Там пленившие нас требовали от нас слов песней: „пропойте нам из песней Сионских“.
Как нам петь песнь Господню на земле чужой?
Если я забуду тебя, Иерусалим, — забудь меня десница моя.
Прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего».
«И Вавилон, краса царства, гордость Халдеев, будет ниспровержен Богом, как Содом и Гоморра.
Не заселится никогда, и в роды родов не будет жителей в нем. Не раскинет Аравитянин шатра своего, и пастухи со стадами не будут отдыхать там.
Но будут обитать в нем звери пустыни, и домы наполнятся филинами; страусы поселятся, и косматые будут скакать там.
Шакалы будут выть в чертогах их, и гиены — в увеселительных домах».
Глава 10
На вершине холма стояла тишина, нарушаемая только потрескиванием четырех остывающих двигателей «Роллс-ройс Олимпус». Огромный белый самолет с погнутой передней стойкой шасси и зарытым в пыль носом напоминал этакое величавое существо, опустившееся на колени. Потом сначала нерешительно чирикнула какая-то птица, а вслед за ней подали голоса и другие ночные твари.
Иаков Хоснер понимал, что все — их жизни, их будущее, а может быть, и будущее всей нации — зависит теперь от того, что произойдет в следующие несколько минут. Если палестинцы прямо сейчас предпримут решительный штурм и захватят холм, это будет означать конец их смелых разговоров об обороне. Он огляделся вокруг. При слабом свете Хоснер видел людей, бесцельно бродивших вокруг «Конкорда». Некоторые, как он подозревал, все еще находились в шоке после катастрофы. И теперь, когда пришло время действовать, никто не знал, что делать. Актеры желали играть, но у них не было сценария. И Хоснер решил написать такой сценарий, но ему хотелось, чтобы в качестве соавторов выступили Добкин и Бург.
Он взял у Брина винтовку M-14 и оглядел склон холма в ночной прицел. Трое арабов лежали среди камней, там, где они и упали. Рядом с ними на земле он разглядел, по крайней мере, два автомата «АК-47». Если бы он смог завладеть ими, то это прибавило бы убедительности их блефу.
Хоснер повернулся к Брину.
— Я спущусь вниз, чтобы захватить оружие. Прикрой меня. — Он вернул винтовку Брину и вытащил свой «смит-вессон» 22-го калибра.
Другой из сотрудников службы безопасности — Моше Каплан — увидел, что Хоснер начал спускаться вниз, и присоединился к нему.
— Вы куда, шеф?
— Если хочешь идти со мной, — прошептал Хоснер, — держись пониже и молчи. — Он заметил, что пистолет Каплана снабжен глушителем.
Они пустились вперед короткими перебежками от камня к камню: один перебегал, а второй прикрывал его. Хоснер отметил про себя, что то, что он принимал за камни, на самом деле оказалось большими кусками высохшей глины и земли, наверняка свалившимися с вершины холма. При движении из-под ног Хоснера вниз скатывались мелкие твердые кусочки глины. Нападающим, вынужденным прятаться от пуль, будет тяжело подниматься вверх по рассыпающейся глине и песку.
С вершины холма Брин наблюдал за ними в ночной прицел винтовки. В пятистах метрах дальше по склону он разглядел палестинцев, проводивших перегруппировку сил возле грузовиков. По их жестам Брин понял, что они распаляют себя. Такое поведение было ему знакомо. Когда их захватывают врасплох, как предыдущую группу, они обращаются в бегство. Потом наступает смятение и следуют взаимные упреки. А далее они доводят себя до бешенства, что и происходило сейчас. Войдя в раж, они начнут действовать, и очень решительно. И действительно, группа численностью около двадцати человек снова стала подниматься на холм. Несколько арабов достали что-то из грузовика, оказалось, что это трое носилок. Значит, они возвращались за телами погибших.
Хоснер плохо видел в темноте, он пытался спускаться строго по прямой. Тела погибших должны были находиться вблизи геологической формации, похожей на парус корабля. Хоснер пытался разглядеть ее, хотя и понимал, что отсюда, снизу, она, наверное, выглядит по-другому. Он использовал проверенный метод ориентации в темноте — наблюдал по сторонам боковым зрением, лишь слегка поворачивая голову, но местность была совершенно незнакомой, и Хоснер начал сбиваться с пути.
Спускаясь по склону, он думал о том, что сейчас происходит около «Конкорда». Хоснер надеялся, что Брин сообщил всем, у кого имелось оружие, что шеф отправился вниз по склону. Интересно, а каким они вообще располагали оружием? Пятеро из его людей остались на вершине холма, каждый из них вооружен пистолетом «смит-вессон» 22-го калибра. Кроме того, у Брина была винтовка M-14, и еще у кого-то — может быть, у Джошуа Рубина — пистолет-пулемет «узи» калибра 9 мм. Хоснер также подозревал, что пистолеты могут быть и у многих пассажиров. Однако пистолеты эффективны лишь на расстоянии двадцати метров, не более. Единственной их надеждой были винтовка M-14 и «узи», но, когда закончатся патроны, они станут бесполезными. Поэтому просто необходимо было завладеть автоматами убитых. Если у них окажется достаточный боезапас, то на холме можно будет продержаться весь день, а может, и дольше. Но сейчас Хоснер сомневался, что ему удастся отыскать тела среди кусков высохшей глины и земли.
