Капитан Эфраим Динитц дождался глухого стука мин о бойки ударников, расположенных в нижней части стволов. Для военного трибунала этого доказательства будет достаточно, если возникнут какие-либо вопросы относительно намерений минометчиков. Капитан и его люди выскочили из-за деревьев и валунов.
— Вы арестованы! Руки на голову! — крикнул по-арабски Динитц.
Трое минометчиков удивленно уставились на подбегавших израильских солдат, потом на молчавшие минометы. Они медленно поднялись на ноги и закинули руки за головы.
Хаббани оглянулся через плечо и увидел сцену, развернувшуюся в тридцати ярдах от него. Сердце у него опустилось, к горлу подкатил комок. Он представил себе, что всю оставшуюся жизнь будет находиться в тюрьме Рамлы, тупо глядя на мир из-за колючей проволоки. И свою жену и детей он обнимет снова только через колючую проволоку. Хаббани вскочил и рванулся вниз по склону холма. Позади он услышал крик солдата. Хаббани споткнулся о камни, раздался еще один крик, а затем затрещала автоматная очередь. Он увидел, что пули вздымают землю вокруг него, и через несколько секунд понял, что больше уже не бежит, а лежит на земле и истекает кровью.
Хайм Мазар взял в руки рацию. С вышки ему были видны холмы, где все это происходило. Он кивнул.
— Отлично, Динитц, немедленно допросите их и сообщите мне. — Мазар откинулся на спинку кресла. Он понимал, что эти жалкие палестинские крестьяне знали даже меньше него о том, кто стоял за этой отчаянной попыткой обстрелять аэродром. Минометы были обнаружены еще десять лет назад, но их не тронули, решив посмотреть, кто ими воспользуется. Естественно, из мин удалили взрыватели, на прошлой неделе наблюдение за минометами было усилено, а кроме того, кто-то предупредил одного из агентов Мазара.
Это была настолько шутовская и глупая попытка, что Мазар даже не верил, что ее организаторы рассчитывали на успех. Скорее всего, это был просто отвлекающий маневр, а несчастных палестинцев просто принесли в жертву. Организаторы этой акции ожидали, что теперь, когда предотвращено грандиозное покушение террористов, охрана будет ослаблена. Но Мазар на это не купился. Если это действительно был отвлекающий маневр, он мог означать только то, что существует тайный заговор с целью срыва мирной конференции. Но ему об этом ничего не было известно.
Диспетчер, державший связь с самолетами, повернулся к нему и сказал:
— «Конкорды» готовы выруливать на взлетную полосу, сэр.
Мазар кивнул.
— Дайте им разрешение, и пусть убираются отсюда к чертовой матери.
Экипаж «Конкорда 01» закончил технический контроль приборов и двигателей, и самолет подрулил к началу четырехкилометровой взлетной полосы. Затрещало радио.
— «Эль Аль» 01 и 02, разрешаю взлет. Интервал две минуты. Счастливого полета.
— Вас понял. — Авидар дал газ, и огромная птица заскользила по взлетной полосе.
Давид Бекер сидел в левом кресле и наблюдал через лобовое стекло кабины, как «Конкорд 01» мягко отрывается от земли. Он повернулся к Моисею Гессу.
— Засеки время, Моисей.
Гесс кивнул и посмотрел на часы.
Позади них за длинным пультом расположился бортинженер Питер Кан. Лампочки на пульте светились, стрелки индикаторов отмечали показания. Кан повернулся к Бекеру и сказал по-английски:
— Все системы работают нормально.
Услышав английскую речь, Бекер улыбнулся.
— Отлично.
— Одна минута, — объявил Гесс.
В салоне тихо переговаривались пассажиры и обслуживающий персонал. Список пассажиров включал десять делегатов и двадцать пять помощников плюс два стюарда, две стюардессы и старший стюард Лейбер. Расположились среди пассажиров и шесть сотрудников службы безопасности во главе с Иаковом Хоснером. Том Ричардсон отыскал себе место рядом с Джоном Макклуром и теперь болтал без остановки, пытаясь втянуть в разговор молчаливого разведчика. Генерал Добкин в очередной раз просматривал бумаги, которые ему предстояло передать руководству Пентагона. Исаак Бург сидел один, читая газету и посасывая незажженную трубку. Раввин Левин вел спор на религиозную тему с одним из делегатов. Всего в пассажирской декларации было указано пятьдесят пять человек, включая экипаж и обслуживающий персонал. Разрешение на провоз дополнительного багажа выразилось в том, что вес «Конкорда» приблизился к максимальному взлетному весу в условиях данной температуры воздуха.
Мириам Бернштейн сидела позади Абделя Джабари, который устроился рядом с Ибрагимом Арифом. Сидевший через проход от них нервный молодой сотрудник службы безопасности Моше Каплан тупо уставился на черно-белые клетчатые традиционные головные уборы арабов.
Салон был маленьким: два ряда по два кресла, человек ростом сто восемьдесят сантиметров едва не касался головой потолка. Но французы отделали салон с присущим им вкусом, поэтому выглядел он роскошно. Недостаток пространства не имел особого значения, потому что «Конкорды» редко находились в воздухе более трех с половиной часов.
Убранство салона завершал большой, смонтированный на стене указатель числа M, что позволяло пассажирам видеть скорость самолета. Сейчас красные неоновые лампочки высвечивали: «Мах 0-00».
В кабине Гесс оторвал взгляд от часов.
— Время.
Бекер отпустил тормоза и дал газ. Самолет начал движение. Катясь по длинной блестящей взлетной полосе, он набирал скорость.
