– Тут дело цены и желания, – прервал Сергея Кутесов. – Да и перенастроить производство – не булочку с повидлом за утренним тайклом скушать, тут я их понимаю. Хотя все же союзники у нас есть, – сказал он, открывая крышку и зубами извлекая одну из аром, после чего протянул коробку Сергею, но тот отрицательно покачал головой:
– Нет, спасибо. Насколько я понимаю, на нашей стороне Спайковский…
– И не только он. – Кутесов затянулся и, выпустив в сторону струйку дыма, добавил: – Господин Спайковский сам по себе очень влиятельная фигура, и к нему многие прислушиваются. Однако, помимо него, есть люди, прекрасно понимающие перспективность вашего изобретения. Впрочем, все эти дрязги вас не должны тревожить, спокойно занимайтесь своей работой, а эту грязь оставьте мне.
– И все-таки хотелось быть в курсе дел, знать, кто «за», а кто «против»…
Кутесов резко остановился и пару минут внимательно смотрел на Сергея, буравя его взглядом своих серых глаз, затем коротко кивнул:
– Хорошо, подготовлю вам небольшой материальчик на эту тему и в следующий раз передам. Может, вы и правы: врагов и друзей надо знать в лицо.
Дальше шли молча. Сергей размышлял о том, что сообщил Кутесов. В этом мире огромное количество трудовых и промышленных ресурсов задействовано в производстве дирижаблей. Сотни тысяч людей трудятся на заводах и фабриках, занимающихся изготовлением нужных для постройки воздушных гигантов материалов и различных устройств. Огромное количество инженеров, обслуживающего персонала, аэронавтов занимаются серьезным делом, а он… он практически одним махом перечеркивал все это, направляя историю чужого мира по другому руслу, ломая судьбы, чаяния и планы множества незнакомых ему людей. Имел ли он право так поступать? Правилен ли был его выбор? На мгновение перед глазами встал пылающий город и висящие над ним черные туши ястанских дирижаблей. Сергей сжал кулаки и тряхнул головой, отгоняя нахлынувшие сомнения, – его выбор был верен. В конце концов, люди найдут новую работу, предприятия перестроятся, да и сами аэростаты потихоньку найдут свою нишу в новом мире. Увы, но рождение чего-то нового всегда происходит в муках, и тут ничего не поделаешь.
Штаб-канцлер Карнот в раздражении отбросил папку с докладом и, откинувшись в кресле, задумчиво забарабанил пальцами по столу.
А у мальчишки начинало получаться. Он довольно ловко погасил назревающие среди среднего класса волнения, снизив налоги и переложив основную их часть на плечи членов высшего общества, богатых промышленников и коммерсантов. Это, конечно же, многим не понравилось, однако «сопляк» вывернулся и тут. Обращение к патриотизму, новые военные заказы, пара блестяшек кой-кому на грудь, дворянские звания – и недоброжелатели исчезли один за другим. Мало того, кое-кто перебрался в лагерь ярых сторонников…
Карнот криво усмехнулся. А ведь все шло так хорошо: казна почти пуста, кой-где назревала смута, армия в большинстве своем деморализована, везде разброд и шатание. Некоторые главы губерний почувствовали себя чуть ли не царьками. Казалось, еще немного – и страна вспыхнет, погружаясь в пучину междоусобицы. Вот тогда-то и потребовалась бы твердая рука… Канцлер сжал кулак так, что ногти впились в ладонь.
А мальчишка умен, очень умен, и куда прозорливее своего отца, однако надежда еще есть. Положение в стране довольно нестабильно, и Руссария сейчас напоминает пьяного мужика, которого бросает из стороны в сторону, так что, если знать, где и куда подтолкнуть… Только вот стоит ли?
Карнот нахмурился, чувствуя, как внутри вновь закипает непримиримая борьба между прожженным патриотом и расчетливым, жаждущим власти человеком. Он встал с кресла и, пройдясь по своему кабинету, остановился перед висевшей на стене огромной картой мира. Несколько минут он переводил взгляд с синего пятна Руссарии на лежавшие вокруг нее разноцветные лоскуты других стран, затем резко отвернулся, а в его глазах сверкнул металлический блеск принятого решения.
– Извините, мой император, но этой стране нужна жесткая рука, иначе нас просто сожрут.
Полутемное помещение ангара, посреди которого, распластав крылья над бетонным полом, замерла тупоносая машина. Кутесов удивленно посмотрел на Сергея. Выше и больше всех предыдущих крыланов, эта машина имела всего лишь два крыла, обладала стремительными обводами и опиралась на три стойки шасси, одно из которых торчало из-под днища чуть впереди кабины пилота, над которой зачем-то были установлены металлические дуги. Двигателя у самолета не было, и вместо него внутри корпуса лежало несколько мешков, по всей видимости с песком, не дававшие ее носу задираться.
– Всего два крыла? – растерянно спросил генерал.
– Да, – кивнул Ратный. – Поверьте, этого вполне достаточно.
– А дуги для чего?
– Кабина должна быть закрытой.
– Ясно. – Генерал прошел вдоль самолета, половина которого представляла собой голый каркас, все еще не обтянутый тканью. – Выглядит как-то совсем по-другому, – сказал он. – Более грозно, что ли. Когда планируете закончить?
– Не знаю, – покачал головой Сергей. – По сути, это просто полномасштабный макет, прорабатываем на нем различные мелочи, а что выйдет в конце, пока можно только гадать. Решил вам показать, чтобы вы не теряли в меня веру. – Он улыбнулся и, похлопав по крылу, заметил: – Майсеру до этого еще далеко.
