этим занимаюсь. И сидел за то же самое. Мы купаемся в наличных, едим наличные, усекли?
Панковиц покачал головой.
— Ты же сам утверждаешь, Куинн, что после побега не так уж много работал на свою семью. Они тебя боялись, верно? Я правильно понял? — Он посмотрел на Делока, поспешившего подтвердить правоту партнера.
— Семья тебя остерегалась, — подхватил Делок, — вот ты и стал мотаться на юг и обратно. Говоришь, заработал примерно сорок шесть тысяч, но мы знаем, что это неправда, ведь ты потратил двадцать четыре тысячи на «хаммер», а у тебя на складе мы нашли еще сорок одну тысячу.
— Ты набрел на денежки, Куинн, — заключил Панковиц. — Что ты скрываешь?
— Ничего.
— Тогда зачем врешь?
— Все врут. Я думал, здесь мы согласны.
Делок постучал по столу костяшками пальцев.
— Вернемся на несколько лет назад, Куинн. Твой племянник Джекил Стейли сидит здесь, в Роаноке, в следственной тюрьме, и ждет суда. Ты заплатил его адвокату кругленькую сумму наличными за юридические услуги, верно?
— Верно.
— А может, не только ему? Может, отслюнил еще немного на смазку системы? Дал взятку, чтоб суд проявил к мальцу снисхождение? Нет, Куинн?
— Нет.
— Ты уверен?
— Конечно, уверен.
— Перестань, Куинн!
— Я заплатил адвокату наличными. Я полагал, что это будет его гонораром. Это все, что я знаю.
— Кто был судьей?
— Не помню.
— Судья Фосетт — это имя тебе что-нибудь говорит?
Куинн пожал плечами:
— Может быть.
— Ты был на процессе Джекила?
— Был, когда ему влепили восемнадцать лет.
— Тебя удивил такой приговор — восемнадцать лет?
— Вообще-то да.
— Ему должны были дать гораздо меньше, правда?
— Так утверждал его адвокат.
— Ты был в зале суда и мог хорошо разглядеть судью Фосетта, правильно?
— Я был там, потому что судили моего племянника, вот и все.
Агенты на некоторое время умолкли. Делок отхлебнул «Ред булл». Панковиц пробормотал:
— Схожу-ка я в одно место. Ты в порядке, Куинн?
Куинн сжал ладонями лоб.
— Вполне.
— Налить тебе чего-нибудь?
— Может, спрайт?
— Держи!
Панковиц долго не возвращался, Куинн тянул спрайт. В четыре тридцать утра Делок возобновил допрос:
— Ты следил в последние три месяца за новостями, Куинн? Газеты читал? Тебе должно было быть любопытно, сообщают ли о твоем побеге.
— Не очень, — ответил Куинн.
— Про судью Фосетта слыхал?
— Нет, а что?
— Убит двумя выстрелами в затылок.
Куинн никак не отреагировал: ни удивления, ни жалости. Ничего.
— Ты не знал, Куинн? — спросил Панковиц.
— Нет.
— Две пули с полыми наконечниками, выпущенные из карабина калибра ноль тридцать восемь, в точности как тот, который мы нашли у тебя в трейлере. По данным предварительной баллистической экспертизы, вероятность того, что судья убит из твоего карабина, достигает девяноста процентов.
Куинн заулыбался, закивал:
— Теперь понятно, это все из-за убитого судьи. Вы решили, что судью Фосетта убил я, верно?
— Верно.
— Вот это да! Мы потратили на эту ерунду целых семь часов! Вы зря расходуете мое время, время Ди Рея и всех остальных. Я никого не убивал.
— Приходилось тебе бывать в Рипплмиде, Виргиния, население пятьсот душ? Это в горах, к западу от Роанока.
— Нет.
— Это ближайший городок к озеру, на котором убили судью. В Рипплмиде нет черных жителей, поэтому каждый черный приезжий там на виду. Накануне убийства в городке, по словам владельца бензоколонки, появился черный мужчина, отвечающий твоим приметам.
— Это уверенное опознание или догадка?
— Что-то среднее. Завтра мы покажем ему твой снимок в лучшем качестве.
— Не сомневаюсь, что покажете. И у него явно прочистится память.
— Обычно так и бывает, — сказал Делок. — Еще четыре мили на запад от Рипплмида — и жизнь обрывается. Асфальту конец, дальше в горы тянутся грунтовые дороги. Там есть лавка, называется «Пикокс», и ее хозяин, мистер Пикок, все замечает. Накануне убийства у него спрашивал дорогу черный мужчина. Он не припомнит, когда в прошлый раз в этой глуши видели черного. Он дал словесный портрет — вылитый ты!
Куинн пожал плечами:
— Я не такой дурак.
— Вот как? Зачем тогда хранил «смит-и-вессон»? После окончательной баллистической экспертизы ты труп, Куинн.
— Карабин ворованный, ясно? Ворованное оружие ходит по рукам. Я купил его в ломбарде в Линчбурге две недели назад. За год он мог поменять дюжину владельцев.
Удачный довод, с ним не поспоришь — пока не закончится баллистическая экспертиза. А когда у них будет твердая улика, ни одно жюри присяжных не поверит басне Куинна про ворованный карабин.
— А высокие солдатские ботинки у тебя на складе? — продолжил Панковиц. — Подделка под армейские, камуфляж, брезент и так далее. Совсем новые, почти не ношенные. Зачем тебе такие, Куинн?
— У меня слабые лодыжки.
— Допустим. И часто ты эти ботинки надеваешь?
— Раз они на складе, то не часто. Попробовал разок, натер мозоль и забросил. А что?
— А то, что они совпадают со следом подошвы, который мы нашли на земле недалеко от домика, где был убит судья Фосетт. — Панковиц соврал, причем неумело. — Как тебе это нравится, Куинн? Уже горячее?