в квадрате пять…
– Ваши действия? – перебивает его подполковник, поворачиваясь к командиру снайперов.
– Выдвигаю одну пару вот в эту точку. – Палец старшего лейтенанта касается карты. – Еще одна пара блокирует проход подкреплений вот из этого района…
– Видишь ли, Максим… – говорит мне потом Дронов. – Я консультировался по поводу твоего плана со знающими людьми. Разумеется, без привязки к конкретным реалиям. Мнение было двоякое. Одни – преимущественно строевые командиры – высказались однозначно: авантюра! Но!
Подполковник поднимает палец вверх. Мы сидим одни, всех командиров подразделений отпустили готовиться к выходу.
– Но есть и другое мнение. Его высказали люди, которые хорошо знают порядки в немецкой армии, знают их тыл, принципы организации управления и схему прохождения информации.
Делаю малость удивленное лицо – не очень-то мне сейчас охота показывать знание мной столь специфических терминов.
– Не совсем понял вас, товарищ подполковник.
– Не суть! Так вот, они, напротив, были очень сильно удивлены самой идеей. С их точки зрения, вероятность успеха крайне велика. Они настойчиво интересовались, кому вообще могли прийти в голову такие мысли? Более того, от меня потребовали! От меня! – Дронов удивленно пожимает плечами. – Предоставить автора данного плана. Причем – незамедлительно.
– Э-э-э… – Даже не знаю, что ему ответить.
– Так что, Максим, по возвращении – готовься! В гости поедем…
Да, видал я такие «гости»!
Переступив порог своей комнаты (мне отдельную выделили!), расстегиваю ремень и, не глядя, бросаю его на койку.
– Ой! Аккуратнее надо!
Это тут еще кто?!
Нина!
Не понимаю как, но я одним прыжком перемахиваю комнату и подхватываю ее на руки.
– Ты?! Откуда?
– За мной заехал подполковник. Незнакомый, я его раньше не видела никогда. Сказал – собирайтесь, поедете со мной. Даже главврач не возражала! Это кто ж такой? Чтобы наша Инга Семеновна не спорила – я даже и припомнить такого не могу.
– Он из штаба фронта. Я и сам толком не знаю, как его должность называется. Но дядька суровый!
– Ты что-то натворил? Мне говорили, что тебя арестовали особисты, я даже пробовала выяснить… Но никто ничего не знает…
– Арестовали. Но приехал Дронов и дал им по шапке. Забрал меня с собой. А в роту возвратиться не дали. Там, поди, до сих пор думают, что я под арестом сижу? Казина да Ляпунова – сюда привезли, а больше никого не видел. Да и их, думается мне, в роту не возвернули пока…
– Так я ребятам расскажу!
– Не надо. Лучше я сам… потом, когда вернусь. Но что мы все про меня говорим? Я тебя столько не видел!
– Подполковник сказал – два часа. У нас с тобой есть только два часа. Впрочем, уже меньше…
Нам не хватило бы и суток.
– Итак, Олег Иванович, вы совершенно уверены в успехе операции? – Сидевший у стола начштаба Волховского фронта генерал-лейтенант Шарохин наклонил чуть набок голову, всматриваясь в своего посетителя.
– Уверен, товарищ генерал-лейтенант! Мы проверили – немцы до сих пор держат у склада дополнительные подразделения, опасаясь нападения. А в пяти километрах оттуда стоят их танки. Нас ждут, Михаил Николаевич.
– ПВО объекта?
– В прежнем состоянии. Усилили охрану орудий, разместили несколько дополнительных пулеметных гнезд для того, чтобы простреливать подступы к их позициям.
– Не хотят, стало быть, фрицы очередного захвата? – усмехнулся хозяин кабинета.
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, не хотят. Там буквально все на взводе до сих пор – слишком уж сильным и неожиданным оказался тот удар…
– И немедленно вышлют помощь?
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, вышлют незамедлительно.
– Значит, прав оказался этот ваш… как его?
– Старшина Красовский, товарищ генерал…
– А что насчет вражеской агентуры? Они не сдадут противнику наших планов – как это было в предыдущий раз?
– Все участники операции – другие люди. Мы привлекли всего двух человек с прежнего места службы старшины. Собственно говоря, если вдруг произойдет утечка информации, то противник может узнать лишь то, что мы собрали какое-то количество солдат для переподготовки. Общение всех, кто привлечен к делу, с внешним миром исключено. Расположение части может покидать лишь капитан Горшенин, а это проверенный человек. Все прочие находятся на казарменном положении. Увольнения запрещены, посты вокруг лагеря заняты бойцами НКВД. Проход посторонних исключен полностью.
– А эта… ну, медсестра, что вы привозили с собой?
– Будет изолирована до окончания операции. Красовский буквально сгорает на глазах, мне было необходимо хоть как-то его притормозить, иначе сорвется. А это плохо. Он нужен нам адекватным и вменяемым.
– Так-так… – Генерал покатал по столу карандаш. – Вроде бы все пока складывается… Вы вообще, Олег Иванович, какое будущее для него видите? Он вам зачем-то нужен?
