вигатели заглохли, и теперь можно было слышать только стук уцелевших колес о камни, которыми был усеян склон холма.
Еще до того, как он услышал взрыв, Бекер почувствовал, как ослабли педали рулей управления. Он понимал, что в топливном баке № 11 остались пары топлива, и попытался представить, каковы могут быть последствия взрыва. Интересно, выдержала ли герметическая перегородка? Без хвостовой части управлять самолетом было невозможно даже на земле.
Внезапно передняя опора шасси согнулась, и всех, кто находился в кабине, швырнуло вперед. «Конкорд» продолжал двигаться, чертя носом глубокую борозду в земле. Разлетавшиеся из-под носа камни стучали в лобовое стекло, по которому побежали трещины, похожие на паутину. Бекер инстинктивно щелкнул гидравлическим переключателем и, закрывая лобовое стекло, начал поднимать защитный щиток. Он рухнул в кресло, оглядывая накренившуюся кабину. В сотне ярдов впереди показались развалины. Бекер вцепился в кресло, готовясь к столкновению. Пролетевший камень успел-таки разбить стекло до того, как защитный щиток полностью закрыл его. Разлетевшиеся по кабине осколки поранили руки и лицо Бекера.
— Держитесь! — закричал он.
«Конкорд» замедлил движение, а потом окончательно остановился в нескольких метрах от развалин.
Бекер поднял голову.
— Все живы? — Он посмотрел направо.
Моше Гесс навалился на штурвал, его пробитая голова была в крови. Прямо перед ним в лобовом стекле зияла огромная дыра.
Бекер оглянулся назад и крикнул:
— Если вы собираетесь сражаться, то убирайтесь к чертовой матери из самолета!
Питер Кан вскочил с кресла и заорал в пассажирский салон:
— Эвакуация! Стюарды! Аварийная эвакуация!
Иаков Лейбер расстегнул свой ремень безопасности еще до полной остановки самолета. Он подбежал к переднему выходу по левому борту, повернул ручку и распахнул дверь. После этого баллоны со сжатым воздухом автоматически начали надувать аварийный спасательный трап, закрепленный под порогом двери. Первыми из самолета выбрались шестеро людей Хоснера. Два стюарда повели пассажиров по проходу к трапу, а стюардессы открыли аварийные двери возле сидений, расположенных над крыльями.
Хоснер выбрался из кабины и где бегом, а где ползком устремился к двери правого борта. Он распахнул ее и прыгнул вниз, не дожидаясь, пока надуется трап. Едва коснувшись земли, он закричал, отдавая приказы своим людям:
— Вниз по склону! Вперед! Эти ублюдки будут подниматься от дороги! Туда! Вперед метров на сто!
За Хоснером из самолета выскочил Добкин. Он быстро оценил ситуацию. Они находились на возвышенности, что само по себе было уже хорошо. Площадка вокруг самолета была ровной, а потом со всех сторон начинались склоны. Пологий восточный склон вел к дороге, с запада холм отвесно обрывался над рекой. В темноте Добкин не мог как следует разглядеть северный и южный склоны. Из оружия имелось, пожалуй, всего шесть пистолетов 22-го калибра, один пистолет-пулемет «узи» и одна винтовка. Генерал понимал, что арабы вооружены гораздо лучше. Он взглянул на хвостовую часть самолета. Ее ужасно покорежило, но теперь это уже не имело значения. Заднюю герметическую перегородку, должно быть, разнесло взрывом, потому что позади «Конкорда» валялись вещи из багажного отделения. Несессеры, обувь, предметы одежды лежали в глубокой борозде, словно семена во время весенней посадки, дожидающиеся, пока их зароют. Солнце окончательно скрылось. Небо заполнили холодные белые звезды. Внезапно Добкин почувствовал, что ему холодно, и понял, что здесь не дует хамсин. Предстояла длинная холодная ночь. Интересно, увидит ли кто-нибудь из них восход солнца?
Исаак Бург стоял на дельтовидном крыле, пока остальные пассажиры прыгали на землю. Потом он вернулся к фюзеляжу, вскарабкался на него и прошел к исковерканной взрывом хвостовой части. Уцепившись за покореженный лонжерон, он посмотрел вниз в направлении дороги, находившейся примерно в пятистах метрах от самолета. Он увидел прыгающие фары грузовиков и тени людей, бежавших перед машинами, медленно поднимавшимися по неровному склону. Вытащив свой американский армейский «кольт» 45-го калибра, Бург стал ждать.
Джабари и Ариф соскользнули по аварийному трапу и отбежали от самолета. Ариф все время спотыкался, и Джабари поддерживал его. Они укрылись за небольшим холмиком. Через несколько секунд Джабари выглянул из своего укрытия.
— Пожалуй, самолет не взорвется.
Тяжело дышавший Ариф вытер пот со лба.
— Не могу поверить, как это я проголосовал за сражение.
Джабари прислонился спиной к холмику.
— Ты понял, что все равно обречен. Как и Иаков Хоснер. Ты слышал, что рассказывали? Хоснер залепил пощечину Ришу, когда тот находился в тюрьме в Рамле.
— Не повезло Хоснеру. Но его смерть будет, по крайней мере, иметь причину. А вот я никогда никому не давал пощечин, за исключением своей жены, но Риш перережет мне горло с тем же удовольствием, что и Хоснеру.
