Вот честно, я так и не понял: Савра у нас всерьёз корабль отжимать собирался или просто шутил. По таким людям вообще не поймёшь, где заканчивается шутка и начинаются серьёзные намерения — за что я их и недолюбливаю. Но в целом, когда границы очерчены, то и с ними можно ровно общаться.
Вот и мы пообщались с Савра, пока он шёл с нами до складов с провизией. Шторм, по его словам, ожидался буквально со дня на день. В посёлке Русских вообще как-то умели определять погоду загодя. И Медоед на ходу подтвердил — местные почти не ошибались. Во всяком случае, не чаще, чем гидрометеоцентры на Земле. Так что, если все уверенно говорили, что скоро шторм, значит — скоро шторм.
У нас не спрашивали, куда мы отправляемся и почему сразу после шторма, а мы к ним и не лезли со своими рассказами. На портовых складах мы заплатили за вяленое мясо, сушёные фрукты и овощи — и даже за разносолы в деревянных кадочках. Взяли и свежей еды, чтобы хотя бы первые дни не ощущать себя жвачными, регулярно перемалывая челюстями жёсткую пищу. Мне так вообще хватало необходимости ежедневно жевать дерево — а вот еды хотелось нормальной.
Всю свежую пищу мы брали на маленьком рыночке внутри порта. Потому что неприветливые хозяева посёлка Русских нас за пределы порта выпускать отказались. Сказали, что у нас рожи подозрительные — и особого доверия к нам нет. Вот и пришлось пользоваться тем, что продавали на разрешённом пятачке.
Вечером в порт вошли две вышронских торговых ладьи. Эти ладьи выглядели поменьше наших, больше напоминая те, на которых к нам приплыли лысые вышронцы. Однако обводы у них были ещё более хищные, выдавая скорее военное, чем торговое назначение. Сошедшие с кораблей вышронцы долго торговались со служащими порта.
— Это нормально? — спросил я у Медоеда, кивнув на ладьи.
— Что нормально? — не понял тот. — То, что их в порт пустили? Или то, что торгуются?
— Ну Савра вроде не любит вышронцев… Если верить тому, что я успел здесь услышать, — заметил я.
— Савра никого не любит! — отмахнулся Медоед. — Кроме себя, жены и опыта с очками. А торговать здесь может любой — это никак не возбраняется.
День пятьсот девяносто третий!
Вы продержались 592 дня!
Утром следующего дня вышронцы выкатили на торговую площадь палатку и в самом деле принялись торговать. Причём, они не только продавали, но и активно скупали некоторые поделки землян. Я с любопытством понаблюдал за этим, пока утолял свой древесный голод. А вот потом у меня появилось острое желание утолить и возникший культурный голод. По подсказке матросов я намылился в портовый кабак, где вроде как и наливали, и кормили. Конечно же, Ариша увязалась следом, проигнорировав все мои предупреждения о вреде алкоголя и кабаков.
На выходе с пирса нас проверили на предмет оружия. В городе ходить можно было только с ножами, но я даже нож брать не стал. Раз все без оружия, то и я буду белым и пушистым. Мы с Аришей прошли порт, свернули у рынка направо — и подошли к небольшому зданию в два этажа с черепичной крышей.
Уже внутри я резко пожалел, что всё-таки не взял нож. Вот, честно слово, это прямо какая-то магия названия… Стоит назвать любое относительно приличное заведение портовым кабаком — и оно становится настоящим портовым кабаком. Внутри сразу появляются тёмные личности, которые обстряпывают свои тёмные делишки, а ещё до безобразия хмурые матросы с рыбаками — и, в довесок к ним ко всем, совершенно невменяемая публика.
— О-о-о-о! — стоило нам войти, как навстречу немедленно нарисовался совершенно бухой по случаю утра тип, который, широко разведя руки, сунулся обниматься к Арише.
Ариша дёрнулась было — видимо, достать ножи и порезать придурка, но потом передумала и спряталась ко мне за спину.
— Руку сломаю! — пообещал я пьяному типцу со всей добротой, на которую был способен.
— А-а-а-а! — с пониманием протянул типец и благополучно отвалился куда-то в сторону. Причём, отвалился в буквальном смысле слова, вызвав возмущённые крики за ближайшим к месту его падения столиком.
Выбив себе место на террасе второго этажа, мы с Аришей заказали местных блюд, разнообразие которых не слишком радовало, и кувшинчик какой-то фруктовой бодяги, гордо именуемой «молодым вином». Вино принесли сразу, а вот еду не несли очень долго, так что мы успели заскучать.
— Хочется, чтобы всё поскорее закончилось… — сказала Ариша, осторожно касаясь опасной темы.
— Да, — с невозмутимым видом согласился я. — Мы работаем над этим.
— Как думаешь, скоро шторм? — девушка поглядела на безоблачное небо.
— В таком вопросе лучше верить местным, — заметил я. — Всё равно тут придётся торчать, пока шторм не пройдёт. А так хоть надежда будет, что скоро…
— Ты в курсе, что здесь на балконе много странных личностей, которые прямо сейчас кучкуются вокруг нашего столика? — не меняя тона, спросила Ариша и посмотрела на меня искрящимися от улыбки глазами.
— Теперь да… — еле удержавшись от того, чтобы внимательно осмотреться, ответил я. — Сообщи мне словом «ага», когда будет пора оглянуться. Хорошо?
