При их появлении все находившиеся там встали.
Талман и Ласков улыбнулись и сделали знак всем сесть. Первым заговорил Талман.
— Добрый день. Мы только что присутствовали на совещании по мерам безопасности, и хочу сообщить вам, что, похоже, все в порядке. И все же в качестве дополнительных мер безопасности мы намерены перенести время вылета на пятнадцать тридцать. Кроме того, вы не полетите над Средиземным морем на Мадрид. Вместо этого вы возьмете курс на Италию, а дозаправку произведете в аэропорту Орли. Мы получили разрешение на пролет на сверхзвуковой скорости над территорией Италии и Франции. Все уже подготовлено, включая новые полетные планы, карты и сводки погоды. В аэропорту Орли ни один человек не покинет самолетов. В данном случае процедура такая же, как была предусмотрена старым планом с посадкой в Мадриде. — Талман оглядел каждого из присутствующих. — Джентльмены… — он замолчал, подбирая нужные слова и пощипывая при этом усы, потом сказал: — Желаю удачного полета. Шалом. — Генерал повернулся и прошел назад в диспетчерскую.
Тедди Ласков присел за стол.
— Ладно, у нас есть еще несколько минут для последнего согласования наших действий. Все время, пока я буду сопровождать вас, я буду держать с вами связь на частоте службы управления воздушным движением и на частоте компании «Эль Аль». Но если нам понадобится передать друг другу сообщение, то следует пользоваться моей тактической частотой. Канал 31, у вас это частота 134,725. Если же я по какой-либо причине решу, что пользоваться этой частотой небезопасно, или если вы сами это определите, то произнесите фразу: «У меня не работает индикатор топлива третьего бака», и по этому сигналу мы все перейдем на запасную частоту — канал 27, для вас 129,475. Всем ясно? Хорошо. Я буду сопровождать вас до того момента, как «Конкорды» наберут высоту 19 000 метров и достигнут скорости 2,2 M. Возможно, еще немного покручусь рядом, если хватит топлива. Но после этого вы будете в безопасности. Есть ко мне вопросы?
Поднялся Авидар.
— Позвольте уточнить, генерал. Кто осуществляет тактический контроль за полетом? Я имею в виду, что я ведущий обоих «Конкордов», а вы руководите своими людьми и старше меня по званию. Но ведь это гражданский полет. Предположим, нас атакуют, и предположим, я захочу предпринять маневр с целью уклонения от атаки, а вы захотите, чтобы мы продолжали следовать заданным курсом. Так кто из нас будет главным в данном случае?
Некоторое время Ласков внимательно разглядывал Авидара. Все же, что бы ни думали люди об этом молодом пилоте, он, по крайней мере, не тратил время на лишние разговоры, а говорил исключительно по делу. Ласков кивнул.
— Я понял. Это откровенный вопрос, Ашер. Позволь мне повторить то, о чем вас уже инструктировали. Мы не ожидаем никаких неприятностей, но если… если нас все же атакуют, то вам надлежит следовать правилам для тяжелых бомбардировщиков. Так как у Израиля нет тяжелых бомбардировщиков, я ознакомлю вас с этими правилами. Они чрезвычайно просты. Правило первое: следуйте своим курсом, пока не получите инструкции от командира истребителей прикрытия — то есть от меня — на индивидуальный маневр или на общее изменение курса, скорости или высоты. Правило второе: смотри правило первое. Я ответил на твой вопрос?
— Нет. — Авидар сел и отвернулся.
Ласков заговорил более миролюбивым тоном.
— Послушай, Ашер, эскорт сопровождения всем доставляет неудобства. У нас в Израиле операций сопровождения на такое длительное расстояние не проводилось, поэтому для тебя это новое дело, но во время войны, в которой я участвовал давным-давно, неоднократно подтверждалось, что овцы должны держаться в стаде и слушать охраняющих их собак. Иначе они станут добычей волков. И не важно, сколько овец в стаде подвергаются нападению волков, уверяю тебя, гораздо хуже пытаться спастись в одиночку. Может, для нашего случая подобная аналогия и не очень подходит, но я объяснил тебе суть. — Ласков попытался по-отечески посмотреть на Авидара, но тот проигнорировал этот взгляд. Генерал пожал плечами и повернулся к Бекеру.
— Давид… А ты что думаешь?
— Ничего, генерал. Считаю, что все вопросы решены, за исключением позывных на тактических частотах.
Ласков встал.
— Отлично. Мой позывной «Ангел Гавриил» плюс номер 32. Позывные моих истребителей «Гавриил» плюс номер. Твой позывной, Давид, «Крылья Эммануила», а твой, Ашер, «Кошерный лайнер». Ладно, в воздухе это в любом случае будет «Эммануил» и «Лайнер». — Ласков взглянул на часы. Они показывали четырнадцать часов. — И еще одно. Кроме членов мирной делегации, указанных в пассажирской декларации, вам придется взять на борт еще несколько очень важных персон. Среди них американец Джон Макклур, он работник американского посольства, возвращается домой. Передайте своим старшим стюардам, чтобы были готовы внести дополнения в список пассажиров.
Бекер порылся в своем планшете и отыскал пассажирскую декларацию.
— В моем списке есть еще один мой соотечественник, генерал, Том Ричардсон, военно-воздушный атташе. Вы должны его знать. Летит в Нью-Йорк по делам.
