Черпак.
Обыкновенный поварской черпак.
Снова подняв ведро, носильщик поворачивается и идет по проходу между рядами колючей проволоки. Куда это он?
А-а-а… так здесь проход не по прямой, надо пройти пару десятков шагов между рядами — там есть ещё одни ворота. Не такие основательные, как внешние, но тоже на вид крепкие. И около них сейчас столпились пленные, держащие что-то в руках.
Обед принесли.
Понятно, откуда шли пленные — там у них кухня. И уж наверняка она тоже под охраной, там же еда! А значит, мы сосчитали не всех охранников — их больше. Не думаю, что из казармы вышли все, кто-то, наверняка, сейчас отдыхает.
Стало быть, старшина ошибся — он видел не все строения лагеря, или просто не придал этому внимания. И охрану видел не всю…
Так это или нет — сейчас проверим. И, покинув свой пост, скольжу неслышной тенью вдоль тропки, по которой пришла 'кухонная команда'.
Домики появились метров через триста.
Четыре крепких строения, обнесенные уже привычной колючкой. На этот раз — в два кола.
Примелькавшаяся вышка с охранником, но уже без пулемета. Сбоку от ворот навес, под ним полевая кухня — для пленных?
Щас… для них на козлах установлено несколько котлов, под которыми горит огонь. И колдует какой-то оборванный мужик в замызганном фартуке.
Ага, а вот другой навес — над лавками, это уже столовая для охранников, надо полагать… и в домиках тоже не лесные мыши обитают. Вон на крыльце одного из них сидит здоровенный амбал в немецкой форме. Щурится на тусклое солнце и что-то строгает ножом.
Так, один дом — точно склад. Второй, судя по его аккуратному виду — обиталище начальства. А оставшиеся? Один — наверняка, казарма. А четвертый? Что в нём?
Но никто не выходит из домика и никаких признаков, указывающих на его назначение, я не вижу. Хотя…
Жестяная труба из окна точит?
Есть такая.
Значит, печка в домике имеется.
Уже не склад — его отапливать незачем. А что тогда?
Что о б я з а т е л ь н о должно быть в любом германском (а по факту, это именно таковое) учреждении?
Канцелярия.
Без этого — никуда.
А есть канцелярия, стало быть, есть и сотрудники, которым хочется теплых и комфортных условий существования. Печки, по-русски говоря.
И есть оные сотрудники тоже хотят.
Значит, на улицу они выйдут.
Рано или поздно.
Оказалось — рано.
На крыльце появился щуплый солдат в очках. Остановился, обернулся назад и что-то, по-видимому, сказал. Следом за ним возник и второй, а за этим — третий. И вся компания отправилась… куда?
К лавкам, жрать они пошли, вон и охранники из казармы подтянулись. Надо полагать, та смена, что свободна от охраны лагеря.
Человек двадцать. И все — с оружием, между прочим… пуганые уже.
Суммирую прибывших и тех, что я успел посчитать ранее.
Выходит что-то много — человек шестьдесят. И даже больше.
Офигеть, не встать! Это, вместо взвода-то? Да и был ли он, этот взвод? Впрочем, когда-то, может, и был. А вот теперь их тут два!
Да, ловить здесь уже нечего, надо уходить, всё, потребное для нас, удалось увидеть и частично сосчитать. Не радостно, но тут уж ничего не поделаешь…
И снова скольжу по кустам назад, машинально огибая лежащие на земле сухие веточки и осторожно отводя в стороны ветки, висящие на моем пути. Фигово всё… с налета этих гавриков не взять, надо всерьез все готовить, а как? Где? Да и сил у нас… не с этими бодаться.
И броневик!
Всё ведь перечеркивает!
Стоит на открытом месте, подойти к нему незаметно — не выйдет. Взять с наскока — так его пулеметы на вышках прикроют. Выбить этих пулеметчиков? Экипаж броневика успеет подготовиться и так нам вломит…
Вернувшись на свою старую позицию, с интересом разглядываю обстановку у ворот. Выдача пищи подходит уже к концу, носильщики с опустевшими ведрами уже стоят в стороне от ворот. И только два человека ещё ожидают своей очереди. Значит, для кормежки пленных ворота не открывают, дают проход раздатчикам пищи только внутрь ограждения. Да и то — частично. Раздают они еду через колючку. Пленные просовывают сквозь проволоку котелки или даже пилотки — у кого что есть. Стало быть, использовать этот момент для атаки не выйдет. Всю охрану не положим, часть обязательно уцелеет и заляжет.
Какие ещё есть возможности для нападения?
Ворота…
Перед ними открытая площадка и атака с этого направления была бы форменным самоубийством. Уверен, что и охрана думает так же. Но, тем не менее, всё-таки подстраховались, поставили между лагерем и лесом броневик.
А вот кстати…
Броневик точно в охранный батальон не входит и прибыл сюда на время. Так?
Скорее всего.
И скоро (когда?) уедет.
Почему?
В смысле — именно сейчас?
В том, что охрану лагеря решили усилить, нет ничего удивительного. Вот и прислали ещё солдат и… броневик. Почему он стоит здесь?
Да потому, что именно здесь — слабое (с точки зрения немцев) место. Здесь — ворота, которые можно открыть. Открытое место? Удобное для пулеметчиков? Да, но и для стрелков из леса — тоже.
