Да и я отчего-то больше не трясусь от ярости.
Бах!
Старшина замирает на месте, не успев опустить приподнятую ногу.
Стук.
Это падает на землю винтовка Фридриха, а мгновением позже рядом оказывается его тело. С остатками головы…
А я уже несусь назад. Впрочем, несусь – это, разумеется, преувеличение. Крадусь быстро, если так можно сказать. Немецкий маузер свое дело сделал, оставляю его на месте выстрела. Мне сейчас СВТ пригодится больше. И магазин там более вместительный, да и затвор передергивать не нужно. А скорострельность сейчас – ох как нужна будет!
А старшина?
Я ему нянька?
Пока подбегу, пока расскажу да развяжу, пока он очухается… уже второго следом поведут. У немца на поясе висит штык – авось сообразит Корчной.
Внизу мало что изменилось.
По-прежнему сидит на корточках командир «охотников». Егерей? Или как их на самом деле сейчас называют? А не один ли хрен?
По-прежнему стоит рядом Лотар.
Стало быть, выстрел их никак не побеспокоил, они именно его и ждали. Как хороший аргумент перед началом очередного допроса.
Только вот собеседник у них уже другой… Агапов это. Самый худой и изможденный. И не скажешь ведь, что у мужика две попытки побега!
Быстрый взгляд на прочих фрицев – где они?
Да тута… сидят и курят. Правильно, в засаде-то да на маршруте не подымишь! На табачный запах у оголодавшего солдата ух какое чутье! За версту унюхать может.
Вот и терпят фрицы. А сейчас – некого больше опасаться. Сколько было убежавших? Десять.
И пленных – десять.
Было.
Сейчас – восемь (как немцы думают).
Ну и пусть думают так подольше…
Быстро вытаскиваю из кармана носовой платок и увязываю им две М-24. Самое то, они в основном фугасные, осколков не так уж и много, авось наших не зацепят. Да и кидать я их стану так, чтобы упали между фрицами и пленными.
Рискованно?
А то ж…
Только вот без этого риска у меня шансов нет. Совсем нет, ни одного.
Какой бы я ни был стрелок, хоть самый рассуперснайпер, а перебить этих гавриков поодиночке мне не светит. Нет, пару-тройку-то я завалю… не вопрос. Но этим все и ограничится. Да и кто, собственно говоря, помешает им, отбегая в кусты от моих пуль, шарахнуть заодно и по пленным? Эти-то никуда не убегут – связаны.
Ну что – работаем?
Дергаю оба шнура.
Пш-ш… пошло.
Обождем… У них замедление большое.
Двадцать один, двадцать два, двадцать три – нате!
И тотчас же, едва дымящиеся гранаты мелькнули в воздухе, разворачиваюсь к командиру.
Бах!
И рушится в песок Лотар – пуля пробила грудь.
Бах!
Вскочивший было на ноги командир фрицев получает пулю в бедро (а целил я – в плечо!).
Ах ты ж…
Бах!
Ну так-то лучше… не в это плечо, так в другое. Какая в принципе разница? Так даже лучше, стреляет-то он с правой руки!
Бу-бух!
Налево!
Сквозь дым от разрыва вижу остальных «охотников».
Один лежит ничком, мордой в землю – готов.
Второй опрокинулся на спину, и вместо лица у него кровавая каша – тоже не боец…
Третий схватился обеими руками за живот. Ранен? Был…
А где четвертый?
Четвертый где?!
Да вот же он!
Приволакивая левую ногу, он по-крабьи спешит к кустам, волоча за собою автомат. Ну уж нет, дорогуша, так мы не договаривались…
Бах!
Магазин бы сменить… некогда.
Длинными прыжками несусь вниз, фиксируя стволом винтовки командира фрицев.
Он еще жив, что-то шипит сквозь зубы, а левая рука тянется к кобуре.
Останавливаюсь и вскидываю «Светку».
Бах!
Зачем будущему покойнику две руки? Ему и одна-то без надобности. Не завещание же писать?
А вот твой пистолет мне не помешает.
«Вальтер Р-38».
Между прочим, хороший агрегат!
Передергиваю затвор и стреляю в затылок Лотару. Хрен его знает, может, он двужильный…
А вот командир фрицев – в шоке.
Увидеть тут немецкого солдата он явно не ожидал. В таком амплуа, разумеется, не ожидал.
– Поговорим?
Немец со свистом втягивает воздух сквозь зубы. Больно? А пленного по рылу бить – это как?
Кстати…
Привстаю и сдергиваю у него с шеи автомат.
– Значит, так. Я считаю до пяти. На счете шесть – простреливаю последнюю не раненную еще ногу. Потом – снова считаю. И опять стреляю. Куда – найду. Все ясно? Раз…
– Что вам надо?
– Как вы нашли это место?
– Собаки взяли след… еще от лагеря. Эти… – он презрительно кивает в сторону связанных бойцов, – совсем не умеют прятаться в лесу.
Блин! Точно я угадал…
– Где они?
– Собаковод довел нас до поворота дороги и вернулся назад. Лай собак мог спугнуть разыскиваемых… А их след был хорошо виден, они все время ходили одной тропой.
– Сколько еще ваших групп в лесу?
– Пять.
– Такого же состава?
– Нет. Те больше – по десять человек.
– Вооружение аналогично вашему?
– Да…
– Задача?
– Ищем вас… неужели непонятно? Вы слишком уж наследили здесь, в округе…
– В вашу группу входит восемь человек?
– Догадайтесь…
Пошевеливаю стволом пистолета.
