И следующую пулю всаживаю во второго проводника.
Есть, голубчик!
Теперь и собака от него никуда не убежит, проще будет её подловить.
Вспух дымками противоположный край оврага — и немцы моментально залегли. Не дураки, небось, сообразили, что их тут повыщелкать могут моментом. Однако, пару человек всё же заземлили, неплохо!
А вот теперь… проверим на практике науку Сергеича…
'Это, Максим, называется — 'ножницы'. Когда пулемет к земле народ прижмет — тогда снайпер и начинает свою работу. По лежащим. Он-то их в оптику хорошо видит. Лежащие-то, в основном от пулемета прячутся — он опаснее. А от сидящего с з а д и снайпера, укрытий нет. И вариантов тут нет никаких вообще. Легла цепь — всё, читай отходную. Если бы они разом вперед рванулись, то ещё какой-то выход и просматривался бы. То, что позади тебя человек от снайперской пули упал, не воспринимается — не видно его. Даже, если и спереди — всё на пулеметчика спишут. Не так это страшно. Особенно, когда вперед бежишь, в атаку. Нет, в данном случае, другого выхода — надо пулемет подавить. Но, если цепь залегла, поднять её п о т о м — задачка непростая. Встать навстречу огню — не каждый солдат сразу сможет. Вот здесь снайпер и работает. Командиры, минометчики, всё оружие поддержки — твои. Чем успешнее сработаешь — тем меньше у противника шансов твоих товарищей сбить. Некому командовать — командира нет. Нечем огонь спереди подавлять — убиты минометчики и пулеметчики. В общем, куда ни кинь — везде задница выходит…'
Стреляющие спереди бойцы могут не переживать ни о чем — огонь ведется сверху вниз, пули до меня попросту не долетят, в землю уйдут. Разве что какая рикошетная… да и то, вряд ли.
И мои пули для них не опасны, я тоже сверху вниз стреляю. Только сзади.
Запираю выход немцам.
Они-то, в принципе, и в стороны рвануть могут. Подставляя бока под пулемет. Хреново это — от продольного огня во фланг, в таком раскладе, потери будут офигительные. Но это ещё надо как-то сообразить. Проще уйти назад, да хоть бы и ползком. Но здесь есть ещё одна закавыка — снайпер. Ползти вам, парни, придётся на меня. Или отбегать. Что тоже не так-то и просто. Вариант со штурмом противника в лоб, да по склону… вряд ли, немцы скорее закончатся, чем хоть кто-нибудь на гранатный бросок подбежит.
В общем — думай, голова!
Или чем там сейчас будет мыслить их новый командир? Пока он ещё сообразит… а у меня уже четвертый! Первый номер пулеметного расчета. Сообразительный… был. Сразу начал своё оружие устанавливать. Но не преуспел в этом деянии.
Ты глянь, второй номер следом полез!
Опытный фриц, за бугорком ховается. От фронтального огня.
Здесь, милок, ты всё правильно домыслил.
Кроме одного.
Я-то сзади сижу…
И вот этого, голубчик, ты не учёл. И не учтёшь уже.
На правом фланге немецкой цепи затарахтел МГ. Ага, там народ порасторопнее оказался… Сейчас и тобою займемся, не переживай, родной.
Выстрел!
Дернулся стрелок, видать, куда-то я ему влепил. Но не слишком основательно. Стрелять он так и не перестал. А у меня магазин — йок, кончился.
Меняю магазин и вижу, как длинными прыжками по своим следам ломятся сразу пятеро фрицев. И тоже, кстати говоря, волокут с собою что-то неприятное. А, так это они первого пулеметчика ограбили! Хотят установить его МГ на входе в овраг и прикрыть огнём отход своих товарищей. То-то и подстреленный мною пулеметчик не унимается, это он их сейчас прикрывает.
Однако, бегущих увидел не только я.
С левого фланга громыхнул нестройный залп, и один из солдат кубарем полетел на землю. Есть почин!
Сейчас ещё добавим.
Осел кулем ещё один бегун — это уже моя работа!
Третий схватился за голову и завертелся на месте.
Хм… я ему вроде бы в грудь стрелял?
Выронив патронные коробки, свернулся в клубок четвертый — это не мой, с фланга прилетело.
А пятый, надо думать, самый сообразительный, наконец, просек откуда по ним лупят. Вскинул на бегу пулемет…
И затрещали вокруг моего гнезда камешки, откалываемые пулями. Пару раз и над головою неприятно взвизгнуло. А неплохо немец стреляет! И это — с ходу, почти от бедра! А если такой ухарь заляжет?
Ну уж, дудки!
Приподнимаюсь и, не обращая внимания на повизгивание пуль вокруг, беру солдата на прицел.
Руки, блин, дрожат… скачет прицел туда-сюда.
Бах!
Мимо!
Бах! Бах!
Туда же.
Пристрелялся немец, почти над головой свистнуло! Что не говори, у МГ тот ещё темп стрельбы, вот и кладет он пули плотно так…
А вот патроны у него кончились!
Меняет кругляш, вижу в оптику, как он передергивает затвор…
Бах!
Уже не передергивает.
Добавляю, для верности, ещё пулю. Нет, этот точно готов…
Опять магазин пустой. Между прочим, только один снаряженный магазин у меня остался. Рванут фрицы на прорыв в мою сторону, а стрелять-то и нечем! Вставляю магазин в винтовку и, привалившись к камню боком, торопливо забиваю патронами уже пустые.