Ласков промолчал. Должно быть, это решилось в последнюю минуту. Генерал понимал, что это должно что-то означать, но не знал, что. Возможно, просто дружеский жест. Он кивнул.
— Он профессионал по части завязывания знакомств… можно сказать, друг, когда не пытается лезть в наши дела. Если ему не понравится кошерная пища, то выкиньте его к чертовой матери над Римом. Авидар, если он полетит на твоем самолете, то не пытайся спорить с ним на политические и религиозные темы. Он в этом не разбирается.
Бекер улыбнулся.
— Он попросился на мой самолет. Я о нем хорошенько позабочусь.
— Позаботься, — коротко бросил Ласков. Он направился к двери, ведущей в диспетчерский пункт. Через стеклянную перегородку ему было видно, как Талман разговаривал со старшим диспетчером. У двери генерал обернулся и посмотрел на пилотов и бортинженеров, которые снова встали. — Давид, ты говоришь, он сам выбрал твой самолет?
— Да, сэр. — Бекер протянул Ласкову список пассажиров.
Ласков просмотрел его. Рядом с фамилией Ричардсона, дописанной внизу ручкой, стояли цифры «02». Генерал знал, что в сводном списке пассажиров не указывались ни номера самолетов, ни номера мест. Распределение пассажиров по самолетам считалось вопросом государственной безопасности и должно было состояться в самый последний момент. Выбор мест предоставлялся самим делегатам, чтобы они могли сгруппироваться по комиссиям и провести некоторую работу в полете. Интересно, почему Ричардсон попросился на определенный самолет, хотя не мог знать, полетят ли на нем его друзья и знакомые. Почему он не подождал до момента распределения делегатов по самолетам? Ведь оба лайнера будут заполнены лишь наполовину, но, может быть, ему просто захотелось лететь с Бекером. Ласков оторвал взгляд от списка.
— Он знает, что ты полетишь на 02-м?
— Думаю, знает. Наверное, он предположил, что сможет устроиться в кабине на откидном кресле и болтать со мной в течение всего полета. Ведь он плохо говорит на иврите.
— Пожалуй, что так. Ладно, ребята. Счастливого полета. Увидимся на высоте 5000 метров. Шалом.
В зале для особо важных персон, находившемся дальше по коридору от командного пункта и кабинета Хоснера, собралось около ста человек. Шторы были опущены, что улучшало работу кондиционеров. И все же в зале было довольно жарко, хотя темнота и создавала иллюзию прохлады. Примерно каждую минуту кто-нибудь из присутствующих слегка раздвигал шторы и бросал взгляд на два «Конкорда», стоявших отдельно в окружении солдат.
Старший стюард самолета Бекера Иаков Лейбер зашел в зал. Малыш Иаков Лейбер, как его называли почти все, очень нервничал. Ему хотелось, чтобы перед этим рейсом с пассажирами поговорил бы кто-нибудь другой. Ему частенько приходилось выступать с маленькими речами в зале для особо важных персон, но сегодня здесь присутствовали совсем другие пассажиры, многих из которых он знал в лицо и по имени.
Кроме двадцати делегатов мирной конференции, в зале собралась необычно большая группа сопровождающих и помощников, аналитиков, секретарей, переводчиков и людей из службы безопасности. Лейбер отметил про себя, что в зале накурено, а бар, как обычно, пуст.
Иаков Лейбер прочистил горло.
— Леди и джентльмены. Леди и джентльмены. — Он поднял вверх руки.
Шум в зале постепенно стих, все головы повернулись в сторону Лейбера. Пассажиры увидели маленького мужчину в великоватой ему белой форме, стекла его очков были настолько толстыми, что глаза напоминали устриц.
Лейбер прислонился спиной к стойке бара.
— Добрый день, я старший стюард «Конкорда 02» авиакомпании «Эль Аль».
— Я рад, что это не наш пилот, — заметал какой-то мужчина, стоявший сзади, и несколько человек засмеялись.
Лейбер улыбнулся.
— На самом деле я был и пилотом, но в один прекрасный день забыл положить под себя в кресле телефонный справочник, и мой самолет врезался в ангар.
Раздался смех, а некоторые пассажиры даже зааплодировали.
Лейбер шагнул вперед, поближе к пассажирам.
— Я просто хочу познакомить вас кое с чем. — Несколько минут он рассказывал о порядке выбора мест, потом сообщил новое время вылета. — Есть ли ко мне вопросы?
Со своего места поднялся раввин делегации Хайм Левин.
— Вы знаете, молодой человек, что сегодня пятница. По вашим словам, несмотря на длительный полет до Нью-Йорка, мы все же приземлимся перед началом священного дня отдохновения субботы. Это верно?
Лейбер сдержал улыбку. Особенность рейсов «Эль Аль» заключалась в том, что на них очень редко летали раввины, даже в середине недели. Раввины не летали на своих самолетах, потому что все экипажи «Эль Аль» время от времени нарушали священную еврейскую субботу. Они летали на рейсах иностранных авиакомпаний, так как в данном случае для них не имел значения тот факт, что экипажи этих рейсов нарушают священную субботу. Два раввина, входивших в состав мирной делегации — один представитель ортодоксального течения, другой консервативного, — решили сделать исключение и полететь рейсом «Эль Аль», чтобы продемонстрировать единство нации.