стично прикрывали облака, кое-где у вершины были видны белые клочья снега. Но, в отличие от пологих склонов Везувия, стены массива казались невероятно крутыми, практически вертикальными, одним своим видом отпугивающими вероятных любителей скалолазания. В соответствии с описанием Альваро, единственная дорога, ведущая к населенной внутренней части кратера, шла через перевал с северной стороны, и тщательно контролировалась хозяевами.
Тем временем рука Лино опустилась ниже, показывая на узкую полосу зелени, вьющуюся у подножия гиганта.
– А вот и река!
Время, оставшееся до темноты, мы использовали на то, чтобы отдохнуть перед ждущими нас усилиями, а так же на проведение стратегических совещаний. С Фруассартом и Фушероном еще раз мы проанализировали записки Альваро из Монтеррея, копируя для каждого план Тайного Города с такими стратегическими точками как Пруд Аллигаторов, Священная Пирамида, Луг Гейзеров, место взлета и посадки летающих аппаратов, а так же дома ацтекских сановников, расположенные на северном Дворцовом Склоне. Перед самым вечером, собравшись все вместе, м начали обсуждать самые различные варианты наших начинаний.
– А не оставил ли отец Гомес каких-либо указаний, как нам действовать после того, когда мы доберемся до Тайного Города? – обратился я к доктору, бывшего свидетелем последних минут Педро.
Амбруаз де Лис беспомощно разложил руки.
– Нет. И я даже не знаю – почему так. Возможно, он не успел.
– А может, он, просто, уже ничего не видел в своих видениях, – предложил Фруассарт.
– А не считаете ли вы, благородные господа, что, обнаружив этот дневник, мы уже реализовали большую часть наших предположений, – отозвался Ансельмо. – Мы уже знаем, кем являются наши враги, каковы их намерения, какими силами они располагают. Возможное проникновение к ним в город, прибавлю, что весьма рискованно, в особой степени уже имеющиеся у нас знания не увеличит. Если же сейчас мы пропадем там окончательно, то и все наши предыдущие достижения пропадут впустую.
– А я считаю, что наша задача по спасению цивилизации требует проведения большего числа попыток сбора информации, – упрекнул его Павоне.
– Что вы под этим понимаете? – спросил Фруассарт.
– Я думаю о небольшой диверсии, – ответил тот. – Чтобы хоть немного выровнять шансы, нужно серьезно навредить гадам! Похитить их вождя, уничтожить центральный компьютер, если у них такой имеется. Ну а когда удастся, свистнуть какую-нибудь из летающих тарелок и смыться на ней домой.
– Но это же чистейшей воды безумие! – охнул Ансельмо.
В глубине души я признавал его правоту, но, будучи командиром, не мог показать этого.
– Но как бы мы могли туда попасть? – Фушерон перешел к конкретным деталям, не обращая внимания на стоны моего consigliore.
Они наверняка приготовлены к визиту непрошеных гостей.
– Альваро оставил замечательный план. Мы войдем по руслу подземной реки, – у Лино не было ни малейших сомнений.
– Но ведь это же было бы самоубийством! – мой толстый ученик схватился за голову.
– Раз самому Альваро удалось выбраться этим путем из города, – неожиданно поддержал Лино де Лис, – то и нашей группе, имеющей веревки и парочку водонепроницаемых фонарей, должно удастся туда пройти.
– Я не справлюсь, – признал мой слуга с небывалой откровенностью. – Я не умею хорошо плавать, к тому же – страдаю клаустрофобией. Я бы только помешал вашей экспедиции, а вот оставшись здесь, я мог бы присмотреть за лошадями и прикрыть тылы.
– Тогда оставайся, – спокойно сказал я. – Спрятавшись среди скал, станешь ожидать нашего возвращения, если же нам не удастся вернуться в течение недели, попытаешься добраться до людских поселений вместе с дневником испанца и моими записками. Зная твое хитроумие, я надеюсь, что тебе удастся добраться до Европы и представить синьору Ришелье или, если не застанешь его в живых, синьору Мазарини, отчет по тому, что нам удалось узнать.
– Так что же, я должен буду остаться совершенно один в этой пустыне? – обеспокоился тот.
– Я считаю, что вместе с ним должна остаться мадемуазель Катони, – сказал капитан Гаспар Фруассарт. – Считаю, что ожидающие нас труды, многократно превышают силы даже такой храброй женщины.
Мне казалось, что высказанное предложение встретится с жарким протестом Лауры, но, к моему удивлению, девушка кивнула.
– Я буду ждать, – сообщила она с легким разочарованием.
На том мы и постановили. Договорились на том, что Ансельмо с Лаурой должны будут ждать нас десять дней, а потом уходить.
– Только не плач, – обратился я девушке, видя слезы, накапливающиеся в ее глазах. – Представь, что все, происходящее вокруг нас, это всего лишь сон, иногда красивым, иногда – страшным, но когда мы проснемся, то даже не будем его помнить.
Тогда она судорожно прижалась ко мне.
– Обещай мне, Альфредо, поклянись, что вернешься, я очень прошу тебя. Мы… То есть, я… Даже не знаю, что стану делать без тебя.
– Я сделаю все, что только в человеческих силах, чтобы вернуться, – сказал я в соответствии со всеми самыми откровенными желаниями.
