— В этой у нас юные придурки и анархисты, — глава стражи остановился у первой камеры. — Отловлены в болотах, сняты с деревьев… Попутно пришлось замочить пару десятков крокодилов, но они двое суток так жалобно выли, что народ в Болотном лагере больше не мог это слушать.
— Кто выл? Крокодилы? — округлил глаза я, удивившись внезапно прорезавшимся вокальным способностям рептилий.
— Да если бы… — усмехнулся начальник стражи. — Эти вот… Певуны ртом…
Ваня подошёл к следующей камере и ткнул туда пальцем, перейдя на шёпот:
— Рэкетиры-рецидивисты! Пытались собирать дань с лагеря рыбаков под Медным. Были побиты, но через день объявились в Лосевке с аналогичными намерениями. В общем, мы их отловили и посадили. Что делать дальше — не знаем. Наверное, отправим в квест.
Следующая камера внимания не привлекла, потому что «чего интересного в обычных грабителях?». А вот на следующую за ней Ваня отдельно указал:
— Наша гордость! Потап-эксгибиционист! Редкий случай, между прочим!.. Потапка, не заскучал?
— Соси! — отозвалась камера.
— Целеустремлённый парень!.. — кивнул Ваня. — Всё сводит к необходимости его удовлетворять. О, Филя, а тут твои друзья, если верить их рассказам, конечно… Партизаны-герои. Штук пятнадцать уже отловили…
— А как они там все помещаются? — удивился я и всё-таки заглянул из любопытства в окошко, потому что помнил, что по размерам камеры большими не были.
Плохо партизаны помещались: набили их в камеру, конечно, жёстко. Ни одного знакомого лица я не заметил, но я много партизан повидал уже — ещё запоминать всех…
— Не знаю их, Вань, — ответил я. — А может, и знаю, но не узнаю…
— Ты всё-таки реши, что с ними делать, — пожал плечами Ваня. — А то они только и требуют с тобой поговорить…
— В ополчение их забрить, и всего делов! — ответил я. — И чтобы долги система навешала. Пока не расплатятся — чтобы и не думали сбегать. А я уже со многими «партизанами» общался… Спасибо, больше не хочется.
В нашей тюрьме было ещё много персонажей, на кого стоило посмотреть. Сразу после эпидемии стража возобновила свою работу и буквально за неделю наловила такое количество сброда, что просто ужас брал… Великий домушник Чёрный Плащ (как он сам себя называл) прокололся на первом же ограблении. Было и племя аборигенов (это тоже самоназвание), борющееся с колонистами, отнявшими их землю, а ещё население посёлка Лориэн в полном составе (всех троих замели!), решившее обосноваться на пути от Шикари к Перевалу…
Адекватных найдёнышей сразу пристраивали на постоянное местожительство. А вот с некоторыми чудиками даже и не знали, что делать. К делу не пристроишь, потому что они явно двинутые, а психлечебницы у нас нет — значит, и лечить бесполезно. И хорошо ещё, если кадр безопасный, как тот же Потап, который просто бегал по лесам, находил женщин — и показывал им, так сказать, чем богат. Однако вот те же эльфы Лориэна сделали себе луки и стреляли во всех, кто мимо проходил, заодно вылавливая сплавляемый по Золотой груз. Во время задержания ругались матом вперемешку с непонятными словами — и вообще причинили массу беспокойства страже.
Вроде грех смеяться над больными людьми, да и уничтожать их жалко, а отпускать нельзя… Может, пора уже создать тюрьму строго режима? Это ведь только начало — всего неделя активной работы. В той толпе, которую мы видели у убежища Финика, было никак не меньше двух сотен явно двинутых рыл. И всё это добро сейчас кочует по острову, ища неприятности на пятую точку…
— Вот, Филь… А вот с этими что делать — вообще не знаем! — Ваня открыл дверь и показал «вот этих».
Больше всего они напоминали Робинзона Крузо со старых иллюстраций — вернее, двух Робинзонов Крузо. Длинные патлы почти до пояса, спутанные бороды, практически спрятавшие лица — и «богатые» наряды из листвы и травы. Оба сидели, сжавшись, в углу и таращили выпученные глаза куда-то нам за спины.
— А почему это у меня спрашивают? — поинтересовался я.
— А вот смотри! — сказал Ваня, повернулся к «робинзонам» и произнёс. — Филя!
Те даже не шелохнулись, зато, кажется, совсем дышать перестали…
— Хм, странно… Раньше другая реакция была, — растерялся Ваня и посмотрел на Кирилла и Котова. Те только плечами пожали.
Я подошёл к пленникам, стараясь тоже не дышать лишний раз — уж очень сильно от них воняло — и присмотрелся. На первый взгляд ничего знакомого в них не было. Вот только оба заметно занервничали при моём приближении. Я прищурился…
— А-а-а-а-а-а! — заорал один из них и рванул из камеры, сбив по пути всех, кто пытался ему помешать.
— А-а-а-а-а-а! — возопил второй и тоже кинулся бежать.
А я их узнал. Серый и Окурок! Два придурка, которые подгадили мне в первый день в игре, а потом были мной убиты, и начали от меня шарахаться. Вот честно, мне было так смешно, что я бессовестно заржал и нескоро смог успокоиться…
— Два почти эталонных придурка, — произнёс я под удивлёнными взглядами Котова, Вани и Кирилла. — Как только выжили-то?..
