Не вставая с земли, рву оружие на себя, поддается оно не сразу, словно партизан не желает с ним расставаться. Да твою ж мать!
Все, автомат у меня в руках!
На колено, взвожу затвор…
Немцы где?
Вот, слева кто-то шевелится…
Да-дах!
Есть один!
Крутанувшись в сторону, перечеркиваю автоматной строчкой сразу троих, очумело мотающих головами и пытающихся встать с земли. Нет уж, парни, упали – так лежите!
А еще они где?
Второй взрыв ударил сбоку от основной толпы фрицев, разбросав их в разные стороны. Там на земле какая-то мешанина из тел и обломков. Есть там живые или нет? Некогда разбираться! И короткими, в три-четыре патрона, очередями причесываю и этих.
Вон еще кто-то в стороне копошится… копошился.
В голове гудит и трещит, я почти не слышу своих собственных выстрелов. Какое-то движение в кустах? И туда всадим несколько пуль, не жалко. Скорее, скорее, пока они не опомнились! Десяток их точно уже заземлить удалось, но ведь могут прийти в себя и остальные!
Сколько патронов еще в магазине?
Надо было и второй прихватить, есть же он где-то у Егорыча?
Некогда!
Бегом пересекаю поляну, тут еще какое-то движение наметилось…
Точно!
Офицер.
Без фуражки, ее унесло взрывной волной.
И несколько солдат.
Очумело мотающие головами.
Автомат в моих руках выплевывает последние патроны, и затвор лязгает вхолостую.
Но трое солдат тыкаются мордами в землю – с ними покончено!
Услышав, должно быть, выстрелы, офицер тянет руку к кобуре – его автомата рядом не видно, наверное, потерялся где-то.
И еще один солдат, тоже, между прочим, безоружный, выхватывает откуда-то нож.
Ему первому и прилетает.
У ППД хороший приклад… железякой снизу окованный. Да и сам автомат весит немало!
Так что удар прикладом по зубам… это тот еще подарочек!
Вот и фриц в этом убедился. На собственном примере. Добавляю сверху по башке – все, этот уже не поскачет…
Выстрел!
Офицер уже приподнялся на подгибающихся ногах. Пистолет пляшет в его руке, и нет ничего удивительного в том, что пуля улетает неведомо куда.
Н-на!
И тяжелый ППД летит ему в лицо.
Ошалевший или нет, а получить увесистой железякой в рыло немец не хочет. Отклониться он не успевает и поэтому инстинктивно вскидывает руки вверх, защищая свое лицо. По рукам он и получает. Тоже, надо сказать, не подарочек…
А вот я, успев подхватить с земли нож забитого прикладом солдата, наваливаюсь на офицера, выворачивая свободной рукой в сторону его пистолет.
Мы оба падаем на землю.
Немец что-то кричит, несколько раз бабахает вальтер.
Поздно!
Все уже для тебя поздно, обер-лейтенант!
Изо всех сил наваливаюсь на рукоятку ножа, загоняя его офицеру куда-то под ребро.
Он выгибается дугою, сучит ногами и пытается меня скинуть на землю. Наши глаза встречаются.
– Brenn in der Hölle, du Schweinehund![25]
Понял, свиная собака?! Гори в аду, сволочь!
Глаза его подергиваются какой-то дымкой, тело обмякает. Выдергиваю нож и не глядя бью его еще несколько раз.
Все… Теперь уже действительно – все.
Отваливаюсь в сторону и перевожу дух.
Немцы кончились? Не факт…
Подбираю пистолет офицера и сдергиваю с него ремень с кобурой. Магазин – сменить, патрон дослать. Подхватываю с земли ППД и забрасываю за плечо. А вот и автомат офицера! В сторонке валяется. Прихватим… лишним не станет.
Обхожу поляну и всаживаю по пуле во все тела фрицев, которые встречаются по дороге. Действительно парочка недобитых попалась. Впрочем, особого сопротивления они оказать не смогли – по причине полного беспамятства. Ничего, ребятки, вы партизан точно так же добивали, а долг платежом красен! Не знали? Это у нас пословица такая есть…
А вот теперь – уже все…
Сажусь на землю и машинально перезаряжаю свое оружие. У одного из убитых забираю второй вальтер и запасной магазин. Вешаю на пояс вторую кобуру и подсумки с автоматными магазинами. Выбираю себе автомат получше. Найти свою снайперку, – это удалось сделать только после долгих поисков. Попутно подбираю и тот самый ящик, из-за которого и начался весь сыр-бор. Он заперт, и я не знаю, как его открыть.
А потом…
Потом я долго таскаю тела погибших партизан и укладываю их в воронку от взрыва.
Лучшей братской могилы для них, пожалуй, и не придумать. Немцев оставляю валяться там, где их застала смерть. Хрен с вами, вы тут гости незваные. Отыскав в развалинах землянки доску, должно быть, от патронного ящика, присобачиваю ее к сосне. Огрызком карандаша, подобранного мною у кого-то из партизан, пишу на ней: «Двенадцать советских партизан, павших в борьбе с немецкими сволочами».
Так?
Правильно?
Писать их имена?
