Собственно, в джунглях мы нашли конструкцию практически одноразовой катапульты и ещё два неподожжённых снаряда. Теперь хоть было понятно, что они из себя представляют — это были снопы сухой травы, скатанные в цилиндр и обвязанные водорослями. Судя по острому запаху спирта и смолы, пропитавшая их смесь была изобретением землян. Вокруг катапульты катался какой-то мужик, призывая весь мир его спасти:
— А-а-а-а-а! Тушите меня!.. Тушите!..
Но мы, конечно, не стали, потому что сам допрыгался, играя с огнём. Может, ещё кто из солдат сжалится. Мы рванули дальше — туда, где слышался топот и треск. Всё-таки лучше, если захваченный язык окажется здоровым и не обгоревшим. Очень хотелось выяснить, кто это такой умный, чтоб на нас нападать. Но бегали наши недруги быстро.
— Зверя сюда! — рявкнул я и, уже не ожидая спецэффектов, прокричал. — Зверь! Догони и притащи живым хоть одного!..
Мелькнувшая тенью поджарая тушка сумчатой твари, видимо, и была ответом «Есть!». Квестовый зверь по своей природе вообще болтливостью не отличался. Не прошло и минуты, как крики впереди сообщили нам о том, что тварь догнала горе-диверсантов и принялась за своё любимое дело: откусывание тупых черепушек. Ничего страшного, главное — чтобы самую сообразительную он оставил нам.
Первая кучка тряпья обнаружилась довольно скоро, а следом мы нашли останки и ещё двух неудачников. Через несколько минут мы вышли на поляну — и, наконец, увидели последнего врага и зверя. Не удержавшись, я даже в ладоши захлопал…
— Браво! Браво, господин дрессировщик! Не каждый решится сунуть голову в пасть этой твари! — сказал я под громкий хохот Нагибатора.
Как и в первом случае, пойманный диверсант был человеком. Его голова покоилась между челюстей квестового зверя, который лукаво косил на меня глазом: мол, смотри, начальника — всё выполнил в лучшем виде.
— Иди на хрен! — приглушённо сообщил мне диверсант, но попыток сбежать не предпринимал.
— Зверь, отпусти его! — попросил я, после чего мой питомец распахнул пасть, сплюнул голову пленника и скрылся в зарослях.
Диверсант немедленно попытался бежать, но был пойман, придавлен к земле и избавлен от всего, что могло бы представлять опасность для меня или Нагибатора — ножа, топорика и пояса. Поясом мы ему, кстати, руки скрутили. Перед нами сидел мужчина лет тридцати, в кожаной броне, обросший и давно не стригшийся.
— Совсем за собой не следишь, номер сто двадцать пять! — укоризненно покачал я головой.
Мужик хмуро глянул на меня, но снизошёл до ответа:
— Гавриков своих по номерам считать будешь!..
— Ну да, ну да… — покивал я, тем временем вспоминая подробности попадания сего индивидуума в «список будущих жертв» под номером 125:
Под моим телом ощутимо прокатился камень — я не успел подготовиться и приложился головой. Боль, как взрыв в черепной коробке, выдавила слезу и вызвала непроизвольный стон.
— Очнулся! — прокомментировал кто-то в районе моих ног.
— Да и хрен с ним! — отозвался другой голос. — Пускай страдает…
Было обидно, ведь я был не рядовым пленником. Извернув голову, я уставился единственным рабочим глазом на переговаривающихся. Это были, оказывается, носильщики, тянувшие мою бренную тушку по земле. И рожу каждого из них я разглядел и запомнил под номерами 124 и 125.
— Нагибатор, берём его и тащим в лагерь! — кивнул я гиганту и взял пленника за левую ногу.
— Ты ему так все бока отобьёшь!.. — нахмурился хренов рыцарь.
— Конечно! Ты сам всегда говоришь: обиду надо смывать кровью. Ну или хотя бы отбитыми боками!.. — кивнул я.
— Про бока я ничего не говорил! — приподняв бровь, заметил гигант.
— Ладно, я творчески тебя дополнил! Так ты поможешь, или мне его в одиночку тащить?
Лагерь ещё слегка дымился, а солдаты носились туда-сюда, восстанавливая укрепления. Увидев нас, Борборыч призывно махнул рукой.
— Язык! Язык — это хорошо! Но гоняться по лесу за нападавшими… — он неодобрительно покачал головой. — Ладно, что он говорит?
— «Иди нахрен», «гавриков своих по номерам считать будешь». Ну и ещё злобно зыркает глазами! — честно перечислил я.
— Ага… Ну тогда применим шантаж, угрозы и членовредительство! — кивнул Борборыч. — Пристройте его куда-нибудь…
— Вот давайте без шантажа и угроз!.. — бросил пленник.
— Хорошо! — обрадовался я, оборвав фразу пленника. — Ограничимся членовредительством!
— Я сам всё расскажу! — запротестовал пленник.
— Расскажешь, конечно. Но сначала я удовлетворю свою жажду крови, номер сто двадцать пять! — осклабился я ему прямо в лицо.
После чего подхватил его, донёс до ближайшего столба, в крепости которого был уверен, и с помощью поданной кем-то из солдат верёвки примотал пленника к этому самому столбу.
— Не скучай! Я скоро вернусь! — пообещал я ему и пошёл помогать восстанавливать лагерь.
