И многократно слушал я о битвах и местах, названий которых ни записать, ни выговорить не могу, о новых способах ацтекской обороны, позволяющих укрываться перед пушечным огнем, о штурмах городов и о туземном населении, прячущемся в храмы, где оно напрасно ожидало поддержки со стороны старых богов. Только вот ни Бог-творец, двуполый Ометеотль, ни его сыновья: добрый Кетцалькоатль, кровавый Уицилопочтли, злой бог ночи Тескатлипока и Шипе, цветом которого был красный, не поспешили с помощью своим почитателям. Так же и великий Тлалок, бог дождя, не сослал гнева вод; не сотрясла Коатликуэ неподвижную землю; точно так же не поразил агрессоров Миктлантекутли, бог смерти. Осталась ацтекам одна лишь отчаянная оборона – потому сражались повсюду – на сухой земле узких улочек и на воде, в защищенных щитами лодках… И кто посчитает жертв? Тысячи, если не сотни тысяч пало с ацтекской стороны, но с другой стороны – всего лишь несколько десятков испанцев, но судьба каждого их них должен переполнять ужасом всякого христианина. Не удивительно, что мои земляки более всего страшились быть пойманными живьем. Ибо у пленников, без всяких сомнений вырывали сердца, головы их накалывали на копья и поворачивали в сторону Солнца. Однажды так погибли пятьдесят три испанца и четыре, столь же ненавистных для ацтеков, коня.
Тем временем, в осажденном городе люди умирали от голода и тревоги. По причине отсутствия чистой воды народ пил зараженную трупным ядом и умирал от дизентерии. Поедали ящериц и кукурузные листья, соленые травы и цветы водных лилий, обрезки табака и выделанную кожу. Еще некоторое зелье с горьким вкусом и даже глину.
Под конец начались переговоры и всеобщее дезертирство, поскольку, когда одни считали, что испанцев можно успокоить выкупом, другие утверждали, что необходимо уйти с их глаз, бросить родной дом. Так что бежали из Теночтитлана его обитатели, погибая в водной пучине и в горах. Детей своих они несли на спинах и плакали страшным голосом, поскольку видели, что мир рушится. А Белые Бородатые Люди из-за Воды бросились к их храмам, ища, прежде всего, золота. Им не нужны были ни ценная яшма, ни бирюза, ни священные перья кетцаля. Только лишь oro, oro, oro!
Не было мне приятно слушать эти сообщения побежденных о своих земляках, выбиравших для похабных наслаждений индеанок с самой светлой кожей; делающих из знаменитых воинов собственных рабов, выжигавших на щеках и лбах гордого народа рабские клейма раскаленным железом, так же, как клеймят скот.
Но тут появился в те дни замешательства Человек без Имени, одни говорят – прибывший из джунглей Юкатана, населенных народом майя; другие же заявляют, что с самого детства был он стражем тайн Великого Храма, и по этой причине никогда не показывался среди людей. Но никто не слышал о нем ранее, перед появлением среди толп народа в третий день боев в Теночтитлане, когда царь Монтесума, перепуганный усиливающейся войной, лично вышел на крышу храма и оттуда призывал ацтеков к миру. Только они оскорбляли его, называя трусом и врагом своей родины, даже грозили ему оружием. Наконец, в него кинули камнем. Говорят, что в результате этого удара он умер, хотя были такие свидетели, гласящие, будто бы убили его испанцы, распоров шпагой живот.
В те дни всеобщего отчаяния Человек без Имени собрал на тайной встрече пару наиболее значительных жрецов и, не обращая внимания на городской совет или военных вождей, сказал своим собеседникам, указывая на горящие дворцы и храмы:
– Пришел новый край времени! Пора вызвать богов!
Ему ответили:
– Неужто не взывали мы к богам, не складывали им предписанных даров, не посылали им тысячекратных молений, разве не слагали мы им жертв. Только ни одна из наших просьб не была выслушана.
Он же ответил на это:
– Быть может, плохо служили мы богам, быть может, голос наш не достигал их святых ушей, не видели их божественные глаза нашего отчаяния.
Ужасно удивились собеседники этим его словам, он же говорил им еще:
– Священные предания рассказывают о нашей первоначальной отчизне, о северной стране Чимоцток, где есть остров на озере, а озеро – внутри горы, а гора стоит в пустыне. Еще до наступления времен прибыли туда боги с небес, и оттуда как раз звучал в последний раз голос Уицилопочтли. Когда же тот голос замолк, земля перестала родить, превращаясь в бесплодную степь, народ Мексикас отправился в путь. Так что говорю вам, следует нам вернуться к колыбели богов и там узнать, что делать дальше.
Когда же слушатели его выражали свое изумление и неверие, утверждая, будто бы никто даже и не помнит, где высится та гора, что ветры веков занеси старые дороги, а дикие звери поселились в давних людских обиталищах, ответил он громким голосом:
– Нечего бояться смерти, когда ты уже мертв!
