мрачное существо. Рашель Баум лежала на полу между Лейбером и Бет Абрамс. Она, как и Ягель Текох, отказалась, когда ее хотели перенести в «Конкорд» вместе с остальными ранеными. Раны ужасно болели, и Рашель не видела смысла в том, чтобы продлевать эту агонию в «Конкорде». Она ухаживала за Капланом, слышала, как страшно он умирал, и боялась, что и с ней может произойти такое.
Прежде чем принять решение о самоубийстве, Иаков Лейбер подумал о своих троих детях, но Рубин убедил его, что пощады от ашбалов ждать не стоит. И все же Иакова продолжали одолевать сомнения. Он видел, что две его стюардессы нуждаются в нем, поэтому тихонько разговаривал с ними в темноте. Бет Абрамс плакала, но Рашель Баум молчала. Лейбер встал на колени возле Рашель и взял ее за руку. Бет Абрамс тоже встала на колени и взяла за руки их обоих.
В третьем углу сидели на корточках Абдель Джабари и Ибрагим Ариф. Более тридцати лет они прожили среди евреев и теперь хотели умереть вместе с ними.
Джабари закурил последнюю сигарету и прошептал Арифу:
— А знаешь, Ибрагим, я всегда знал, что не умру естественной смертью.
Ариф был бледен, его трясло. Он тоже закурил сигарету и глубоко затянулся. Даже попытался пошутить:
— Я-то еще могу умереть от сердечного приступа. — Он снова глубоко затянулся. — Как мы сделаем это?
— Думаю, у нас есть два или три пистолета. Воспользуемся ими по очереди.
Руки Арифа тряслись так сильно, что он с трудом удерживал сигарету. Как же тогда он сможет держать пистолет?
— Пожалуй, я не смогу этого сделать, Абдель. — Ариф поднялся.
Джабари схватил его за руку и силой усадил назад в угол.
— Не будь идиотом, — прошептал он. — Ты слышал, что они сделали с Моше Капланом? Ты хочешь, чтобы и с тобой это сделали? Спаси себя от этого, старина.
Ариф расплакался, и Джабари попытался успокоить его. Сам Джабари сожалел только о том, что не попрощался с Мириам Бернштейн. Он подозревал, что Мириам влюбилась в Иакова Хоснера, и его озадачил ее выбор. А еще сюда примешивалась и ревность, потому что Джабари сам любил Мириам. Он верил в существование царства небесного, как это описывалось в Коране, и верил, что попадет туда, но не мог представить себе, что там не окажется Мириам Бернштейн.
— Успокойся, Ариф, успокойся. Там, на небесах, жизнь гораздо лучше. Прохладные сады, фонтаны, много вина и дев. Так разве стоит плакать?
Ягель Текох, не любивший арабов и возражавший против включения их в состав мирной делегации, тихонько крикнул им:
— Абдель. Ибрагим. Мужайтесь.
— У нас все в порядке, Ягель. Спасибо, — крикнул в ответ Джабари, которому не давала покоя мысль, что он не увидит перед смертью Мириам. У него даже мелькнула мысль выйти из загона и поискать ее, но ему не хотелось оставлять Арифа одного. Ашбалы были уже совсем близко. Успокаивало только то, что он лишит Риша удовольствия поиздеваться над ним. Ожидание действовало на нервы всем присутствующим. Джабари в конце концов нарушил тишину и спросил, как все будет происходить. Но ему никто не ответил.
Звуки стрельбы все приближались, те из израильтян, кто продолжал вести ответный огонь, заняли позиции недалеко от загона. Автоматные пули начали впиваться в глиняную стену загона, это подхлестнуло Рубина, он вышел на середину, откашлялся и сказал:
— Надо действовать быстрее. — Помолчав, добавил: — Если кому-то так будет легче, то я сделаю это за вас. У меня два пистолета.
Джабари вскочил и тоже вышел на середину.
— Прошу тебя. Быстрее.
Рубин ничего не ответил, он поднял один из пистолетов и направил его между двумя светящимися точками, которые, как он понимал, были глазами Джабари. Стараясь не дотронуться до Джабари, Рубин послал пулю ему точно в лоб.
Когда смолк грохот выстрела, раздались голоса молящихся и тихие всхлипывания.
Рубина забрызгало кровью, и он машинально вытер лицо и руки. Его начало трясти, и он боялся заговорить. Рубин не знал, что делать дальше. Решив, что пусть эту работу заканчивают другие, он повернул пистолет и выстрелил себе в сердце. Он упал на спину рядом с четырьмя молодыми помощниками. Одна из девушек закричала и потеряла сознание, а мужчины забрали у него пистолеты. Они начали торопливо перешептываться между собой, потом встали и прошли в угол, где находились Лейбер, Абрамс и Баум. Мужчины щелкнули зажигалками, прицелились, погасили зажигалки и начали нажимать на спусковые крючки. Бет Абрамс вскрикнула, и Лейбер закрыл девушек своим телом. Один из мужчин выстрелил, но, похоже, ни в кого не попал. Второй снова чиркнул зажигалкой, чтобы прицелиться получше.
В этот момент в загон ворвался раввин Левин, и, прежде чем погасла зажигалка, он увидел все, что хотел увидеть. Схватив обоих мужчин, он швырнул их на пол. Раздавая в темноте удары и пинки, Левин кричал и сыпал проклятьями.