Звали нашего пленника Хрен. Теперь именно так, а настоящее его имя меня не интересовало. Примерно это я ему и сказал, когда мы с Борборычем вернулись к отложенному допросу.
— Ну здравствуй, Хрен! — я поставил напротив пленника чурбак и уселся на него.
— Я не Хрен! Я… — но я покачал головой и приставил указательный палец к его губам.
— Ты либо Хрен, потому что дважды произнёс это слово по отношению ко мне… Либо номер 125, так и запомни! — я взял его за подбородок и внимательно осмотрел, чтобы избежать судебной ошибки при вынесении приговора. — Как Игорь поживает?
Мужик засопел, но когда совсем рядом Борборыч развёл костерок, в который засунул металлический прут, сразу решился ответить:
— Никак Игорь не поживает, — он снова покосился на костёр. — Нет больше этого влюблённого романтичного идиота…
— Да ты что! — удивился я. — Думаешь, я поверю?
— Да нет его! — расстроился пленник ещё больше оттого, что ему не верят. — Слился все триста раз, когда Новый Остров брали. Бегал чуть ли не голым воевать… Вот и слил все жизни.
— Я его сам пару раз убивал… И как он мог вышронцам ровно триста раз слиться? — удивился я.
— Да я просто образно!.. — испугался пленник. — Откуда я знаю, сколько у него оставалось?!
— Давай-ка в следующий раз не образно, а конкретно, — посоветовал я. — А память мы сейчас тебе слегка освежим, раз уж ты такой литературно-возвышенный…
Долго этот парень не продержался — раскололся. Выдал буржуинам (а именно, мне и Борборычу) самую страшную военную тайну, которая известна всем пионерам. И даже пока остался жив. Хотя это был только вопрос времени — пока я не выберу, в какой из известных мне квестов его отправить. Он, правда, об уготованном ему будущем пока не знал, но это, думается мне, лишнее… Зачем человека расстраивать?
Зато в результате допроса нам стало известно то, после чего грандиозный план Борборыча можно было смело выкидывать на свалку истории. Пока мы готовились к войне, вышронцы тоже не сидели без дела. Их вождь, несмотря на затаённую на меня обиду, решил, что наш остров ему не слишком нравится — во всяком случае, пока.
И тогда он принял решение — возвращаться на родной остров. С рабами, бойцами и наёмниками. То есть, со всеми теми землянами, что согласились ему служить. Там он собирался свергнуть предыдущего правителя и оставшихся жрецов — и сам стать королём. В общем, парень оказался толковым — годным к экспорту прогрессивных идей социального равенства в отсталые регионы… Жаль, с партией не посоветовался — с нами, то есть. Нам было что ему сказать.
Ради своего грандиозного плана вождь вышронцев уже не первый день задерживал все ладьи, а назад отправил только одну — с сообщением, что здесь был страшный шторм и всё утопил. Ну так себе хитрость, если честно — но ведь могло и прокатить. Конечно, он и не рассчитывал, что ему легко поверят и пришлют новые корабли, и сам активно строил суда в Обители. А ещё будущий король сильно не доверял миролюбию Мыса (ну и правильно, что не доверял!) и разослал повсюду дозоры, которые следили за нашими приготовлениями.
В общем, он решил больше с нами лоб в лоб не бодаться, а перейти к партизанской тактике. Повсюду организовал группы диверсантов, в чьи задачи входило делать нам гадости. Вот это и была первая, как оказалось. А впереди было ещё много таких!.. К счастью, про многие из них Хрен знал и честно всё нам поведал.
Про Игоря он не врал… Или просто умел долго и хорошо переносить боль. Я бы и дальше сомневался в его искренности, но тут подошла Ариша — и мужик просто посерел от ужаса (что она с ним там делала-то, а?), будто призрак увидел. Видимо, о том, что их королева выжила, знали далеко не все обителевцы.
И я ведь почти простил Хрена — уж очень он подробно всех и вся сдавал… Однако у Ариши было своё мнение на этот счёт, которое она мне и поведала, отведя в сторону.
— Эти уроды, которые с Игорем были, пусть сдохнут… — попросила она, пристально глядя мне в глаза. — Заслужили…
Вот так и получилось, что с первым же обозом из Медного уезжал и наш пленник, спелёнутый так, чтобы в пути не сбежал. Ему мы сказали, что отправляем в тюрьму, чтобы не пытался самоубиться по дороге, но в письме, которое приложили для Вани, его судьбу доверяли безотказному пока квесту. Если выберется — повезло. В следующий раз отправится к коло-коло…
На маленьком совете мы решали, что делать. Судя по тому, что рассказал нам номер сто двадцать пять, ползти до Обители в том темпе, в котором мы рассчитывали — было уже нельзя. А, значит, требовалось идти на очередной сумасшедший прорыв, надеясь на удачу. Во всяком случае, все, кто участвовал в обсуждении, с этим безумием согласились. Вопрос был в том, предупреждать ли о новом плане остальных — или нет.
С одной стороны, если мы при таком прорыве сольёмся — нашим врагам достанется много огнестрела и пороха. С учётом наличия в их лагере землян, вышронцы могут и скопировать наши поделки, и тогда через некоторое время мы получим на севере злого и опасного врага. Потому что с таким оружием вождь вышронцев быстро захватит власть и ещё быстрее вернётся.