И взял он четырежды по сто мужчин и женщин, и ушел он на север, забирая с собой золотое изображение орла, пожирающего змея, и священный шар, в котором, пока не почернел он, видны были прошлые и будущие судьбы человечества, равно как и каждого человека по отдельности. И великая мудрость Человека без Имени выразилась в том, что не шел он к северу со всем избранным народом, но приказал пробираться небольшими группками, приказав своим сторонникам принимать одежды и цвета тех племен, мимо которых они шли. И хотя множество мексиканос было схвачено и убито, никто не открыл палачам цели своего пути.
Пока не собрались все за великой рекой (Рио-Гранде?). Там ожидал их Человек без Имени и поовел их далее, пока не встретилась им гора, о которой говорили предания. И тогда отдали они честь спасителю и начали называть его Ахуитцотлем II, по имени давнего великого и кровавого царя, дяди и в то же время непосредственного предшественника несчастного Монтесумы. В перевод на испанский язык имя это означает "Чудовище Вод". А был он и вправду чудовищем, поскольку не испытывал ни страха, ни жалости, ни голода и ни жажды. Женщин он брал лишь затем, чтобы наполнять их лона новыми воинами, но никак ради их или собственного наслаждения.
Внутри горы обнаружили они покинутый город и окруженный болотом громадный храм, возведенный из камней-некамней, в который, если не считать комнаты под алтарем на самой вершине пирамиды, никто не мог найти входа. Стены его, соединенные без единой щели, не поддавались ни долоту, ни огню, на них нельзя было даже оставить даже черту. Там терпеливо ожидали голоса Пера Колибри – но тот молчал. Проходили дни, месяцы и годы. С юга приходили известия о поражении и о крахе государства. Не было куда возвращаться. В возрожденном поселении, где летние дни бывали жаркими, а зимы холодными, умирали старики и рождались дети, но ничего не делалось, что могло бы принести хоть какую-то перемену для несчастного народа. Потому стали раздаваться ропот против пользующегося до сих пор полным послушанием Ахуитцотля II, но он только лишь повторял вопрос: "А куда бы вы хотели возвращаться, братья? К цепям, испанским богам и смерти от коросты? В страну, где женщины перестали рожать, мужчины – сражаться, а боги – словно разбитые горшки и пустые тыквы?".
Так прошло два десятка лет.
И вот даже в эту северную, негостеприимную местность добрались бледнолицые всадники. Жаждущие сокровищ, золота, тайн. Настырно расспрашивающие про город Циболу. Только пустыня и страх туземцев перед гневом богов защищали Тайный Город. А ведь одному небольшому отряду почти что удалось ворваться в средину кратера. Он дошел до граничного пуэбло, приклеившегося к северной внешней стороне Матери-Горы. И там вступил в кровавый бой с воинами Ахуитцотля. Предания называли командира прозвищем "Темный". Так что, возможно речь шла про экспедицию Эстебана Мавра, о которой вспоминают наши хроники. Во всяком случае, этот "Темный" с серьезной раной убрался из-под города, а вот казнь остальных схваченных испанцев стала цетральным событием празднеств в честь Пера Колибри.
Среди этих пленников очутился крупный мужчина с совершенно белыми волосами и красными глазами, которого называли Карлос "Красный Язык". Его должны были торжественно казнить во время праздника Ицкаллит (название это в переводе на наш язык означает День Воскрешения).
Время ожидания смерти ему пришлось провести в помещении под алтарем на вершине Пирамиды Богов. Восточная ее стенка были выполнена из прозрачного вещества, походящего то ли на стекло, то ли на алебастр, только гораздо тверже, чем те два. Благодаря этому, стражи могли следить за Карлосом днем и ночью, у него же было достаточно света, чтобы в свете дня видеть покрытые рельефами стены. Там было сделано резцом множество пугающих фигур, но внимание пленника приковала одна необычная вещь. Так вот, он отметил вырезанные рядом друг с другом изображения деревьев. На одном было три, на другом – четыре, а на третьем – пять гнезд. Выше же располагались стаи из, соответственно, девяти, шестнадцати и двадцати пяти птиц… Могло ли быть такое, что здесь, на фрагменте рельефа, случайно или нет, была записана теорема Пифагора?
Математика была давним хобби Карлоса. Имея множество времени, он занялся более тщательным изучением окружавших его рельефов. К своему изумлению, на фризе он обнаружил последовательность простых чисел; в композиции цветов на круглой тарелке – формулу вычисления длины окружности, что было тем удивительнее, что ни ацтеки, ни другие культуры Нового Света колеса не знали. Впрочем, сам Красный Язык термина "пи" не знал, как не знал и "лудольфины"[29]– поскольку ее в геометрию ввели только спустя полвека. Зато ему было известно его приблизительное значение. Наконец, он заметил, что круги на полу складываются в модель Солнечной Системы – правда, с большим числом планет, чем это известно нам, помимо Сатурна с кольцом здесь имелись еще три "окольцованные". То есть, кто бы ни украшал это помещение, обладал знаниями, значительно превышающими знания не только индейцев, но и современных европейцев. И наверняка авторами были не фанатичные охранники храма, недоедающ