— Так чего с ними делать-то? — спросил Ваня.
— Да ничего… — ответил я. — Посадить на плот и отправить в дальнее плавание. Им же самим спокойнее будет оказаться от меня подальше.
Впрочем, не получилось у нас сделать из этих двоих мореплавателей… Удивительное дело, но два придурка сумели выскочить из офиса стражи, пробежать через весь посёлок, пугая жителей — и раствориться в джунглях без следа. Думаю, в ближайшие месяцы они зашухерятся так, что найти их будет невозможно…
На следующий день мы с Борборычем всё-таки пришли к единому знаменателю по результатам нашего похода: без надёжных тылов подобной чушью заниматься бесполезно. Надо натренировать армию, а уже потом добивать вышронцев. Тем более что косившая их ряды эпидемия играла нам на руку, хотя и подрывала в перспективе численность населения острова — жизни-то не бесконечные… В результате, в Мысе мы засели надолго.
Был и ещё один момент, который нас сильно напрягал — то странное воздействие, которые мы заметили во время боя с вышронцами. Пробиться в наши головы пытались ещё несколько раз в течение суток… Кирилл и Котов подтвердили, что примерно в то же время и здесь замечали мигание «шапочек из фольги». Ни у кого это умение в результате не отключилось, зато стало понятно, что это вовсе не вышронские проделки. Но посоветоваться было не с кем. Голос помешательства молчал, да и система — тоже…
Первый полк мы разделили на пять частей, отправив наиболее опытных ополченцев на командные должности. Под их начало набрали новичков и принялись тренировать уже пять полков, превратив окрестности Мыс в один большой военный лагерь. Но оно того стоило!.. За две недели мы увеличили численность армии в пять раз, и нам даже стало остро не хватать оружия и боеприпасов. Зато, как минимум, два полка можно было смело отправлять на позиции.
От иногда прорывающихся к нам, несмотря на эпидемию и опасности путешествий, беженцев с севера мы знали, что вышронцы покинули и Новый Остров, и Остров, и Эльдорадо. Рабов всё так же продолжали «тренировать» — вернее, третировать — однако теперь увеличили количество лагерей и расположили все их вокруг Обители.
Более того, вышронцы всё-таки нашли способ справиться с эпидемией. Они очистили Обитель, выселив всех за пределы города и запретив там возрождаться. А потом, спустя пару недель, снова разрешили — но теперь Обитель уже нельзя было покидать. Припасы, которые доставляли в эту очищенную от заразы зону, сначала отправляли на карантин. И только потом использовали.
Таким образом, ящеры сумели всё-таки победить эпидемию в своих рядах. Однако победа далась им тяжким трудом и немалым количеством жертв… От наших вышронцев я узнал, что вообще и изначально объединение вышронского острова проходило кроваво и жёстко. Многие бойцы прибыли к нам, имея в запасе уже не более ста жизней. А были и такие, у кого их было совсем мало. Вот многие из них, вероятно, и не выжили, потратив свою последнюю жизнь.
Кстати, вышронцы тоже приходили к нам регулярно. В Медном их уже насчитывалось более пяти сотен, да и в Шикари поселилось сотни три. Вскоре, правда, поток беженцев иссяк — вышронский вождь наводил в рядах порядок железной рукой и даже пошёл на то, чтобы прижать к ногтю (или к когтю?) жрецов. Меня он всё ещё не любил и мечтал поквитаться. Но это уже его проблемы, а не мои, если говорить начистоту…
Первые два полка мысовской армии были отправлены на место постоянной дислокации — и теперь могли заменить ополчение в Медном и Борисовске. В самих посёлках мы договорились держать только сотню человек, а остальные должны были всё время охранять границу от плато до берега, сделав аванпосты и устраивая патрули.
К тому времени, по слухам, вышронцы начали возвращаться в Эльдорадо. И некоторые беженцы донесли, что там квартирует армия из присягнувших им людей. И вот это были плохие новости… Ящеры-фанатики видели людей только в одной роли — в роли рабов. «Новые» ящеры, буквально родившиеся на нашем острове в процессе завоевания и под давлением обстоятельств, готовы были идти на компромиссы с людьми. Таких соседей, что называется, врагу не пожелаешь — а себе и тем более. А, значит, подходило время начать массированное наступление на север и закончить историю вторжения…
Один полк из трёх оставшихся в Мысе был отправлен в Железную долину, чтобы прикрыть там возможность прорыва. А два оставшихся были разделены — и на их основе стали формировать уже четыре полка. Таким образом, численность армии была доведена до трёх с половиной тысяч человек. А численность стражи в Мысе достигла уже восьми сотен — и решено было по две роты стражников отправить в крупные поселения.
Всё это время жители наших посёлков готовили припасы и торили пути — как на восток, так и на запад, и, конечно, на север. Сделали мы и ещё три корыта, которые все почему-то по ошибке называли кораблями. И теперь они — корыта, то есть — активно курсировали между Мысом, Борисовском, Птичьей Скалой и Медным. А до Шикари с недавних пор можно было дойти по двум дорогам (не поверите, дорогам!), которые, правда, пока больше напоминали просеки. Одна вела к Перевалу и оттуда вдоль Золотой к Шикари. А другая шла к лавовой дороге — и вот там ничего и не нужно было прокладывать.