Пожалуй, не стоит, ведь сюда очень скоро заявятся и фрицы, по следам своих «охотничков». И имена на доске будут им только в помощь. Ничего, пока что жив и я, и я их помню. Не все, но тут уж ничего не поделаешь. Вот дойду до своих – там все и расскажу.
Почему до своих?
А куда ж еще-то?
Искать кого-то здесь?
Ага, опять нарываться на недоверие и подозрительность?
«Сдавай оружие, а мы после разберемся». Вот уж хрен! Не дождетесь… Разобрались тут уже одни такие умники…
А вот за линией фронта – проще будет. Есть у меня аргумент – этот самый ящичек. Раз уж из-за него полегло столько народу, ценность он имеет, и немалую!
Что-то немаленький у меня груз получается!
Ящик этот – уже килограммов пять или около того. Винтовка, автомат и пистолеты – тоже вес приличный. Что-то надо оставлять… Снимаю один пистолет: два, пожалуй, перебор. Оставляю две гранаты – это, наверно, тоже слишком, хватит и одной. Патроны… Тут экономить нельзя, беру все.
Еще раз прикидываю вес – все-таки многовато. Но с другой стороны, я спешить никуда не собираюсь. Буду идти медленно, помощников у меня нет и не ожидается, надеяться могу только на себя. Сколько идти до линии фронта?
А фиг его знает.
На карте, которую удалось позаимствовать у офицера, линия фронта не обозначена. Но направление движения по ней определить вполне возможно. Более того, обозначения немецких гарнизонов и даже отдельных постов – имеют место быть. Значит, и пройти можно попробовать тихо.
А раз так – в путь!
Окидываю прощальным взглядом место боя. Парочку гранат (в виде растяжек) я тут кое-где присобачил, так что на легкую жизнь немецким «спасателям» рассчитывать не стоит. Ничего, мальчики, это вам не родной лес… тут с опаской ходить нужно…
заместителю военного коменданта района
майору фон Крамеру
Докладываю вам, что 7.08.1942 г. при проведении поисковых мероприятий в квадрате 27-12 нами был осмотрен бывший лагерь диверсионного подразделения противника, которое было ранее уничтожено спецкомандой обер-лейтенанта Рашке. В результате поиска нами были обнаружены тела солдат из группы обер-лейтенанта и он сам. Большинство тел погибших имело повреждения, характерные для минно-взрывных травм. На всех телах, кроме того, имелись и пулевые ранения. Характер пулевых ранений позволяет сделать вывод о том, что ранения были нанесены тогда, когда тела уже лежали на земле. То есть противник добил всех солдат, которые уцелели после взрыва. При осмотре места боя произошел подрыв мины, установленной противником. В результате этого погиб рядовой Розенбаум, и трое других солдат получили ранения. Саперами была обнаружена и обезврежена еще одна ловушка, изготовленная из стандартной ручной гранаты М-24. Дальнейшими поисками удалось обнаружить братскую могилу, в которой были захоронены тела партизан, погибших при столкновении с отрядом обер-лейтенанта Рашке. Согласно надписи на могиле, в бою погибло двенадцать партизан. Тела солдат из спецгруппы, ввиду сильного разложения и частичного повреждения дикими животными, транспортировке не подлежали и поэтому захоронены на месте боестолкновения.
Над могилами установлены кресты и сделаны памятные надписи.
Всего на место боестолкновения обнаружены тела двадцати четырех солдат, трех унтер-офицеров и двух офицеров.
Наши потери составляют:
убитыми – один рядовой;
ранеными – трое рядовых солдат.
Вот и подходит к концу мое странствие по немецким тылам. Спасибо покойному немецкому обер-лейтенанту, его карта оказалась весьма полезной: все фрицевские гарнизоны удалось обойти стороной и ни разу нигде не вляпаться. Это очень кстати, ибо тащить за спиной проклятый ящик – удовольствие не из приятных. И как его прежний хозяин носил? Впрочем, надо думать, он его на большие расстояния не таскал. Максимум – от самолета до автомашины. Не думаю я, что такие вот ящички носят рядовые. Уж как минимум офицеры, и в немалом чине. Другим подобные портфельчики не по статусу. А уж таким-то расфуфыренным дядькам могут, надо думать, и персональную машину подогнать. Небось не ниже майора тип был.
Вот он, фронт: бабахает уже третий день. Очень кстати, между нами говоря: у меня уже запасы продовольствия к концу подошли – только одна банка консервов осталась. Галеты тоже закончились, да и ничего другого тоже нет. Ладно, зато идти легче.
К вечеру, передвигаясь в основном по перелесочкам и овражкам, выхожу почти к самой передовой. Во всяком случае, случайный снаряд, прилетевший откуда-то с нашей стороны, бухнул где-то метрах в семистах. Стало быть, они сюда уже долетают. Надо быть осторожнее и по дорогам вовсе не ходить – лупят-то именно по дорогам! Да и деревеньки всякие… тоже лучше обходить сторонкой.
Идти лучше медленно, да и ныкаться надо как можно тщательнее: самое обидное – вляпаться именно сейчас, в конце долгого пути. Протопать почти семьдесят верст – и влопаться уже на подходе к своим. Нет уж… в баню!