Ф-ф-фу-у-у…
Успел.
— Присаживайтесь, мой друг! — майор привстал из-за стола, указывая своему гостю на стул. — Кофе?
Обер-лейтенант, осторожно присел на стул, стараясь не потревожить перевязанную руку.
— Благодарю вас, герр майор, это было бы весьма кстати. Бегая по лесам, я как-то уже отвык от таких прелестей.
— Отчего вы не легли в госпиталь?
— Царапина, герр майор. Скоро заживет. Врач, правда, настаивал… но мне удалось его уговорить. Не знаю, надолго ли? Скоро приедет его начальство…
— … У которого может быть и другой взгляд на вещи, на так ли?
— Увы, да…
— Не расстраивайтесь так. Это ведь и я приложил руку к тому, чтобы он не отправил вас сразу же на излечение.
— Вы, герр майор?
— Да, мой друг. Удивлены? Напрасно… могли бы уже заметить, что я в с е г д а знаю и могу чуть-чуть больше, чем это считают окружающие.
Скрипнула дверь, солдат внес поднос с кофейником. Сноровисто сервировал стол и бесшумно исчез за дверью.
— Если вы не возражаете, Гельмут, я за вами поухаживаю.
— Право слово, герр майор, мне как-то неловко…
— Что именно, мой друг? То, что вам наливает кофе старший по званию, или то, что вы его обманываете?
Обер-лейтенант вспыхнул и попытался встать. Но повинуясь жесту хозяина кабинета, снова опустился на стул.
— Но… я все изложил в своем рапорте, герр майор!
— Гельмут, я старый служака. И тоже хорошо умею писать рапорта, особенно победные. Но, что самое главное, я умею их ч и т а т ь! И неплохо, смею заметить. Вы всё ещё негодуете? Напрасно. Хотите, чтобы, я всё пояснил? Охотно. Где бумаги Хильгера, обер-лейтенант?!
— Но… он же был убит!
— И пьяные русские солдаты растопили печку секретными документами ОКВ? Я очень хорошо понимаю, отчего в вашем рапорте был сделан особенный акцент на пожарах в некоторых землянках. Теперь ведь невозможно установить, что именно там сгорело? Так?
— Э-э-э… — Гельмут на секунду потерял дар речи.
— Так. И отсутствие пленных тоже очень хорошо объяснено — вы опасались за жизнь своих солдат, не так ли?
— Да.
— Похвально! Со всех сторон! Раненый офицер не покинул поля боя, продолжая руководить атакой. Проявил разумную заботу о сохранении жизни своих солдат. Как вы полагаете, Гельмут, Железный крест вам за это уже обеспечен?
— Но я не думал о наградах, герр майор!
— Да? Странно, а чьё же тогда представление лежит у меня на столе? По-моему, гауптман Лемке написал его ещё утром… А вы не знали, что я о б я з а н визировать и такие бумаги? Непростительный промах, мой друг… — помощник коменданта откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
— Я…
— Да-да, слушаю вас! Прорезалась память? Бывает… Кстати, а сколько человек осталось в вашем подразделении?
— Тридцать четыре солдата и один офицер.
— То есть, как полнокровная боевая единица, ваш отряд более не существует? М-м-да…а я на него так рассчитывал! Десять человек вы потеряли у лагеря. Понимаю, это была не ваша вина — там командовал штабс-фельдфебель Ройтерман. Но вот погоню за напавшими на склад диверсантами — организовывали уже вы! Сколько человек потеряли в том бою? Тридцать шесть? Или я ошибаюсь?
— Нет… — обер-лейтенант всё ещё не понимал куда клонит его собеседник.
— Впечатляет! Менее, чем за два месяца! И это — специальное подразделение, созданное именно для борьбы с подобными русскими диверсантами! Кстати, именно после того боя, я обратил пристальное внимание на тактику, использованную русскими в тот раз. Убитый командир диверсантов — кадровый офицер?
— Э-э-э… служить начал в 1941. После училища, последнее звание получено три месяца назад. Его документы удалось найти.
— А подобный фокус с засадой применяли финны! Во время 'зимней войны'. Вы это знали? — ехидно прищурился хозяин кабинета.
— Нет, герр майор.
— Откуда же это мог знать русский офицер, который в то время в армии ещё не служил? И ещё. Судя по атаке диверсантов на склад, в тот момент ими командовал кто-то другой. Возможно, именно тот самый старший лейтенант! Вам это не приходило в голову?
— Я думал об этом.
— И ничего мне не сказали?! Почему? — картинно удивился хозяин кабинета.
— Э-э-э… я не думал, что это так важно…
— Не думали? А напрасно, мой друг! Надо было думать! Не знаете ответа — спросите у тех, кто старше вас!
Майор достал из ящика стола пачку сигарет, закурил и без всякого перехода спросил.
— Что показал пленный русский?
— Они не смогли передать информацию, полученную от Хильгера, сломалась рация. И их командир где-то спрятал портфель полковника. Найти его нам не удалось. Возможно, что он действительно сгорел…
— Что ещё? — майор сделал пометку в своем блокноте.
— Было два отряда. Засадой и нападением на Ройтермана командовал командир второго. Его ранило, и старший лейтенант распорядился оставить его и нескольких других раненых у каких-то крестьян…