— можно сказать, всем миром. Мыс всё ещё страдал от острого дефицита почти всего, что было в изобилии до прихода вышронцев. И дело было даже не в том, что нас ограбили захватчики — нет, как раз с них была самая большая прибыль. Одних доспехов и оружия на переплавку после их бегства набрали столько, сколько за месяц добычи в Железной долине не выходило…
Зато количество людей в городе сейчас было такое, что встал острый вопрос с перенаселением. И если раньше гончарное производство, мебельщики и столяры — ещё справлялись, то теперь они просто не успевали за спросом. С едой тоже бывали перебои. Только в кафе у Повара ещё можно было — правда, по бешеным ценам — отведать весь ассортимент, доступный до нашествия.
А тут ещё и внезапный ливень, устроивший немало разрушений и затопивший улицы нижнего Мыса на целые сутки — пока вся вода не ушла через канализацию. Так что для переселенцев в Медное мы скребли по всем сусекам. А переселенцев было много — почти тысяча человек. Посёлок и раньше был самым крупной нашей колонией, а теперь обещал прочно занять место второй столицы.
День четыреста одиннадцатый!
Вы продержались 410 дней!
Смотри, игрок — это твои мысли! Как, ты не видишь мыслей? Так ведь в пустой голове и мыслей не бывает. Впрочем, это относится и к цельнокостяной голове тоже. В твоём организме рождаются только банальные каловые массы и пустопорожний пердёж. И это надо исправлять! Да! Получай свои +1 к интеллекту и постарайся хоть что-нибудь придумать.
Город бурлил прямо с утра. Это был первый день, когда с небес не лилась вода — и все, кто мог, принялись заново отстраиваться. Подправляли крыши, убирали мусор с улиц, восстанавливали дощатую мостовую.
Первым из Мыса выдвинулся отряд ударников. Шли мы по пляжу — на восток, в сторону Лосевки. Жители Лосевки тоже отправились с нами. Сегодня из Мыса вообще ожидался настоящий исход жителей малых лагерей и поселений. Больше тянуть с этим было нельзя — нужна была еда, древесина и другие полезные материалы.
Двигались мы небыстро, стараясь подстроиться под темпы движения спутников. Срезать изгиб острова тоже не стали — так и шли по краю пляжа, который захлёстывало волнами всё ещё продолжающегося шторма. К тому же, все были нагружены по самое не балуй — короче, быстро не побегаешь. В общем, двигались мы медленно, постепенно вытягиваясь длинной змеёй на пару километров. И это несколько напрягало…
Очень скоро пришлось скинуть большую часть груза на переселенцев и разойтись дозором вглубь острова и вперёд, вдоль пляжа. Однако путь был пуст, а изредка попадавшиеся животные при виде нашей толпы старались побыстрее сбежать. Местная фауна начинала понимать, кто тут царь зверей — и от кого стоит держаться подальше. Мало какие твари на побережье ещё смело выходили против человека.
От Лосевки мы ушли всего часа на четыре, а потом пришлось устраиваться на ночлег — двигались мы как черепахи. Я рассчитывал на третий день прибыть в Медное, но планы пришлось скорректировать. В итоге я предположил, что путь займёт дня четыре — и так оно и вышло. Лишь утром четыреста пятнадцатого дня голова нашей колонны достигла Медного и остановилась в бухте, глядя на поднимающиеся в небо дымки.
— Опять двадцать пять! — буркнул Борборыч, тяжело вздохнув. — Кто-нибудь может мне объяснить, почему люди, наткнувшись на кучу пустых домов, решают, что всё здесь строили для них?
— Никто тебе этого не объяснит… — покачал головой Барэл и прищурился. — Но в одном ты ошибся — это не люди.
— Зарядить пушки! — бросил я, глядя, как от стены Медного в нашу сторону двигается группа из двух человек и двух вышронцев. — Если попытаются напасть или откажутся впускать нас в наш посёлок — разнесём тут всё…
— Давайте без этого вот! — попросил Гена, подходя к нам. — Мы тут строились, строились… А они всё разносить собрались.
— И Филь! — привлек моё внимание Борборыч. — Люди в этой четвёрке — не рабы!
Я присмотрелся повнимательнее и понял, что так оно и есть. Люди на равных шли вместе с вышронцами, о чём-то переговариваясь. И если по выражению морд вышронцев ничего сказать было нельзя, то вот на лицах людей была написана усталость и обеспокоенность. Я присмотрелся ещё раз получше к землянам, но знакомых лиц не обнаружил. Оба были мужчинами лет тридцати, но теперь тут сильно старше никого и не найти — разве что по сильно косвенным признакам. Игра медленно возвращала нашим телам молодость… В моём случае просто не отнимала — я и так был молод и полон сил.
— Не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте! — попросил один из мужчин, заметив наши приготовления и замахав руками. — Мы просто хотим поговорить!
— Тут все обычно просто хотят поговорить! — ответил я, и на секунду не подумав начать им доверять. — Вышронцы, дологниссцы, люди — все. Обычно начинают со слов: «Стафайся, слабый Филь!». Ну а потом горько об этом жалеют!..
— Мы бы предпочли сдаться сами! — честно признался второй мужчина. — У нас сложилась непростая жизненная ситуация, надо сказать…
— Тут все говорят, что у них сложилась непростая жизненная ситуация! — согласился я в ответ. — Потом обычно намекают, что не прочь её поправить за счёт мысовцев! Ну а дальше звучит сакраментальное: «Стафайся, слабый Филь!»… И ещё удивляются, чего это их обижают!..