– Я не слишком расположен к шуткам и загадкам.
– Заметно. Но вам… все равно… уже не уйти. Лес обложен, и наши группы рано или поздно вас возьмут. Наилучший выход для вас…
– Знаю, сдаться в плен. Спасибо, я уже видел ваш лагерь. Меня мало прельщают такие условия проживания.
А он не ответил относительно численности группы!
– Повторяю вопрос! Сколько человек в вашей группе?
В глазах немца неожиданно вспыхивает торжество! Он что-то увидел! Где?! Сидит ко мне лицом… за спиной? Внезапно он дергается, стонет…
Зачем?
Ему нравится боль?
Ага, ищи дураков в зеркале! Это он внимание на себя отвлекает!
Все происходит одновременно.
Агапов, доселе молча сидевший рядом, толкает меня ногою в бок. И сам падает на спину.
Кубарем откатываюсь в сторону – он явно это сделал не просто так!
И верно…
Над головой, противно взвизгнув, проносятся пули.
И, кстати говоря, именно немцу и прилетает первому – он-то отскочить, по причине раненой ноги, никуда не успевает. Пули вспарывают куртку на его груди и отбрасывают егеря назад.
Но достается и Агапову.
Он как-то странно дергается и складывается пополам. Подтягивает ноги к животу…
А я уже разворачиваюсь в сторону выстрелов. Автомат командира группы дергается в моих руках, и первый из стрелков роняет свое оружие. Второй, бегущий в нашу сторону, останавливается и приседает на колено, передергивая затвор винтовки. Мы стреляем почти одновременно.
Его пуля взбивает песок прямо у моей морды, и тот летит мне в глаза. Но это уже не имеет никакого значения – выронив винтовку, немец медленно валится на бок.
Готов…
Все готовы – все десять.
И тут меня колотит мандраж… хороший такой! Отходняк…
Аж зубы скрипят!
Сажусь на задницу и перезаряжаю винтовку.
Надо встать, забрать у немца магазины к автомату, да и пистолет подобрать – обронил я его, когда тут катался.
Нет.
Не это.
Встаю и, забросив за спину пустой автомат, подхожу к Агапову. Как он?
Плохо.
Не жилец – ему всадили в живот сразу несколько пуль. С такими ранами и в хорошей больнице-то выжить – та еще проблема. А здесь, в лесу? Шансов никаких.
Он в сознании, смотрит на меня, прижав руки к животу.
– Ты… – спрашиваю я его, чтобы хоть чего-то сказать.
– Нормально.
– Да ладно…
– Все-таки ты пришел…
– Куда бы я делся?
– Да так… думали тут некоторые.
Шорох сзади!
Оборачиваюсь, вскидывая винтовку. Нет, это наши подошли, прочухались-таки… поднялись. Выдернув из ножен штык, бросаю его им под ноги – пусть сами себя обслужат, не графья небось!
– Ты это не думай, мы тебя унесем! – трогаю Агапова за руку.
– Не надо. Я не лопух – вторую войну воюю. Без толку это…
Его лицо стремительно белеет – уходит кровь?
– Слушай, давай руки свои убери, я тебя перевяжу!
– Поздно… Бинт побереги, ребят тоже кого-то зацепило… слушай…
– Да?!
– Не уходи… Больше не уходи, хорошо?
– Да куда ж я от вас теперь?!
– Руку дай! – неожиданно твердо говорит он. Его ладонь с силой стискивает мое запястье.
– Так вот же она!
Поздно. Он уже не понимает моих слов. Секунда-другая… его пальцы разжимаются. Все…
Осторожно укладываю его руку вдоль тела.
Вот так.
А ведь был совсем незаметным. Молчаливым и спокойным. Что ж я, лопух такой, не разглядел в нем настоящего бойца?
Встаю.
Не оборачиваясь, говорю:
– Кружанков! Похоронить геройски погибшего бойца Агапова! У немцев лопатки есть, бойца тебе в помощь – исполнять!
– Сделаем!
– Ольгинский!
– Я!
– Собрать трофейное оружие! Вооружить бойцов! Куртки, брюки и ботинки с немцев снять, те, что годные, – использовать.
– Понятно!
– Ляпичев!
– Здесь Ляпичев!
– Ты пулеметчиком был?
– Был. С ДП работать могу. И «максима» знаю!
– Осваивай трофейную технику. Что неясно будет – подходи, покажу.
Скользя сапогами по песку, сверху спускается Корчной. Идет он с трудом, но винтовку убитого Фридриха все-таки подобрал, не зевнул. И на том спасибо…
– Старшина!
– Да?
– Оприходовать трофейное снаряжение. Бойцов перевязать, выставить пост. Об исполнении – доложить!
Он на секунду замирает. Останавливается и движение за моей спиной: народ осмысливает услышанное.
– Красовский! Ты что это себе позволяешь?! Чего раскомандовался? – удивляется наш командир. Бывший командир: не могу больше его в этом качестве воспринимать. Да, нормальный мужик. Не трус и не нюня. Но для командира этого мало! Хороший человек – не профессия!
Оборачиваюсь назад.
Все бойцы стоят на поляне, прекратив свою работу.
– Кто еще так думает?
Они переминаются с ноги на ногу.
– Хорошо… – поворачиваюсь к старшине. – Командовать дальше хочешь? Ну так для начала похорони Флегонтова – он вон там, в кустах лежит. Ты ж его туда поставил? Вот он, один из всех, бой и принял. Против немцев, которые по вашим следам пришли! От лагеря пришли, где они вас всех выпасли, как слепых котят!