Гесс посмотрел на Бекера.
— Давид, этот парень собирается нас угробить.
Бекер увеличил звук радиоприемника, но услышал только шумы помех.
— Сукин сын! — закричал он в микрофон. — Риш! «Лир»! Мы не можем лететь на этой высоте! Ты самый тупой сукин сын, который когда-либо садился в кресло пилота! — Шумы помех не прекращались, и Бекер уменьшил звук. — Сволочь!
— Капитан, — подал голос со своего места бортинженер Питер Кан, — мы сжигаем пятьсот восемьдесят пять килограмм топлива в минуту.
— На сколько нам еще хватит топлива?
— Меньше чем на два с половиной часа.
Бекер взглянул на свои часы: начало пятого. Если Риш, как это уже было когда-то, намерен угнать самолет в Уганду, то туда они не долетят.
— Если бы я знал, куда этот ублюдок тащит нас, то было бы ясно, стоит ли нам дрожать от страха. — Бекер выругался по поводу своей несчастной судьбы. Ведь ему оставалось всего два взлета и три посадки. А сейчас, похоже, будет всего одна посадка и больше ни одного взлета.
«Лир» неожиданно свернул влево. Бекер повторил маневр, но у него не вышло такого плавного поворота, как у «Лира», и «Конкорд» снесло вправо. Бекер быстро скорректировал курс и пристроился в хвост «Лиру». Он попросил Кана передать ему бинокль и посмотрел на «Лир», находившийся сейчас в тысяче метров впереди «Конкорда». Ему было четко видно заднее стекло кабины самолета, сквозь которое кто-то тоже наблюдал за ним в бинокль.
— Сукины дети. — Бекер опустил бинокль. Внезапно он почувствовал спокойствие и уверенность, которых давно уже не испытывал. Может, такое чувство появляется тогда, когда знаешь, что все кончено?
Хоснер, сидевший на откидном кресле, поднял голову.
— Какова вероятность того, что наши люди видят нас на экранах радаров?
Гесс оглянулся через плечо.
— На такой высоте подобная вероятность почти равна нулю. На борту «Хокая» имеется компьютерная система, отличающая цели от складок местности, но мы уже некоторое время летим над территорией Египта, и я не думаю, что он продолжает следовать за нами.
— А как насчет египтян?
Гесс покачал головой.
— Египетские радары направлены на восток, в сторону границ Израиля. Возможно, нас видят с земли визуально, но к тому времени, как египтяне разберутся в происходящей чертовщине, мы уже будем над Красным морем, если, конечно, сохраним этот курс. Они не смогут помочь нам, даже если захотят. Правильно?
— Я думаю о предложении Ласкова сбить «Лир» ракетой, — проговорил Хоснер. — Может, согласиться на это предложение, если только он все еще видит нас на своих радарах?
С трудом сохраняя устойчивость самолета, Бекер ответил:
— Если только он видит нас на своих радарах и если мы продержимся в воздухе до наступления сумерек, то я, пожалуй, соглашусь на это. Но днем слишком легко заметить след газов от ракеты. Сигналы электронного взрывателя опередят ракеты. — Бекер давил на педали рулей направления, а хвост «Конкорда» бросало из стороны в сторону. — И, кроме того, мы чертовски близко находимся от «Лира». А на экране радара наши отметки, наверное, вообще слились в одну, так что будет очень и очень трудно сбить его, а не нас.
Хоснер поднялся.
— Пойду взгляну на герметическую перегородку.
— Взгляните, — согласился Бекер. — Но я уже думал об этом. Вы же знаете, из салона туда никак не попадешь, но, если желаете, можете забраться на хвост. — Бекер тут же пожалел о своем последнем замечании, но его нервы все сильнее напрягались с каждой минутой полета.
Хоснер вышел из кабины и направился по длинному проходу пассажирского салона. Никто с ним не заговорил. Маленький Иаков Лейбер уставился на Хоснера глазами, полными слез. Мужчины, присутствовавшие на совещании по безопасности, отворачивались.
Когда Хоснер проходил мимо Мириам Бернштейн, она тронула его за руку, но он проигнорировал ее жест. Проходя мимо двоих своих людей, Хоснер хлопнул их по плечам, они встали и последовали за ним.
Через кормовой отсек Хоснер прошел в небольшое багажное отделение, где хранились личные вещи экипажа и обслуживающего персонала. Вдоль стены на вешалках там также висели пиджаки и пальто пассажиров. Он раздвинул в стороны одежду и уставился на герметическую перегородку.
Талман слушал доклады своих десяти эскадрилий, обследовавших воздушное пространство над Синайским полуостровом. «Конкорд» никто не видел, никаких отметок на экранах радаров. Последним вышел на связь Ласков.
— Я направляюсь в Эйлат на дозаправку. Пусть заправщики ждут нас прямо на взлетной полосе. Когда я снова взлечу, то не приземлюсь, пока не разыщу их. Вызови американские заправщики, пусть в следующий раз заправляют нас в воздухе. Я облечу каждый дюйм в этом районе и найду их. Летчики и вторые пилоты будут по очереди спать и управлять машинами.
Талман покачал головой.
