— Степь закончилась! Началась наша земля! — объявил он, указывая на берег.
Береговая линия изменилась: теперь скалы сменились пологими холмами, белоснежными пляжами и тропическими зарослями. То есть, этот участок побережья напоминал уже больше юг нашего острова.
— Но это только начало той солянки, в которой мы тут лямку тянем! — заявил Медоед, снова привлекая внимание. — Дальше на восток — снова живут вышронцы. Три княжества, типа, если на наши понятия переводить. Мутные, но общаться можно. Хотя мы и с кочевниками воюем, и с этими воюем…
— Это в вашем духе! — согласился Котов, посмеиваясь.
— Но-но! Подкалывает он меня!.. — Медоед погрозил Котову пальцем. — Если двигаться на запад по берегу, дальше за земли кочевников, попадёте в земной посёлок Барбес. Ну да…
Медоед ещё раз оглядел всех повнимательней, а потом махнул рукой:
— К этим вообще не суйтесь. Сразу определят в рабы. Хотя вы им навалять-то можете… Но, в общем, лучше не надо. Я им сам потом рога пообломаю…
— Чёт ты темнишь! — не удержался Котов. — Что там такое-то?
— Чего там только нет, Котов, — прямо ответил Медоед. — В основном-то французы… Вот только ни одной рожи галльской без рабского ошейника я там не видел.
— Так вот о чём наш торговец Паскаль рассказывать отказался! — догадался Казяк. — А я-то всё не понимал, почему он всё время говорит, что он — неправильный француз…
— Вот правильные французы там — или чёрные, как африканцы, или арабы-мусульмане, — кивнул Медоед. — Если за вами, доходягами, по берегу бежит группа тёмных — даже не пытайтесь к пляжу пристать. Ещё дальше на запад итальяшки сидят — вот эти вроде ребята нормальные. Если придётся приставать — там и тыкайтесь.
— А почему ты думаешь, что нам на запад? — спросил Саша.
— Я не думаю — я вам расклады доношу! — ответил Медоед. — По ближайшим соседям.
Если резюмировать всё им рассказанное, а рассказывал он ещё долго и с удовольствием, то по берегу острова плотно сидело четыре десятка различных поселений: всех рас и внеземных видов. Сам он в эти расклады вникал месяца три, когда приплыл на лодке в небольшой посёлок со смешанным населением. В основном, это были беженцы с других земель. И к прибытию Медоеда их основательно успели пощипать осевшие поблизости вышронцы.
Всё изменилось, когда с севера прибыли плоты с бывшими бойцами Альянса. Обнаружив своего бывшего лидера, они на радостях решили возобновить плодотворную деятельность самоорганизации местных кланов — но, конечно, далеко в этом вопросе не продвинулись. Зато население посёлка начало расти и вскоре увеличилось до двух тысяч человек. На завоевание ещё не отправишь, а вот оборонять крепость вполне можно.
В последнее время, правда, вышронские княжества начали строить метательные орудия, вот и стало тяжело. Однако Медоед надеялся, что ещё сможет найти способ отбиться. В результате он нашёл нас и получил пушки. А посмотрев их в действии, начал понимать, что получит «вундервафлю», которую ещё нескоро местные островитяне придумают, как победить.
— Кстати, насчёт корабликов… — напомнил мне Медоед. — Наша цель — ладьи одного из княжеств на востоке. Они постоянно мотаются к Валам, ловят там рыбку одну… Вот из этой рыбки они, кстати, добывают клей.
— А что за «Валы»? — поинтересовался я.
— Это легче показать, чем объяснить, — ответил Медоед и задумался. — В общем, там, на востоке, есть полоса, где огромные валы расхреначиваются. Ближе сюда — волны нормальные, а там прямо полных швах.
— И сдался им этот клей!.. — пробормотал Саша, не думая, что его услышат, но попал со своим замечанием ровно на момент тишины.
— Ещё как сдался, — объяснил бывший лидер Альянса. — Вон, скорлупа у вашего яйца — это он.
В общем, я не слишком хорошо запомнил расположение известных Медоеду посёлков — да, если честно, и не особо старался. Как известно, у носорога очень плохое зрение, но это вовсе не его проблемы. Вот и нам, если понадобится причалить, лишний раз беспокоиться, по словам всё того же Медоеда, особо было не о чем — потому что мы как тот носорог. Местные об этом, конечно, не в курсе, но тем же землянам и скитисам хватит пары выстрелов, чтобы понять, что связываться с нами не стоит.
Ближе к вечеру мы, наконец, достигли посёлка Медоеда под названием БиРок (слово «бьютифул» произносить было долго, вот и превратился «красивый камень» в обычный «бирок»). Что тут можно сказать? Я знаю, каким посёлком нашего мега-острова вдохновлялся Медоед, когда строил здесь крепость. Пусть для строительства и не использовался кирпич — только песчаник, но даже в таком варианте всё это до боли напоминало верхний Мыс: одни ворота с подъёмным мостом, невысокая стена над обрывом и крепостица, притулившаяся со стороны моря.