– А нет у него будущего, Михаил Николаевич. Такие люди вообще живут недолго, я уж насмотрелся за много лет… Он не бережет себя. Совсем. Не в том плане, что у него отсутствует инстинкт самосохранения, – здесь как раз все в порядке. А в том, что Максим выкладывается полностью, отдает себя всего решению поставленной задачи. У него нет обратного пути, старшина не умеет отступать. И не хочет. Красовский весь погружен в войну, живет ею и другой жизни не мыслит. Даже его девушка и та не смогла его хоть как-то вывести из этого состояния, хотя бы и ненадолго.
– Вот как? – приподнял бровь Шарохин. – Надо же… не ожидал!
– Увы… – развел руками Дронов. – Такие люди есть. Наша задача – использовать их с максимально возможной эффективностью. Это люди одного порыва, одной задачи, для выполнения которой они не пожалеют ничего, даже и своей жизни. Фактически для Красовского эта операция – дорога в один конец. Он уже живет только этим, буквально бредит. Что старшина будет делать по выполнении задания, я даже и представить не могу. Скорее всего – перегорит. Но пока он ясность мысли сохраняет. Максим единственный, кто смог связно сформулировать задачу и распределить роли всех участников операции. Его идея, при всей кажущейся нелепости, не лишена известной логики. И даже своеобразной красоты, если хотите!
– Да… – сжав губы, кивнул генерал. – Война… Теряем людей, Олег Иванович! И каких людей! В иное время таким самородкам цены бы не было.
– Есть цена. И она измеряется в жизнях бойцов, которые мы сможем сохранить в результате успеха операции. Даже неудачная попытка разгрома складов и то заставила немцев прекратить активные действия. А нам сейчас каждый час важен, сами знаете… Если все пойдет по плану, мы выиграем уже не один день!
Глава 20
Надо отдать должное Дронову: переход всей нашей немаленькой толпы через линию фронта он организовал изумительно! Как я понял, на разных участках фронта было заранее подготовлено несколько проходов. И в каждый из них одновременно выдвинулись группы бойцов. Где-то их задача ограничивалась разведкой. Где-то произошли диверсии, кого-то украли, что-то рванули… так что еще одна вылазка русских на этом фоне прошла как вполне обыденное явление. Неприятное, да, но одно из многих, ничем особенным не отличающееся. Представляю себе, каких трудов стоило организовать все это за неделю!
А мы… мы просто ушли в глубь территории. Следовавшая за нами разведгруппа, дождавшись, пока мы оторвемся на пару километров, должна атаковать позиции минометной батареи. Та уже основательно достала здесь всех, так что рейд диверсионной группы по ее разгрому вполне объясним и закономерен. Ну нет у русских возможности накрыть батарею артогнем, так пусть диверсанты поработают. Все логично и вопросов не вызывает. Смогут ребята наморщить минометчиков или нет, а проход какого-то количества людей через линию фронта уже залегендирован и вопросов не вызовет.
А мы идем.
Идем быстро, благо самый тяжелый груз – минометы – будет сброшен на парашютах за линией фронта. Наше дело – его вовремя подобрать. А все прочее… ну да ладно, об этом потом… сейчас главное – скорость. И скрытность.
Как все это совместить?
Ну… пробуем, пока получается.
– Командир! Выход в район цели через пять минут! – прозвучало в наушниках у пилота.
– Принял. Борттехник, подготовить груз к выброске. Как встанем в круг – по готовности сбрасывайте. По возможности – так, чтобы в одном месте упали.
В полумраке салона, освещенного лишь тусклыми лампочками, борттехник с сопровождающим ворочали тяжелые тюки, подтаскивая их к узкой двери. К ним присоединились стрелок со штурманом, громоздкие мешки вдвоем кантовать было нелегко.
– Над целью!
Внизу показались знакомые очертания – самолет уже вылетал в этот район, и пилот запомнил характерный вид лощины. Да и расположена она была чуть наособицу, отделенная от окружающих лесов открытым пространством. Оттого и выделялась темным пятном на общем фоне.
Самолет накренился, описывая круг, – придвинулись верхушки деревьев.
– Сбросить груз!
Канул в раскрывшийся проем люка первый контейнер, второй…
– Застрял, собака!
– А поднажать? Приподними, небось пряжка зацепилась!
– Есть! Пошел!
– Следующий давай!
Самолет чуть дрогнул и «подвспух», освободившись от немаленького веса.
– Командир! Выброска завершена.
– Радист, сообщение на базу. Задание выполнено, возвращаемся…
Темный силуэт транспортника стремительной тенью пронесся над верхушками деревьев и приподнял нос, набирая высоту.
На земле было тихо. Никто не был потревожен пролетом самолета – поблизости не имелось никаких важных объектов, и немецкая ПВО данный район не прикрывала.
Второй день пути.
Ночь прошла спокойно. Мы никому не оттоптали любимую мозоль, и нас тоже никто пока не обижал. До нужного нам места еще около пяти километров, вполне можем дойти тихо. Если не будем спешить и шуметь.