– Все?
– Все.
– В таком случае, может ли капитан исполнить сейчас же мою просьбу? – Лаура подошла к Фруассарту. – Я бы хотела, месье, чтобы ты соединил нас узами брака.
– Прямо сейчас? – удивился Гаспар. – У капитана без судна таких полномочий нет.
– Я не хочу, чтобы ты делал это как капитан, сделай это как священник.
Сказав это, Лаура достала из узелка столу и молитвенник отца Педро.
– Вот уже тридцать лет я не священник, – глухим голосом произнес старый пират. – Я сволочь и многократный убийца.
– Но ведь никто не освободил тебя от данных тобою обетов, Гаспар, – не уступала Лаура.
Большинство из членов экспедиции, которые ничего не знали о тайнах старого корсара, прислушивалась к беседе, раскрыв рты.
– Я… Я не могу… – Фруассарт упустил столу на землю.
И в этот момент отозвался Эбен, который до сей поры редко когда публично брал голос:
– Сделай это, капитан, если не ради них, то ради той, которой я не знаю, но имя которой ты не раз выкрикивал во сне – ради Агнес.
Вся кровь сошла с лица Фруассарта. Внезапно он пошатнулся, словно зверь, пораженный стрелой в самое сердце. Мне казалось, что вот прямо сейчас он схватит саблю и на наших глазах разрубит негра. Но нет. Упал на колени, поднял столу, поцеловал ее, надел себе на шею.
– Подойдите, – хрипло произнес он.
Про церемонию больше ничего не помню, словно бы я и был там, и, вместе с тем – не был. Я чувствовал себя как-то странно. Все это я делал ради Лауры, понимая, что, по какой-то причине, она желает этого более всего. Не было у меня особых иллюзий в отношении нашей будущей встречи. Каким-то дополнительным чувством понимал я, что близится время моего освобождения, что недолго буду я ходить по этому свету.
Помню, как нам перевязали руки, мой перстень, полученный от Анны Австрийской, надетый на палец девушки вместо обручального кольца, сладкие уста Лауры. Объятия и похлопывания по спине всех остальных участников экспедиции, под конец слова Ансельмо, твердящего: "Буду для тебя стеречь ее, синьор, вплоть до конца дней моих!".
– Верю тебе, Ансельмо, – произнес я сквозь сдавленное горло. – Хорошо следи за ней и оберегай, если вернусь, клянусь всем святым, устрою тебе тот самый графский титул.
Потом к нам подошел Павоне.
– Знаю, что у меня с тобой никаких шансов никогда не было, – обратился он к Лауре, – но поздравляю тебя от всего сердца. А при случае, у тебя, вроде как, в Монтана Росса имеется весьма толстая сестра, пообещай тогда, что после возвращения в Италию ты меня с ней познакомишь.
– Обещаю, Лино.
На последующие прощания времени уж не было. Мне дали полчаса на последние ласки, после чего уходящие разделились с остающимися.
– Держитесь, – сказал Фруассарт Ансельмо и Лауре. – Отец Гомес повторял, что мы выиграем, он даже утверждал, что некоторые из нас останутся живыми. Дай Бог, чтобы эти его слова относились к вам.
А вот я, вроде как, ничего уже больше не сказал, какая-то судорога сковала мне горло так, что я не мог говорить и даже спокойно дышать долго псле расставания, а потом, когда у меня с глаз пропали фигуры моей супруги и моего слуги и какое-то время еще видимые на фоне звездного неба две соединенные скалы в форме грибов.
Идущий впереди, вместе с Мигелем, Павоне надел очки ночного видения. Находясь так близко от таинственного города, мы опасались засад и охранных постов.
Только ни с чем подобным мы не встретились. Скорее всего, ацтеки настолько были уверены в собственной силе и безопасности, что пренебрегли всеми средствами безопасности с этой стороны. Они знали про подземную реку, но, похоже, даже не допускали мысли, будто бы кто-то мог воспользоваться ею в качестве коммуникационного средства. Скорее всего, они подумали, что Альваро пал жертвой крокодилов. Помимо того, они, видимо, поверили, будто бы fra Якопо был последним пытающимся добраться до тайн Циболы.
Ночь уже полностью вступила в свои права, когда мы добрались до ручья и спустились на дно каньона. По причине засухи река сделалась мелкой, мы продвигались, то бредя по колено, то перескакивая по камням в глубокой тишине, которую нарушало лишь журчание воды. Мы старались ничего не говорить, а если появлялась такая необходимость, то шепотом. Кто его знает, а вдруг вверху, на скалах, кто-то стоял на страже. Вода была ледяной, так что сводило мышцы ног, и мы с огромным трудом сдерживали стук зубов.
Около полуночи мы добрались до пролома. Ущелье заканчивалось темной скалой, а из дыры вырывался пенный поток.
– Я пойду первым, – вполголоса предложил Павоне, обвязываясь в поясе крепкой веревкой. – Помните: после двух коротких рывков веревки может идти следующий. – Сказав это, он прыгнул в реку. Через несколько секунд течение выплюнуло его назад, откашливающегося и ужасно недовольного. – Сильное течение, – буркнул он и, попросив дать ему чекан, нырнул снова.