— Вы думали, что сможете обмануть меня? Я нашел вас! Я знал ваши намерения! Вон! Вон! Убирайтесь отсюда! — Он в ярости пробежал по всему загону, споткнувшись при этом несколько раз о трупы Рубина и Джабари. Попытался и их наградить пинками, но понял, что они мертвы. — Вон! Вон! Убирайтесь отсюда! Да как вы могли! Как вы осмелились сделать это! Несите раненых в самолет! Уходите!
С самого первого момента появления раввина его присутствие разрушило ту странную, мистическую атмосферу, воцарившуюся в загоне, и все, кто мог, поспешно выскочили наружу.
Левин остался стоять один в центре загона, тело его дрожало, по лицу катились слезы. Он сделал то, что обязан был сделать, и все же не был уверен, кто прав — он или люди, решившие покончить жизнь самоубийством. Времени осталось мало, как же успеть похоронить трупы? И чьи это трупы?
Министр иностранных дел Ариэл Вейзман собрал небольшую группу легко вооруженных людей на западном склоне вблизи от окопа Макклура. Вейзман заметил Ричардсона, лежавшего на дне окопа, пыль уже почти занесла его голубой мундир. У министра не было времени рассуждать, что здесь произошло и куда делся Макклур.
Вейзман был решительно настроен возглавить свою группу и спуститься вниз по отвесному склону. Он рассчитывал осуществить спуск быстро и попытаться уплыть по реке, как этот сделал Добкин. Без раненых это можно было осуществить. Министр выстроил группу, состоявшую из мужчин и женщин в оранжевых спасательных жилетах с «Конкорда», на самом краю склона. Приняв низкий старт, словно бегун, он приказал всем сделать то же самое.
— По моей команде на счет «три» — вперед! Без колебаний. Ждите моей команды.
Редкие приказы продолжали поступать с командного пункта. Посыльные, не прекращавшие выполнять свои обязанности, приносили Хоснеру и Бургу только плохие новости, а уносили назад не команды, а советы и слова ободрения.
Хоснер и Бург согласились, что сейчас лучше не мешать людям приказами, пусть действуют сами, подчиняясь инстинкту самосохранения.
Хоснер обратился к Бургу:
— Не желаешь ли теперь полностью взять на себя командование, Исаак? Я готов тебе уступить.
Бург кисло улыбнулся и покачал головой.
— Нет, спасибо.
— Ты считаешь, что я не сделал чего-то, что надо было сделать?
Бург задумался на секунду.
— Нет. Честно говоря, ты действовал превосходно. Возможно, тебе надо было быть более дипломатичным… а может быть, и нет. — Он прислушался к звукам приближающихся выстрелов. — Наши люди совершали чудеса.
— Да. Это точно.
К командному пункту подбежали двое последних из людей Хоснера, оставшихся в строю, — Маркус и Алперн. Маркус козырнул.
— Что нам теперь делать, босс?
Хоснер не знал, что ответить ему.
— Заберите с собой на тот свет как можно больше этих ублюдков. — Он помолчал. — И спасибо вам. Вы были хребтом и сердцем всей обороны. Вы чертовски здорово потрудились. Все, кто останется в живых, не забудут этого.
Мужчины кивнули и скрылись в темноте.
Бург положил руку на плечо Хоснера.
— Думаю, тебе лучше пойти в «Конкорд», пока его не отрезали. Ты же обещал, и она ждет тебя. А я останусь здесь и постараюсь сделать все, что смогу.
Хоснер покачал головой.
— Нет. Я не хочу увидеть то, что они будут делать с ней, да и она не хочет видеть, что они будут делать со мной. Она все понимает и не ждет меня.
— Ясно. А ты собираешься… ну, ты знаешь…
— Нет. Я не из тех людей. Прежде чем я умру, я хотел бы кое-что сказать Ахмеду Ришу.
Бург кивнул и криво улыбнулся.
— Мы чертовски хорошо потрудились, не так ли?
— Да, это точно… Слушай!
— Что?
— Ты слышишь?..
— Да. Да!
Хоснер задрал голову вверх. Ему показалось, что он увидел вспышку света. Он слышал отдаленный свист реактивных двигателей.
— Они нашли нас, Исаак. Они нашли нас, черт побери!
Бург принялся бешено жестикулировать.
— Сюда! Мы здесь!
Хоснер через силу улыбнулся.
— Они слишком опоздали, чтобы помочь нам, но еще успеют уничтожить Риша и его банду. — Он повернулся к Бургу. — Я снова поверил в израильскую военную разведку.
Бург был настолько возбужден, что с трудом воспринимал слова Хоснера. Потом до него дошло. Прилетели самолеты… израильские или иракские… но они опоздали. Он успокоился и даже как-то обмяк, только и сумев сказать:
— Надеюсь, это заслуга Добкина.
Уставившись в небо, Хоснер и Бург увидели огненный след ракеты.
Глава 33
Первым делом Ласков сделал то, что обещал Бекеру сделать только в крайнем случае. Он обнаружил с помощью своего радара «Лир» и сбил его ракетой «Феникс» с расстояния сто шестьдесят километров.
Пилот «Лира» зевнул, сонно глянув в лобовое стекло. Самолет управлялся автопилотом, постоянно кружа над Вавилоном с левым разворотом, и продолжалось это уже настолько долго, что у пилота кружилась голова. Земля внизу была закрыта пылью, но наверху светила луна, и видимость была прекрасной. Со стороны Ирана занимался рассвет, и по всем признакам было видно, что день для полетов будет хороший. Вскоре пилоту предстояло улететь в их лагерь в пустыне Шамиях, быстро заправиться, вернуться и кружить над холмом, пока эти дурни внизу не захватят его. Пилот снова зевнул.