Это Малкольм Баннистер, притягивающий их взоры. Макс им не менее любопытен. Мое преображение производит на них сильное впечатление.
Хански, единственный знавший меня до перемены облика, обращается ко мне первым:
— Что ж, Макс, ты помолодел, постройнел. Не уверен, что ты стал еще очаровательнее, но в целом ремонт не пошел тебе во вред. — Его веселье призвано сломать лед.
— Спасибо на добром слове, — говорю я с фальшивой улыбкой.
Стэнли берет со стола фотографии.
— Никакого сходства, Макс. Никто не заподозрит, что вы — это Малкольм. Выдающаяся работа!
Мы теперь одна команда, поэтому болтаем, как старые друзья. Но болтовня быстро сходит на нет.
— Дата суда назначена? — спрашиваю я, и настроение в комнате сразу меняется.
— Назначена, — отвечает Стэнли. — Десятое октября, Роанок.
— Всего через четыре месяца! Какая спешка!
— Мы в Южном дистрикте не теряем время зря, — самодовольно отвечает Стэнли. — От обвинительного акта до суда обычно проходит восемь месяцев, но это дело срочное.
— Кто судья?
— Сэм Стилуотер из Северного дистрикта. Все коллеги Фосетта из Южного дистрикта взяли самоотвод.
— Расскажите мне о процессе, — прошу я.
Стэнли хмурится, его люди тоже.
— Он будет недолгим, Макс. Свидетелей мало, улик тоже. Мы установим, что Рукер находился во время убийства вблизи места преступления, докажем, что к моменту ареста у него было много наличных денег. Скажем о суде над его племянником и о вынесенном судьей Фосеттом приговоре. Возможно, преступление было совершено из мести. — Здесь Стэнли останавливается, и я не удерживаюсь от шпильки.
— Так вы его полностью изобличите! — С моей стороны это все-таки наглость.
— Без сомнения. Помимо этого, мы располагаем признательными показаниями, которые оспаривает защита. Через неделю судья Стилуотер проведет слушания, мы ожидаем их выиграть и сохранить признание. А еще, Макс, мы рассчитываем на главного свидетеля — на вас.
— Я все вам рассказал. Вы знакомы с моими показаниями.
— Совершенно верно, просто хочется снова к ним вернуться. Теперь, после устранения ряда пробелов, мы можем довести их до совершенства.
— Конечно. Как там держится мой приятель Куинн?
— Не сказать, чтобы молодцом. Ему не по нраву одиночное заключение, еда, охрана, правила. Твердит, что невиновен, — какой сюрприз! Думаю, он соскучился по хорошему загородному клубу.
— Я тоже. — Мой ответ вызывает смешки.
— Его адвокат убедил судью, что Куинна надо показать психиатру. Заключение врача: процесс он выдержит, но ему понадобятся антидепрессанты. Он очень угрюмый и целыми днями ни с кем не разговаривает.
— Именно таким я Куинна и знаю! Он упоминает меня?
— Еще бы! Вы ему тоже не по нраву. Он подозревает в вас нашего осведомителя, готовящегося свидетельствовать против него в суде.
— Когда вы должны представить список свидетелей?
— За два месяца до суда.
— Вы говорили адвокату Куинна, что я буду давать показания?
— Нет, мы ничего не разглашаем, пока нас к этому не принудят.
— Помню-помню…
Эти ребята забыли, что я тоже побывал в шкуре обвиняемого. Агенты ФБР совали нос во все мелочи моей жизни, а прокуратура грозила упечь за решетку не только меня, но и обоих моих ни в чем не повинных партнеров. Они воображают, что теперь мы заодно, одна большая счастливая команда, в ногу марширующая к очередному вердикту. Если бы я мог, я бы нанес им удар ножом в спину и завалил все обвинение.
Они — федеральное правительство — отняли у меня пять лет жизни, сына, жену, карьеру. А теперь смеют изображать из себя моих доверенных партнеров!
Наконец мы переходим к моим показаниям и обсуждаем их целых два часа. Обо всем этом уже говорилось, и я не скрываю, что мне скучно. Главный помощник Мамфри принес сценарий, список вопросов и ответов, и предлагает мне его изучить. Я соглашаюсь, что список хорош. Они ничего не упустили.
Я пытаюсь представить эту сюрреалистическую картину — мое выступление. Меня доставят в зал суда в маске и устроят за ширмой или перегородкой, которая скроет меня от адвокатов, подсудимого и зрителей, когда маску снимут. Я буду смотреть на присяжных. Адвокаты будут задавать мне вопросы из-за стены, я буду отвечать, мой голос исказят. Куинн, его родня и вся банда постараются меня узнать. Конечно, они будут знать, что это я, но не увидят моего лица.
Все выглядит неизбежным, но я очень сомневаюсь, что это произойдет.
Глава 24
Дайана сообщает по телефону новость: ей уже передали мое новое водительское удостоверение, выданное во Флориде, и новый паспорт. Мы пьем кофе в заведении, специализирующемся на вафлях, где она вручает мне документы. Я сообщаю ей свой предстоящий маршрут, зияющий дырами.
— Затеваете путешествие? — спрашивает она, изучая листок.