– Верю вам на слово, – бросил Кутесов. – Однако все это хорошо, но, направляясь к вам, я думал, что вы покажете мне действующий образец нового крылана, который так ожидает Росовский, а не эту недоделку…
– Значит, Росовский вам уже проговорился, – улыбнулся Сергей. Он достал из кармана часы и бросил на них взгляд. – Что ж, сейчас полдесятого, если ваше время терпит, то прошу со мной на заводской аэродром, там все увидите сами.
Глава 3
Басовитый гул двигателя, закрепленного на прогоночном стенде, глушил голоса находящихся в небольшой мастерской людей, заставляя их общаться в основном при помощи жестов.
Майсер, скрестив руки на груди и склонив голову, внимательно вслушивался в его гудение, изредка знаками давая понять стоявшему неподалеку от стенда рабочему, чтобы тот увеличил или уменьшил обороты. На высоких движок изредка захлебывался и начинал кашлять, но стоило только сбросить обороты, как все вновь приходило в норму. Отто устало потер пальцами виски, чувствуя, что от натужного гула начинает болеть голова, и, ощутив легкое похлопывание по плечу, обернулся.
Стоявший позади Дилан что-то ему говорил, но разобрать можно было только обрывки слов. Майсер пару мгновений пытался понять, что тот хочет ему сказать, затем показал на уши и покачал головой. Ортау растерянно посмотрел на своего начальника и, поправив сползшие очки, попытался что-то изобразить жестами, затем махнул рукой и указал на дверь.
– Бу… жда… на ул…
Майсер понимающе кивнул и, повернувшись к управляющему двигателем рабочему, показал скрещенные руки, после чего направился вслед за своим помощником, – гул двигателя за спиной умолк, перейдя в легкое шуршание все еще вращающегося винта.
– Что-то срочное? – поинтересовался он, выходя на улицу.
– Ничего такого, господин Майсер… – Дилан на мгновение замялся, словно решая, стоит ли объявлять принесенную новость. – Прибыл посыльный с документами из министерства.
– И что?
Ортау протянул инженеру сложенный в несколько раз документ, украшенный по краю затейливым переплетением разноцветных линий. Майсер некоторое время его просматривал, хмурясь с каждой секундой все сильнее, затем вздохнул и, свернув, вернул помощнику.
– Нечто подобное я и ожидал, – бросил он, доставая из внутреннего кармана своего длиннополого пальто пачку с аромами. – Хотя всего двадцать аппаратов, – он покачал головой. – Мало…
Отто, едва скрывая раздражение, сунул палочку в рот и долго молчал, изредка выпуская из ноздрей струйки ароматного дыма и задумчиво глядя на стоящие вдоль взлетного поля накрытые маскировочной сетью крыланы.
– Это все из-за двигателей, – подал голос переминающийся с ноги на ногу Дилан, – жалоб от аэронавтов много.
– Не думаю, что дело только в этом, – сказал Отто. Он уже держал арому большим и указательным пальцами, легким щелчком безымянного пальца сбивая обгоревший кончик, превратившийся в пористый столбик. – Двигатель, конечно, сырой, но если не выводить его на повышенные обороты, то работает как часы. Тут дело, скорее, в неверии в эти машины… – Он растерянно посмотрел на погасшую палочку и, вздохнув, достал из кармана зажигалку.
– Я смотрю, вы, господин Майсер, совсем не расстраиваетесь.
– Просто я знаю, что их время еще впереди, – улыбнулся Отто. – В министерстве пока не поняли всю перспективу этих машин, да и противников у них хватает. Я сам не в восторге от данной модели, ведь, по сути, это лишь немного переделанный руссарский аппарат.
Он на секунду зажмурился и потер рукой лоб – голова все еще болела.
– Как там продвигается с «Гандургом»?
– Все нормально, начали монтаж гондолы и крепеж двигательных установок, считаю, что закончим работы даже раньше, чем планировали.
– Хорошо. – Майсер бросил докуренную арому себе под ноги и с хрустом вдавил ее сапогом в мелкий гравий дорожки. – Вот после того, как его сдадим, я и поговорю с императором на предмет больших заказов наших крыланов, – думаю, он не откажет.
Дилан понимающе кивнул. Действительно, новый проект Майсера впечатлял, и прежде всего своей необычностью: двухкорпусный аэростат-катамаран жесткого типа с главной гондолой посередине и новыми двигателями, двигателями внутреннего сгорания, – более мощными копиями тех, что использовались в его крыланах. Он обещал стать красой Геранского аэрфлота и, по расчетным данным, намного превосходил как в скорости, так и в боевой мощи практически все состоявшие на вооружении империи аэростаты. Пожалуй, с ним мог поспорить только «Небесный воин», являющийся флагманом флота, но, в отличие от него, «Гандург» построен с учетом новых реалий, связанных с появлением крыланов, – Майсер учел печальный опыт ястанцев. Множество пулеметных гнезд, размещенных в его различных частях таким образом, чтобы не оставлять мертвых зон, позволяли достаточно эффективно противостоять юрким аппаратам. А десяток пушек в двух боковых гондолах и пара крупнокалиберных орудий в центральной, ведущих огонь по курсу, делали аппарат грозным соперником для аэростатов противника. Этот дирижабль строился по заказу императора, и было видно, что Майсер выложился, применив в его конструкции все свои предыдущие наработки. Ортау усмехнулся – император явно будет доволен и не откажет господину Отто в его просьбе.