— Шестьдесят узлов, — объявил Гесс.
— Все в норме, — откликнулся Кан, не сводя глаз с приборов.
Бекер приказал включить форсаж.
Бортинженер пробежался пальцами по кнопкам, включил две внешние форсажные камеры, потом две внутренние.
— Работают все четыре форсажные камеры, — крикнул он, и в этот момент один за другим раздались шумы, подтверждающие его слова.
— Сто узлов, — объявил Гесс.
Самолет прошел уже половину взлетной полосы, а волны теплого воздуха, поднимавшиеся от асфальтобетона, делали оставшуюся половину на вид короче, чем она была на самом деле. Миражи бассейнов с водой возникали и испарялись со все нарастающей скоростью. Бекер заморгал. «Сосредоточься на приборах. Не смотри вперед», — приказал он себе, но так и не смог оторвать взгляд от лобового стекла. Волны теплого воздуха завораживали его, искажая и укорачивая взлетную полосу. Бекер почувствовал, что по лбу катится пот. С трудом оторвав глаза от освещенного солнцем лобового стекла, он уставился на приборы. Стрелки указателя скорости двигались быстро. Левая рука Бекера еще крепче вцепилась в штурвал, когда он слегка подал его на себя. Мускулы ягодиц непроизвольно напряглись, и он чуть привстал с кресла. «Взлетай, взлетай, черт тебя побери!»
— Вектор скорости — единица, — сообщил Гесс. Равнодушие, с которым это было произнесено, скрыло значение его слов, заключавшееся в том, что скорость воздуха превысила сто шестьдесят пять узлов. Они уже должны были взлететь, хотя мигавшие лампочки и показывали обратное.
Бекер еще сильнее потянул штурвал на себя. Переднее колесо шасси приподнялось над горячим асфальтобетоном, крылья «Конкорда» приняли наклонное положение, входя в воздушный поток под более острым углом. Самолет мчался по взлетной полосе со скоростью семьдесят пять метров в секунду, и на какое-то мгновение Бекер перестал нервничать, но тут в его мозгу вновь воцарился старый демон сомнений, преследовавший его еще со времени обучения в летной школе. «Почему он должен лететь? Здесь что-то не так, Бекер, просто ни у кого не хватает смелости высказать это вслух. Почему вон тот индикатор мигает? И кто построил этот самолет? Почему ты считаешь, что можешь летать на нем? Бекер! Остановись! Остановись! Ты погибнешь, Бекер! Остановись!» Он ощутил, как напряглись мускулы шеи, а руки и колени задрожали.
— Вектор скорости — двойка, — сообщил Гесс, и Бекеру послышалась легкая тревога в его голосе.
Бекер почувствовал, как свободно движется в его руках штурвал, когда колеса основной опоры шасси оторвались от взлетной полосы. Он бросил взгляд на приборную панель. Указатель скорости показывал двести двадцать узлов, набор высоты проходил быстро, а показания высотомера изменялись еще быстрее. Теперь Бекер вел самолет одной рукой. Он улыбнулся и покашлял.
— Убрать шасси. — Ему показалось, что его ровный и спокойный голос выгнал из кабины всю нечисть, но тут же услышал знакомое: «Мы убьем тебя в следующий раз, Бекер». Он оглядел сигнальные лампочки, потом произнес чересчур громко: — Включить мощности для набора высоты! — Затем добавил уже более тихим голосом: — Провести послевзлетную проверку. — Бекер слегка развернул самолет, чтобы точно следовать курсом ведущего «Конкорда». — Питер, когда выберешь свободную минуту, позвони в салон, чтобы принесли кофе. — Он откинулся на спинку кресла, напряженные мускулы расслабились. Предстоит еще посадка и взлет в Орли, а потом еще раз в Нью-Йорке, через сутки он вернется в Лидду и немедленно уйдет в отставку. Это решение Бекер вынашивал долго. Он чувствовал, как каждый раз напрягались мышцы во время взлета и посадки, каждый раз приходилось вытирать пот с ладоней, пролетая сквозь грозовые облака. На самом деле это было нормально, подобное происходило и с лучшими, чем он, пилотами. И все же надо было посмотреть правде в глаза и сказать: «Я бросаю».
— Что ты бросаешь? — спросил Гесс.
Бекер повернул голову и уставился на своего второго пилота.
— Ты о чем?
— Что бросаешь? Что ты бросаешь? — Задавая вопросы, Гесс просматривал ведомость технического контроля.
— Бросаю… пить кофе. Кофе. Я совсем забыл. Я не буду кофе.
Гесс оторвал взгляд от ведомости и посмотрел на Бекера. Их взгляды встретились, и они поняли друг друга.
— Ладно, — согласился Гесс и крикнул Кану: — Питер, заказывай только два кофе.
Не таясь, Бекер вытер пот с ладоней и с лица. Все нормально. Гесс имеет право знать обо всем. Он прикурил сигарету и глубоко затянулся.
Глава 6
«Конкорд 02» начал пологий, грациозный набор высоты. Длинные стойки шасси уже были убраны в фюзеляж. Гесс потянул на себя еще один рычаг, убирая закрылки и направляя опущенную носовую часть самолета по линии воздушного потока. В кабине наступила гробовая тишина, нарушаемая только шумами электронного оборудования. Бекер развернул самолет на тридцать градусов и взял курс на запад в направлении Тель-Авива. Двойной высотомер показывал высоту шесть тысяч футов и тысячу восемьсот метров, скорость составляла триста узлов. Бекер закурил новую сигарету. Пока все шло хорошо.