— Подожди, Гавриил. — Он взглянул на светящуюся карту воздушной обстановки. С каждой минутой зона, в которой мог находиться «Конкорд», расширялась в геометрической прогрессии. С того момента, как его видели последний раз, «Конкорд» уже полчаса летел со скоростью пятьсот километров в час. И после этого они могли свернуть в любом направлении. Если скорость рассчитана правильно, то радиус последнего круга составлял двести пятьдесят километров. Талман ввел информацию в компьютер и прочитал появившиеся на дисплее цифры. Воздушное пространство, в котором следовало вести поиски, составляло уже сто девяносто шесть тысяч триста пятьдесят квадратных километров, и это без учета высотных эшелонов от ста пятидесяти метров до восьми километров. С каждой минутой полета количество квадратных и кубических километров возрастало. Талман нажал кнопку микрофона.
— Гавриил! Возможно, они направляются в Лидду. Возвращайся домой. Мы скоро узнаем, где они. Хватит на сегодня нарушать воздушные пространства других государств. Египет и так уже проявил достаточно терпения. А теперь он требует, чтобы мы покинули его воздушное пространство, и обещает выслать на поиски свои самолеты. Не выходи из себя, Гавриил, ведь именно этого и хотят террористы, а мы стараемся избежать. Возвращайся домой, старина. — Талман помолчал. — Это приказ.
Скрипя зубами, Ласков подтвердил, что понял.
Талман вздохнул и связался по радио с остальными эскадрильями. Он не стал сообщать по открытой радиосвязи о том, что американские спутники уже пытаются отыскать «Конкорд». Кроме того, в тропосферу поднялся американский самолет-разведчик «Локхид SR-71» — преемник самолета-разведчика U-2. Летя на скорости 3 M, он фотографировал весь Синайский полуостров. Расшифровка фотографий спутников и SR-71 займет несколько дней, но это все-таки лучше, чем ничего. Последним козырем Талмана были средства электронного радиоперехвата. Мощные электронные уши американского Агентства национальной безопасности и израильской разведки смогут засечь местонахождение широколополосного передатчика помех. И все же Талман понимал, что от «Лира», летящего вблизи «Конкорда», поступает очень слабый сигнал. Вероятность уловить его крайне мала, если вообще не равна нулю.
Талман успокаивал себя тем, что на настоящий момент сделал все, что мог. Он снял трубку телефона и позвонил премьер-министру. Доложив обстановку, Талман сообщил о своей отставке и, прежде чем услышал ответ, повесил трубку. Поднявшись из кресла, он подошел к своему заместителю генералу Хару, поговорил с ним несколько минут, затем взял фуражку и покинул командный пункт.
«Конкорд» медленно поднимался над Синайскими горами. Бекер видел, что «Лир» хотел бы придерживаться высоты сто пятьдесят метров, но неожиданные подъемы и впадины рельефа заставляли резко менять высоту. Некоторые из пассажиров от такого полета уже почувствовали приступы тошноты.
Впереди выросла гора Синай. «Лир» пролетел всего в пятидесяти метрах над ее вершиной. Прибавив газ, Бекер тоже пролетел над ней; громадные дельтовидные крылья «Конкорда» тряслись от восходящих потоков воздуха. С него было достаточно. Бекер снова прибавил газ и начал подниматься над «Лиром». Однако «Лир» тут же увеличил скорость и вновь вынырнул перед самым носом «Конкорда». Бекер сбросил газ, и лайнер едва не завалился на крыло, но он быстро снова прибавил газ и выровнял самолет.
— Чуть не завалились, — прокомментировал Гесс. — Он хочет, чтобы мы следовали точно за ним, и наплевать ему, какого труда нам это стоит. Наверное, он знает, что ты прекрасный пилот, Давид.
Бекер вытер со лба холодный пот. «Лир» снизился до предыдущей высоты и снова уменьшил скорость. Бекер следовал за ним, чувствуя себя послушным ребенком, следующим за воспитателем в какое-то неизвестное место, где ему предстояло получить наказание. Он понимал, что Риш взорвет самолет в воздухе, если не следовать его приказам. Руки Бекера задрожали — скорее от ярости, чем от страха.
Люди Хоснера сдирали десантными ножами пластиковую обшивку со стальной перегородки. Сам Хоснер наблюдал, как кусок за куском обнажается металл. Проникнуть через нее было невозможно.
— Какие есть соображения?
Один из его людей — Натан Брин — расставил ноги, чтобы не потерять равновесие, и поднял голову.
— А как насчет безрассудных идей?
— Выкладывай.
Молодой человек выпрямился и быстро заговорил:
— Что, если вынуть порох из патронов, взять из кормового отсека контейнер и сделать кумулятивный заряд? Подсоединим к нему электрические провода, взорвем и таким образом проделаем в перегородке дыру. С помощью фонарика и вешалок с крючками отыщем провод, который идет к бомбе, и оборвем его.
Хоснер повернулся к другому сотруднику — Моше Каплану.
— Каплан, и это человек, которого я столько времени держал у себя на службе?
Брин покраснел.
— А что плохого в моей идее?
— Слишком опасно. И почему ты думаешь, что там провод, а не батарея?
Брин задумался.
— Должно быть, радиоприемник и взрыватель питаются от самолетного источника. Ведь что-то же взорвало бомбу на 01-м. И это не была батарея, заложе