Сходить с корабля сразу, по совету Медоеда, мы не стали. Причина была, собственно, только одна — меня далеко не все простили за принудительный круиз на юг. И это ещё полбеды, а другая половина состояла в том, что меня там откровенно боялись — как и всех ударников. И перед тем, как сходить на берег, надо было подготовить общественное мнение, чем и собирался заняться бывший глава Альянса — путём отправки своих абреков на разгрузку корабля.
Лично мне, Филиппу Львовичу, полагалось сидеть на палубе и изображать из себя воплощение миролюбия и любви к ближнему. Что я и делал, потому что когда рядом Зверь позёвывает — совсем не сложно быть добрым и всепрощающим. Были, конечно, кадры, которые на меня очень зло зыркали, и вот они быстро получали в ответ проявившееся не так давно у Зверя угрожающее «Р-р-р-р-р!». Столкнувшись с подобной реакцией несколько раз, даже самые тупые начинали понимать, что их мысли читают, и вообще — желать мне зла не стоит.
А, как известно, что у тебя в мыслях — то и на языке. В общем, за три дня разгрузки взгляды потеплели с отметки «лютая ненависть» до «раздражает своим видом», а страх сменился лёгким опасением. Однако сходить на берег мы всё равно пока не стали. Конечно, моя внутренняя паранойя слегка напряглась — вдруг кинут в последний момент? — но, вспомнив про гарантии системы, я решил, что всё-таки не обманут. Нет смысла, да, к тому же, порох у Медоеда ведь не бесконечен — и где-то надо будет добавки просить.
Четвёртый день прошёл в подготовке к плаванию. Припасы нам жители Бирока натаскали в процессе разгрузки, но ведь надо было ещё и пушки установить на палубе. Формально теперь корабль становился нашей базой, которая должна быть защищена и оборудована. Так что несколько пушек были сразу отправлены на палубу. Правда, при такой волне, что поднималась в здешних морях, пришлось продумывать систему креплений: чтобы в бою пушка могла откатываться, а в шторм — оставаться в неподвижном положении. И ещё пришлось вырезать специальные пробки, чтобы было чем дуло в шторм заткнуть.
Зверь, наконец, получил персональные апартаменты в средней части тримарана, откуда теперь изредка вылезал полежать на солнышке, навалить кучу и пометить мачту. Собственно, всё это ему лично разрешил Медоед, проникнувшись искренней симпатией к такому чудесному, хоть и реликтовому псу.
Но больше всего мороки было с мобильной точкой возрождения… Сначала решили и её тоже спустить в трюм, но тут возникла одна проблема: если с кораблём что-то случится, то наше ценное приобретение невозможно будет достать — и отправится оно прямиком на дно. А Медоед честно сказал, что случиться всякое может:
— На глубине, бывает, такие твари попадаются, что белая акула щенком покажется. Я однажды видел одно чудище издалека, за Валом резвилось — чуть в штаны не наложил! — предупредил он. — Видел разок зверюгу и уже тут, в наших морях. Редко, но они сюда заплывают. В общем, лучше не надо всё слишком жёстко крепить.
В результате, яйцо загнали в одну из надстроек на настиле. Причём, разместили так, чтобы в опасный момент можно было выкатить и отправить в плавание. Оно, кстати, неплохо на воде держалось, так что утонуть само по себе не должно было.
Вышли в море мы на следующее утро. Команда Медоеда активно обучала наших матросов, пользуясь ясной погодой и устойчивым ветром. Мы с Аришей то на палубе торчали, то в каюту спускались — ничего, в общем, полезного не делали. Как и большая часть ударников. С учётом комфортабельности морского круиза, ничегонеделание было даже приятным. А то мы всё больше в походы на своих двоих отправлялись…
В первый день охоты на вышронские корабли мы так и мотались по морю туда-сюда… Берега видно не было, но как я понял, мы рыскали параллельно ему, выискивая себе добычу. И за весь первый день видели вокруг только море. И даже тот матрос, которого посадили в гнездо на мачте — тоже видел только море. На ночь мы легли в дрейф, а утром — продолжили поиски.
И второй день прошёл, как и первый. С той лишь разницей, что эта безмятежность и спокойствие начали приедаться и надоедать. На море все с лихвой насмотрелись, впечатлений от плавания набрались, отдохнуть и выспаться — тоже успели. И даже успели наиграться с матросами Медоеда в самодельные карты, шашки, кости и прочие незамысловатые игры. А море всё ещё оставалось пустым и безлюдным.
Маясь от тоски на третий день, я прямо места себе не находил. От морских просторов хотелось уже блевать, а от оттенков голубого просто рябило в глазах. Хотелось хоть облачка на небе, но даже облака сегодня покинули окрестности нашего маршрута. Я уже готов был даже подраться с кем-нибудь — лишь бы хоть что-нибудь сделать…
Крик матроса с мачты «Три паруса слева по борту!» был просто музыкой для моих ушей. Засуетилась команда, затрепыхались паруса, меняя положение и вновь ловя ветер. «Три топора» повернулись в сторону от острова и рванули вперёд. Правда, сам я, как ни вглядывался — паруса не видел. Но был уверен, что ещё чуть-чуть, и мы их догоним.
День пятьсот пятидесятый!
Вы продержались 549 дней!
Мы сидели с Сашей и всматривались вдаль — в три белые точки на самом горизонте. За предыдущий день погони я их так и не увидел. Просился даже в гнездо на мачте, но меня не пустили.