— Нет-нет! Мы не будем нападать! — предпринял попытку первый мужчина.
— Здесь все это говорят! — сурово ответил я. Теперь можно было не драть глотку, так как парламентёры подошли уже достаточно близко. — А потом обычно, как поверишь им, сразу…
— Да, стафайся, слабый Филь… — кивнул первый мужчина.
— Вот, он это сказал! — пожаловался я Борборычу.
— Да, в смысле, нет!.. В смысле, я просто предугадал!.. — замахал тот руками.
— Я могу ошибаться, — проговорил один вышронцев. — Но Слабый Филь, кажется, просто подшутил над нами…
— Да, только он Филя, а не «слабый филь»! — поправил его второй вышронец. — Нашему засранцу он представлялся именно так…
— Первояйцо! Зачем ты обижаешь засранцев сравнением с нашим бывшим сюзереном? Они провинились лишь тем, что не могут удержать в себе то, что надо донести до выгребной ямы! Но ты прав… Приношу свои извинения, Филя, за неумышленное искажение вашего имени! Я был введён в заблуждение хитросплетениями вашей шутки… Кажется, вы не любите, когда перед вами лебезят на пузе, да?
— Ну если только враги, умоляя о пощаде, — слабым голосом ответил я, пытаясь поймать отваливающуюся к земле челюсть и вернуть на её законное место. — А вы вроде как только что вылетели из списка врагов…
— Блин… Нагибатор, ты меня своим подбородком по затылку стукнул! Подними челюсть! — раздалось за спиной шипение Мадны.
— Мы хотели бы внести ясность в наш визит, — снова начал вышронец, заговоривший первым. — Моё имя… Впрочем, я потерял своё имя, отказавшись от своего сюзерена, и теперь меня все зовут Безом. А это мой соратник, прозванный человеками Кнехтом. А это наши друзья, что помогли нам добраться сюда — Сиплый и Воск.
— Сиплый и Воск? — переспросил я, повнимательнее приглядываясь к людям.
— Честно слово, мы не участвовали в атаках Альянса на Мыс! — запротестовал один из мужчин. — Мы всегда немного увиливали… Ля… Народ, вот вам крест, я участвовал один раз, но ведь я человек подневольный!..
— Сиплый, вышронцы, знаешь, тоже участвовали, — заметил, видимо, Воск. — Если нас сразу не начали мочить, то всё нормально… Ведь так?
— Ну как минимум до того момента, пока я не удовлетворю своё любопытство и не пойму, как здесь собралась такая странная компания, — кивнул я, но решил всё-таки добавить для спокойствия парламентёров. — Я не помню вас в числе тех, кого я бы не простил. Так что лишний раз не переживайте!..
— Мы знаем, кого бы вы точно не простили, — заметил один вышронцев. — Он сам так утверждал, когда согласился работать и приглядывать за рабами. Его все звали Никитич.
— Так… Вы знаете, где он? — спросил я, заиграв желваками.
— Он у нас… Но это не плен!.. — ответил Сиплый. — Он просто… Как бы так мягко сказать… Сбрендил, похоже.
— Вот те раз, Никитич и сбрендил? — удивился Борборыч. — Это как?
— Мы покажем, — кивнул Сиплый. — Как бы мы тут с вами ни договорились, но его таскать с собой не будем… Вы уж простите… Мы и оставили-то его у себя только потому, что знали, что вы придёте.
— Ладно. Давайте всё по порядку, — предложил я. — Как вы вообще оказались все вместе?
— Откровенно говоря, — произнёс Без, — мы здесь представляем многих вышронцев… И многих землян, бежавших от тиранической власти, установившейся на нашем острове, а теперь и на ваш претендующей. Верховный сюзерен нашего острова — совсем не тот вышронец, с которым всем хорошо живётся. Не просто так немало наших согласилось перебраться на ваш остров — жить на старом стало совсем невыносимо.
— То есть, вас тут много? — уточнил я. — Ну то есть, не на острове, а именно здесь, в нашем посёлке?..
— Нас тут пять сотен, — ответил Сиплый. — Вышронцы, люди из Обители и из Эльдорадо. Все, кто смог уйти и добраться сюда… Сначала у нас даже Беза с Кнехтом и их отрядом не было. Их мы встретили здесь. Думали, всё — попались!.. А они сами подошли к нам и предложили помощь.
— Вышронцы бежали с севера сюда? — удивился я.
— Сервы, — пояснил мне Кнехт. — Наслушались о том, что у вас положение в обществе определяется не длиной хвоста… И решили сменить сюзерена. Там, на севере, как раз прибыла первая партия сервов, которым предстояло быть надсмотрщиками над землянами. Ну а потом, когда освоятся, часть землян перевезли бы рабами на наш остров. Таков был план, однако сервы решили бежать.
— Хорошо, — кивнул я, принимая ответ. — И что же вы все тут теперь делаете?
— У нас не осталось дома… Да и с вышронцами, которые пока ещё не предали этих своих феодалов, мы не справимся! — признался Сиплый. — Кто мог — бежал сюда, на юг. А потом повсюду на точках возрождения стали появляться голые вышронцы. От них-то и стало известно, что Мыс отбился.