— Ага! — кивнула Ариша, внимательно посмотрела на меня и повторила. — Ага-ага!
Я упёр ноги в пол и резко их выпрямил, выдвигаясь из-за стола со словами: «Иде моя еда?!» — и на последнем участке движения стул явно двигался с дополнительной нагрузкой. Этой самой нагрузкой оказалась пара подозрительных личностей, которые были отодвинуты вместе со стулом — и теперь удивлённо смотрели на меня. По их устоявшемуся ещё на Земле мнению, если встать за спиной сидящего за столом человека и не давать ему отодвинуться, то это исключает для будущей жертвы возможность вообще подняться из-за стола.
— По утрам не подаю! — категорично заявил я.
— А вечером? — огорчился один подозрительный тип.
— А вечером — тем более! — сурово ответил я и, предупреждая очередной вопрос, пояснил. — А днём у меня вообще сиеста, так что — свободны.
— Э! Слышь! — возмутился один из тех, кто сидел за соседним столом. — Ты чё так неуважительно?
На террасе все восемь столов были заняты. Один столик — мной и Аришей, а остальные — теми самыми мутными типами. По четыре за каждым, и ещё один бедолага тёрся на лестнице. Итого нас взяло в оборот двадцать девять человек.
— А ты чё? А? — вопросом на вопрос ответил я. — Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь?
— Да мне пох! — заявил разговорчивый товарищ.
— Да мне тож! — кивнул я и уставился на него.
Игра в гляделки продолжалась секунд десять. Наконец, мой собеседник не выдержал:
— Ну и чё?
— Ну и всё! — ответил я.
Сложно докопываться к человеку, который тебя «зеркалит». Это ведь всё зачем нужно? Чтобы потом, когда драка закончится, можно было сказать: «Одному хлыщу рожу начистили, потому что он…» — и не важно, что именно он сделал. Это ведь просто предлог! И этот же предлог станет объяснением для стражей правопорядка, если те вдруг прибегут. То есть, каждый твой друган, который участвовал в драке, будет утверждать примерно то же, что и ты. И в таких ситуациях разрозненные показания другой стороны, драки не ожидавшей, да и вообще слегка подшофе — воспринимаются как попытка соврать и обелить себя. В результате, обе стороны не воспринимаются стражей как пострадавшие, и всё по итогам сводится к мелкому хулиганству.
— Пойдём! Кажется, еды нам не принесут, — сказал я Арише.
Девушка поднялась из-за стола, а подозрительные личности напряглись, готовые к новому раунду. Можно, конечно, попытаться представить, что именно было бы использовано как очередной предлог: «Куда пошёл, не уважаешь?» или «Братан, поделись девушкой!». Но всё это — лишнее и наносное — осталось на террасе, на которой мы сидели. Ариша правильно истолковала то, что я двинулся не к двери, а к бордюру и первой сиганула вниз — расстояние-то плёвое.
— Э-э! — возмутился кто-то у меня за спиной, когда я тоже выпрыгнул на улицу.
Мутные личности, когда я поднялся с земли и подставил локоть своей девушке, выстроились как на параде, очень обиженно глядя вниз. А мы с Аришей спокойно двинулись по улице к рыночной площади. Я ещё гадал по пути, как сильно обиделись это товарищи — и будут ли они нас теперь преследовать.
Оказалось, что больше всех обиделся содержатель кабака. Он выскочил из трактира и бросился нам вслед, когда мы уже вышли на рыночную площадь. За ним, несмотря на разную комплекцию, едва поспевал массивный вышибала. Я, в принципе, понимал владельца кабачка — мы ведь за вино ещё не заплатили, но и устраивать разборки на чужой территории не собирался. Поэтому, едва скрывшись за углом, мы со всех ног рванули к кораблю.
Мимо удивлённых стражников у пирса мы пролетели в тот самый момент, когда содержатель кабака и вышибала выбежали на рыночную площадь и принялись оглядываться.
— Что это вы быстро как-то… — подозрительно заметил Медоед
— О! Медоед умеет в двусмысленность! — захохотал Котов, заслужив презрительный взгляд от бывшего главы Альянса.
— Бежали от галимого сервиса, — ответил я, переводя дух. — Больше я в этот кабак ни ногой!
— Так это же кабак! — пожал плечами Медоед. — Ты хотел ресторан, что ли?
— Я хотел поесть! — ответил я.
— Спокойно и без разборок! — поддержала меня Ариша.
— И, как всегда, разборки были! — прозорливо заметил Толстый.
— А еды не было? — поддержал его Вислый.
— Только выпивка… — кивнул я. — И то плохая…
Глупо было бы надеяться, что кабатчик нас не найдёт. Не так много в порту было гостей, чтобы не догадаться, где именно скрываются клиенты, не оплатившие его дрянное вино. Поэтому на разборки кабатчик явился с двумя вышибалами, а ещё десятком стражников и теми самыми мутными личностями. Я им на глаза не показывался, пока не стало понятно, что гости уже теснят по трапу матросов, перегородивших вход на корабль.
Короче, пришлось с тяжёлым вздохом подниматься и идти смотреть, что происходит. Переговоры явно зашли в тупик, и теперь серьёзно настроенные стражники ломились к нам, а их азартными выкриками поддерживали давешние мутные личности, трактирщик и вышибалы.