Джабари прикурил сигарету.
— Ты большой эгоист, Ибрагим.
— Да, если речь идет о моем горле.
Джабари поднялся.
— Пойдем посмотрим, как они собираются сражаться. Может, и мы сможем помочь.
Ариф не двинулся с места.
— Я посижу здесь. А ты иди. — Он снял свой клетчатый головной убор. — Я теперь похож на еврея?
Джабари невольно рассмеялся.
— А ты говоришь на иврите?
— Получше половины членов кнессета.
— Что ж, Ибрагим, если до этого дойдет, то стоит попытаться.
— Я буду Абрахам… Аронсон.
Том Ричардсон стоял возле обрыва и смотрел на воды Евфрата. Сзади подошел Джон Макклур. В его ладонях Ричардсон заметил револьвер. Он потер озябшие руки.
— Они приняли плохое решение.
Макклур выплюнул спичку и вытащил из кармана новую.
— Возможно.
— Послушай, я не обязан оставаться здесь. Похоже, на берегу реки никого нет. Пошли. Завтра к утру мы сможем быть в Багдаде.
Макклур внимательно посмотрел на него.
— А откуда ты знаешь, где мы находимся?
Ричардсон промолчал.
— Я задал тебе вопрос, полковник.
С трудом Ричардсон заставил себя посмотреть в глаза Макклуру, но все равно не ответил.
Макклур подождал несколько секунд, затем поднял револьвер. Он крутанул барабан и заметил, как отшатнулся Ричардсон, потом спокойно произнес:
— Я, пожалуй, останусь.
Ричардсон не сводил взгляда с револьвера.
— Что ж, тогда я ухожу, — ровным голосом объявил он.
Макклур увидел свет нескольких фонариков: внизу по берегу реки шли люди. Расстояние до них составляло приблизительно три футбольных поля. Макклур только так определял расстояние. Триста ярдов, примерно двести семьдесят метров.
— Нас уже окружили. — Он указал Ричардсону на свет фонариков.
Но тот даже не удосужился посмотреть в ту сторону.
— Может быть, это гражданские люди.
— Возможно. — Макклур поднял двумя руками свой большой «Ругер-Магнум» калибра 9 мм и дважды выстрелил по фонарикам. В ответ раздались автоматные очереди. Ричардсон и Макклур упали на землю, спасаясь от устремившихся в их сторону зеленых трассеров. Макклур дозарядил барабан.
— Устраивайся поудобнее и расслабься. Нам здесь предстоит долго торчать.
Натан Брин положил винтовку M-14 на камень. Он включил питавшийся от батареек ночной прицел и оглядел местность. Через прицел все виделось в мрачно-зеленом свете. Натан подкрутил регулировочные винты, добившись четкого изображения. Он увидел, что они находятся среди развалин города. Брину все вокруг казалось нереальным, за исключением двадцати или более арабов, беспечно поднимавшихся по склону холма со стороны дороги. До них оставалось уже около двухсот метров. Брин навел перекрестье прицела в сердце человека, шагавшего впереди. Это был Ахмед Риш, но Брин не узнал его. Палец уже тихонько потянул спусковой крючок, но тут Натан вспомнил, чему его учили на тренировках, и прицелился в замыкавшего отряд человека, решительно нажав на спусковой крючок. Благодаря глушителю и пламегасителю раздался лишь тихий щелчок затвора. Араб молча рухнул. Остальные не заметили, что позади них замертво упал человек, и продолжали подниматься по склону.
Брин прицелился в араба, который теперь оказался замыкающим, и снова нажал на спусковой крючок. И на сей раз тишину нарушил лишь мягкий металлический звук затвора. Араб упал. Брин улыбнулся. Он гордился собой, хотя и учили его не делать этого. Натан снова прицелился и снова выстрелил. Упал третий араб, но при этом громко вскрикнул. Внезапно арабы распластались среди камней. Брин выпрямился, укрылся за валуном и закурил. Он сделал это. Плохо или хорошо, но они были готовы к бою, и его радовала перспектива предстоящего сражения. Брин услышал позади шум и обернулся, держа винтовку на изготовку. Увидев Хоснера, он улыбнулся.
— Все в порядке?
Хоснер кивнул.
— В порядке.
Бекер вгляделся в темноту ночи.
— Где мы, черт побери?
Еще до остановки «Конкорда» Питер Кан отыскал в кабине «Справочник по инерциальной системе навигации» и теперь читал его при свете ламп аварийного освещения.
— Хороший вопрос.
Бекер расстегнул ремень безопасности, выбрался из кресла и взял в ладони голову Гесса, который не подавал никаких признаков жизни. Бекер тихонько отпустил голову и вытер окровавленные ладони о свою белую рубашку. Потом повернулся к Кану.
— Питер. Он мертв.
Кан кивнул.
Бекер вытер пот с лица.
— Ладно, вернемся к работе. Где мы, черт побери?
Кан, не отрываясь от справочника, взял транспортир, сделал какие-то отметки и только после этого поднял голову.
— Вавилон. Мы на реках вавилонских.
Бекер положил руку на плечо Кана, склонился над картой и кивнул.
— Да. «Мы плакали, когда вспоминали о Сионе».
Книга 2Вавилон: сторожевые башни
«При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе.
На вербах посреди его повесили мы наши арфы.