Услышав какой-то звук, он остановился. Каплан прижался к валуну. Они оба снова услышали этот звук — слабый, жалобный голос звал на арабском:
— Я здесь. Здесь.
Хоснер откликнулся шепотом по-арабски, надеясь, что раненый не различит его акцента.
— Я иду к тебе. Иду.
— Я здесь, я ранен.
— Иду, — повторил Хоснер.
Он прополз по неглубокой канаве и огляделся вокруг. Неподалеку лежали три тела, освещенные взошедшей луной. Одно из них пошевелилось; в руках раненый сжимал автомат «АК-47». Хоснер затаил дыхание.
Сзади подполз Каплан и прошептал:
— Давайте я его прикончу. У меня пистолет с глушителем.
Хоснер покачал головой.
— Слишком далеко. — Если Каплан не убьет араба с первого выстрела, то пуля наделает шума, ударившись о камни, и тогда всю поляну прочешут очередями из «АК-47». — Я сам им займусь.
Хоснер снял пиджак, галстук, вытащил из брюк синюю рубашку и расстегнул несколько верхних пуговиц. Оторвав от пиджака белую шелковую подкладку, он закрепил ее на голове галстуком, надеясь, что в темноте она сойдет за традиционный арабский головной убор. Закончив с приготовлениями, Хоснер пополз в сторону раненого араба.
Каплан приготовил пистолет к бою и укрылся в тени.
Брин увидел, как палестинцы начали подниматься на холм. Сейчас они находились примерно в сотне метров от того места, где он последний раз наблюдал Хоснера и Каплана. На этот раз палестинцы уже не представляли собой удобную мишень. Словно хорошо обученные пехотинцы, они использовали для маскировки складки местности. Брин поискал в ночной прицел Хоснера и заметил человека, ползущего по поляне между земляными глыбами. На голове у ползущего был арабский головной убор.
— Я здесь. Я здесь, — прошептал Хоснер.
Раненый араб вгляделся в темноту.
Хоснер пополз быстрее.
Брин наблюдал в прицел, как араб в несколько странном головном уборе с проворством ящерицы полз по земле. И тут же заметил раненого, к которому направлялся ползущий. Этот раненый, должно быть, из тех, которых он подстрелил раньше, тот самый, что переполошил всех своим криком. Брин поймал в перекрестье прицела ползущего араба и положил палец на спусковой крючок. Но что-то удержало его от выстрела. У него не поднималась рука застрелить человека, рискующего своей жизнью ради спасения раненого товарища. Но другого выхода у Брина не было, и он решил, что пристрелит ползущего, а раненого добивать не станет. На самом деле Брин не понимал, почему подобное решение должно удовлетворить бога или богов войны, которые ввергали людей в такие ситуации, но он знал, что очень важно пытаться вести честную игру. Он снова быстро оглядел в прицел склон холма, однако ни Хоснера, ни Каплана не увидел. Зато увидел арабов, которые находились теперь менее чем в пятидесяти метрах от раненого и ползущего к нему товарища. И все же они пока представляли собой трудную цель. Брин прицелился в ползущего.
— Все в порядке, — прошептал Хоснер. — Он услышал шум, это по склону холма торопливо поднимались люди.
Раненый араб приподнялся на локте и через силу улыбнулся, увидев Хоснера, который находился от него менее чем в метре, но тут же издал удивленный возглас и поднял автомат. Хоснер бросился на него.
И в этот момент Брин нажал на спусковой крючок.
Араб снова вскрикнул. Хоснер отыскал в пыли камень, зажал его в руке и ударил араба камнем в лицо.
Каплан выскочил на поляну. Он отыскал двух мертвых арабов, забрал их автоматы и несколько рожковых магазинов. Хоснер забрал автомат и магазины раненого араба.
Брин подождал, пока у края поляны появился первый араб, и выстрелил. Глушитель мягко кашлянул, и араб упал на спину.
Хоснер и Каплан увидели в двадцати метрах перед собой выскакивавших из-за глыб земли и глины арабов.
Брин снова выстрелил, упал еще один араб, а остальные кинулись врассыпную.
Хоснер забросил раненого араба на спину, передав автомат и магазины Каплану. Сгибаясь под тяжестью своих нош, они бросились вверх по склону холма. Они петляли между глыбами засохшей земли, пробивались по канавам, спотыкались, и вдруг позади застрочили автоматы. Вокруг них в воздух полетели куски земли, глины, осколки камней.
Каплану навсегда запомнился этот характерный, глухой и отрывистый треск автоматов «АК-47», похожий на звук китайских хлопушек. В жилах застыла кровь, когда над ухом он услышал свист пуль. Несколько раз Каплану казалось, что его ранило, но это были всего лишь комья земли или осколки камней.
— Бросьте его! — крикнул он Хоснеру.
— Нет, — возразил Хоснер, тяжело дыша. — Он нам нужен. Вперед.