— Ну да, не терпится пустить в ход новый паспорт. Первые три ночи, начиная с предстоящей, я проведу в Майами, в Саут-Бич. Я выеду туда, как только допью этот кофе. Оттуда полечу на Ямайку, где проведу примерно неделю, дальше на Антигуа и, возможно, на Тринидад. Отовсюду буду вам звонить. Автомобиль оставлю в аэропорту Майами, вы сможете передать фэбээровцам, где именно. Заодно попросите их оставить меня в покое, пока я буду болтаться по Карибам.
— Оставить вас в покое? — повторяет она за мной, изображая святую невинность.
— Совершенно верно. Давайте без игр, Дайана. Возможно, я не самый охраняемый свидетель в стране, но, наверное, вхожу в первую тройку. За мной все время следят. Одного стриженого, я прозвал его Ежиком, я видел за последние две недели раз пять. Он разгильдяй, так и запишите в своем рапорте фэбээровцам. Рост шесть футов, вес сто восемьдесят фунтов, очки «Рей-Бен», светлая козлиная бородка, ездит на «купере», стрижется под «ежик». Очень небрежен, я даже удивлен.
Она тоже. Дайана не отрывает глаз от моего маршрута и никак не придумает, что сказать. А что тут скажешь?
Я плачу за кофе, сажусь за руль и гоню по федеральной автостраде триста пятьдесят миль строго на юг. Погода жаркая и душная, движение напряженное и медленное, и я наслаждаюсь каждой милей пути. Я часто останавливаюсь, чтобы размяться, определить, есть ли за мной «хвост». Скорее всего его не будет. Зная, куда я направляюсь, ФБР не проявит такой уж дотошности. Кроме того, я предполагаю, что где-то в моей машине запрятано устройство слежения джи-пи-эс. Через семь часов я торможу перед отелем «Голубая луна», одним из множества маленьких реставрированных бутик-отелей в центре района Ар-Деко в Саут-Бич. Забрав из багажника портфель и сумку, я отдаю привратнику ключи и вхожу в холл — настоящую съемочную площадку сериала «Полиция Майами. Отдел нравов». Под потолком медленно вращаются вентиляторы, гости в белых креслах-качалках болтают и выпивают.
— Заезжаете, сэр? — спрашивает симпатичная молоденькая администраторша.
— Да. Макс Болдуин. — Меня почему-то охватывает гордость. Я, Макс Всемогущий, купаюсь в большем объеме свободы, чем могу в данный момент освоить. Денег полно, новенькие подлинные документы, открытая машина, на которой можно катить куда вздумается, — во всем этом немудрено утонуть. К действительности меня возвращает появление в холле высокой загорелой брюнетки. Верхняя часть ее бикини почти ничего не прикрывает, а юбочка — и того меньше.
Я протягиваю администраторше карту «Виза». Можно было бы расплатиться и наличными, и предоплаченной кредиткой, но фэбээровцы знают, где я остановился, поэтому скрытничать ни к чему. Я уверен, что отделение в Майами получило уведомление и установило за мной слежку. Будь я настоящим параноиком, то не сомневался бы, что ФБР уже побывало в моем номере и поставило там парочку «жучков». Поднявшись в номер, я не нахожу ни «жучков», ни шпионов, быстро принимаю душ и переодеваюсь в шорты и сандалии. Я спускаюсь в бар с целью проверить себя. В одиночку утоляя голод в гостиничном кафе, я ловлю на себе взгляд женщины лет сорока, ужинающей, похоже, с подругой. Позже, в баре, я вижу ее снова и представляюсь. Ева, из Пуэрто-Рико. Музыканты начинают играть, мы заказываем выпивку. Еве хочется танцевать, и я, много лет этого не делавший, скачу с удвоенной энергией.
В полночь мы с Евой поднимаемся ко мне в номер, без промедления раздеваемся и прыгаем в постель. Мне очень хочется, чтобы ФБР не поскупилось для моего номера на самые чувствительные микрофоны. Если это так, то мы с Евой закатили для них захватывающий концерт.
Я вылезаю из такси в центре Майами, на углу Восьмой авеню. Девять тридцать утра, уже почти жара, так что после нескольких минут интенсивной ходьбы у меня липнет к спине рубашка. Вряд ли за мной следят, тем не менее я избрал извилистый путь к цели. Цель — большая пятиэтажная коробка, до того уродливая, что трудно представить, чтобы у архитектора хватило совести взять за свое творение гонорар. Хотя я сомневаюсь, что все арендаторы здешних офисов — компании на острие прогресса. Одна называется КРС, «Корпоративный регистрационный сервис», — попробуй понять по этому вкрадчивому и безопасному названию, чем там занимаются. Да это и мало кому нужно.
Если сама КРС и в ладу с законом, то привлекает множество клиентов противоположного толка. Это всего лишь адрес, вывеска, автоответчик, через который корпорация может приобрести относительную подлинность. Поскольку я не звонил заранее, на ожидание сотрудника по связи с клиентами уходит целый час. Ллойд — так его зовут — приглашает меня в тесный душный кабинет и усаживает в кресло, отделенное от его рабочего места огромным письменным столом. Мы болтаем несколько минут, пока он знакомится с заполненной мною анкетой.
— Что такое «Скелтер филмз»? — спрашивает он наконец.
— Компания по производству документальных фильмов.
— Кто владелец?
— Я. Через корпорацию в Делавере.
— Сколько фильмом вы сняли?
— Ни одного. Делаем первые шаги.
— Каковы шансы, что «Скелтер филмз» проживет хотя бы года два?