Вывод?
Они ждут нападения.
И будут что-то ещё делать с лагерем.
Оптимальным решением было бы попросту выкопать напротив ворот ещё одну огневую точку, и замкнуть, таким образом, треугольник из наземных пулеметов. Этого не сделано.
Почему?
Нет среди фрицев такого количества лопухов, чтобы подобную возможность не предусмотреть. Это проще и дешевле, чем гонять по лесной дороге тяжелую боевую машину.
Но — огневой точки нет. А есть — броневик, который не будет стоять тут вечно. Он должен скоро отбыть, такая техника нужна для задач более важных, чем охрана пленных.
Что-то я не понимаю… Не складывается у меня в голове какая-то картинка…
На стоянку мы приходим уже ближе к ночи. По дороге молчим, вступать в разговоры как-то неохота.
Старшина не спит, ждет нашего возвращения.
— Ну? — указывает он место напротив себя Кружанкову. — Что разглядел?
Тот, не торопясь и обстоятельно описывает все увиденное. Чертыхается, вспоминая броневик.
Впрочем, помимо этого, ничего нового для себя, старшина не услышал. Он кивает и поворачивается ко мне.
— Красовский?
Ого, даже так? По фамилии? По имени, стало быть, уже не зовём…
— Охрана усилена. По результатам моих наблюдений — до шестидесяти человек, это по самому скромному подсчету. Я проследил свободную смену до кухни и мог их сосчитать. А ещё у ворот оставалось около тридцати человек, помимо стоящих на постах.
— Николай? — бросает взгляд на Кружанкова Корчной.
— Ну… да. Где-то так и есть. Но я думаю — меньше их!
— А посчитать? — язвительно спрашиваю я.
— Это ты там лежал! С нашей позиции их так хорошо не было видно.
— В чем вопрос? В следующий раз иди туда сам.
— Так! Отставить базар! — приподнимается с места командир. — Что ещё?
Рассказываю ему о своих сомнениях относительно присутствия броневика.
Старшина пожимает плечами.
— Бздят. Боятся они нас. И лесу не верят.
— А почему ещё одну огневую точку не выкопали? Проще было бы! И быстрее.
— Не доперли, стало быть.
— Что — все сразу вдруг настолько отупели?
— Чего ты хочешь? Думаешь чего — так и говори!
— Не понимаю я их! И оттого — опасаюсь подлянки какой-то!
— Ну, раз не понимаешь… — разводит руками командир. — Что я тебе скажу? Явных подозрений — у тебя нет. А сомнения…
Молчу. Никак не могу объяснить того, что чувствую. А чувствую — большую задницу, в которую мы все можем благополучно попасть. Но как объяснить это командиру?
— В общем, так! — подводит итог старшина. — За лагерем смотрим! Ждем, когда уедет броневик. Да и охрану скоро усиленную снимут, мало у них людей. После этого будем готовить нападение. Ужинайте — и спать. Завтра, Николай, новую группу поведёшь. Симонова возьми, Красовского оставляем пока здесь…
И как прикажете это понимать? Не ко двору пришелся? То есть, пока оружие таскал да жратву — на месте был. А как высказал сомнение в правильности командирского решения — так всё, чужой? И форма эта…
С утра провожаем разведку и занимаемся делами по лагерю. Командир озадачивает меня проверкой немецких винтовок и объяснением всем прочим бойцам тонкостей и особенностей их устройства. Намекаю ему на то, что неплохо бы опустошить ещё дальний тайник — нам оружие понадобится уже скоро, а там и патронов побольше, да и гранаты ещё есть.
— А что, никто другой его не найдёт?
— Может попробовать. Найти, наверное, найдёт. Да, скорее всего, там и останется.
— Это почему?
— Да заминировал я тайник. Впрочем, ежели он такой сапер, то пусть идет…
Старшина чешет в затылке. С одной стороны — оружие нужно, особенно гранаты. А с другой — он явно не хочет отпускать меня одного.
— Подумаем. Пока вон, винтовками занимайся.
Молча сажусь разбирать оружие. Попутно ещё раз проверяю свою винтовку — она любит чистоту. Может, это и не так критично, но одной осечки мне вполне хватило. Подходит кто-то из бойцов, у него проблема с разборкой карабина. Объясняю, помогаю разобрать и собрать.
Так проходит около часа.
— Красовский! К командиру!
На этот раз старшина немногословен.
— Как много времени тебе надо?
— Как пойдёт. К вечеру вернусь. Это если немцев на дороге не встречу, тогда придется прятаться в лесу.
— Хорошо. Езжай.
А вот пайка мне в дорогу не дали…
Ладно, авось с голоду не помру.
Никто не провожает меня к дороге, симптом? Или все настолько заняты? Интересно знать, чем?
Несмотря на долгое стояние под елкой, 'Цюндап' заводится с пол-оборота. Да уж, умеют немцы делать технику…
Дорога, к моему удовольствию подсохла, и жидкая грязь больше не обдаёт фонтанами из-под переднего колеса. Зато и заляпанный грязью номер смотрится сейчас не слишком достоверно. Но надеюсь, на ходу никто не станет обращать на это внимания, а постов на дороге быть не должно. Выгляжу я, в принципе, почти нормально, если не обращать внимания на некоторую потрепанность формы.