— Это моя собака, это её лицо, — сказал я. — Кто-то отрезал Джексону голову.
Наверняка Нина сказала что-то, но я не слушал, а смотрел в низенькое зарешёченное окно между этажей и видел там длинную спину в плаще. Тот великан. Копался в машине, припаркованной во дворе. Это был семейный автомобиль типа хэтчбэк. Ноги сами меня понесли к нему, я выбежал с криком «ты зачем собаке голову отрубил, урод?» В заднем стекле иномарки я успел заметить своё отражение — совершенно чудовищный вид, волосы, вроде бы не такие длинные, были похожи на разорванный псами веник, глубокие, тёмные синяки провалили глаза. На ногах была всё ещё обувь для мертвецов, которая оказалась удивительно прочной. Но сейчас на всё это не было никакого времени. Я ударил великана в плечо, один раз, а потом и другой. Он стал медленно поворачивать голову, которую сперва трусливо втянул — никак не ожидал от меня такого напора. А когда повернул, то вместо неживого лица среди чёрно-седых локонов я увидел приплюснутую русскую голову соседа по этажу.
Глаза у соседа сделались очень злые. Он схватил меня за руку и швырнул на землю. Я упал, как будто во мне не было никакого веса, беспомощно разбросав руки по земле.
— Не бейте его, пожалуйста! — кричала Нина, несясь вперёд, чтобы накрыть меня собой. Но бить меня, кажется, никто и не собирался.
Я долго стоял над мусоркой. Я понимал, что это нехорошо — просто выкинуть голову пса, которого я почти любил, в контейнер, но сейчас не было сил брать на себя ещё и собачьи похороны. Я не собирался звонить бабушке, пусть в её сердце живёт надежда, что когда-нибудь он прибежит. Опустил пакет на дно. В плече после броска об землю пульсировало, словно там завёлся маленький филиал сердца. Я заметил на дне рюкзака что-то ещё. Опять бумажка из блокнота. Кровь так пропитала её, что ни надписей, ни рисунков было не разобрать. Но всё же, оглядевшись по сторонам, я положил бумажку в карман, обернув салфеткой.
— Я врачом на скорой работал, — тем временем говорил мужчина в плаще Нине. Он пытался заглянуть ей в глаза, но та упорно таращилась в землю. — Твой парень того, это точно.
При этом мужчина сделал такое движение ладонью возле виска, как будто закручивал крышку на банке.
— Может, не полный псих, но ты покажи его врачу. Хуже не будет.
Угрюмо взглянув на него, я взял Нину за руку и увёл в подъезд. Ничего про свои семинары она больше не лепетала.
— Ребят, хорошего вечера, — сказал сосед на прощанье. Это был отходчивый человек, он не придал значения тому, что джинсы его были теперь в собачьей крови.
Я не жалел, что не избавился от трусов Майи. Было приятно прижимать их к груди, пока я лежал на полу.
Никаких извинений они не примут, они помешанные. Интересно, а если показать Абрамову окровавленный рюкзак, он скажет, что это я сам нарочно его испачкал? Или это его «похоронные дела»? Убить соседского пса и положить ему в рюкзак голову — что этим хотели сказать его друзья по бизнесу?
Ролевикам одних извинений мало, они чего-то хотят. Но как с ними связана Майя? Может, это не просто мужики, которые любят старые платья, а что-то вроде секты? Хотя где граница между сектой и просто очень сплоченной группой? А вдруг эти ребята ей запретили со мной видеться? А зачем она слушается? Может, её запугали? Или держат где-нибудь взаперти? Мне нужно им всё объяснить, показать, что я хорошо шучу, просто этот монолог у меня был самый неудачный.
Нет, я ей не помогу. По крайней мере прямо сейчас, в таком состоянии. Мне нужно срочно сменить обстановку. Уехать хотя бы на сутки куда-нибудь. Просто пройтись, подышать свежим воздухом. Наверно, поэтому всё время снится лес — организм требует кислорода.
Я взял смену белья и самую лёгкую книжку, оказавшуюся под рукой. Было солнечно и свежо. Листья поднимались от ветра и волоклись по земле, и несли запах сладкой гнили.
По сторонам я не глядел, шёл быстрым шагом, было очень легко идти, как будто скинул за ночь треть веса.
Послышался треск. Это раздирали кусок за куском асфальт рабочие. Захотелось остановиться и поглядеть на них, но времени не было. Я обернулся. За мной шли. Я сначала не разглядел из-за солнца, а потом разглядел: великан в плаще.
По его плечам от быстрой ходьбы били седые волосы, будто впитавшие в себя пепел всех пепельниц на земле. Он нёс телефон перед собой и не собирался прятаться. Он шёл на меня. Я ускорил шаг и теперь не оглядывался. На другой стороне замаячила остановка. Если сяду в общественный транспорт, великан не зайдёт за мной. Только бы на остановке кто-нибудь был, свидетели. Он как будто чувствовал, что я сейчас слаб, вот и пёр без оглядки. Только бы снова выдохнуть. Всего-то нужна крошечная передышка.
Я был ещё далеко, когда из-за поворота вырулила маршрутка. Солнце скрылось, но её бок блеснул как золотая рыбка. Это был свет надежды, я бросился на красный навстречу ей, проскочив между машинами.
В маршрутке уже закрылась входная дверь, и она было тронулась, но я выскочил перед водителем, замахал руками, он затормозил. Из окна я успел увидеть, что гигант в плаще стоит на другой стороне и провожает меня тупым и беспомощным взглядом. Впрочем, это была моя догадка, глаз было не разглядеть.
У великана был маленький шанс догнать меня на светофоре, но маршрутка проскочила на уже погасший зелёный и набирала скорость. Внутри играло разговорное радио. Говорили что-то про сохранение лесопарков — теперь это уже не казалось такой хорошей идеей. Мне сейчас ни одна идея не казалась хорошей, кроме одной — уехать из Москвы и залечь на дно.
Пассажиры в маршрутке выглядели приятно. Женщина, прижав ладонь к губам, чтобы, как она думала, понизить громкость, отчитывала мужчину по телефону за то, что он купил молоко с неверным числом жиров. Приятного вида ухоженный пожилой мужчина тихо сидел и никуда особенно не смотрел — просто перед собой, но с лёгкой улыбкой, предназначавшейся всем вокруг. Тоненький злой подросток слушал в наушниках эмо-рок на комфортной для пассажиров громкости. Было даже чуть странновато наблюдать таких исключительно обыкновенных людей. Как будто кто-то специально... нет, нет. Следовало думать о расписании поездов, о бесстрастном, в меру противном женском голосе, объявляющем следующую остановку. О коммивояжёрах, продающих пассажирам средства для мытья по разумным ценам. О деревенской дороге и надписях на столбах «котлы и печи».
Раздался визг тормозов, и я влетел лбом в спинку переднего сиденья. Линза из левого глаза вылетела, но я поспешно её поднял. Маршрутке загородила путь машина с затемнёнными стеклами. Микроавтобус. Часть номера закрывала истрепавшаяся бумажка. Из микроавтобуса неторопливо выполз великан в плаще. Он зашёл в салон, расплатился, дождался сдачи и, ни разу не поглядев на меня, сел напротив. Никто из пассажиров и даже водитель не возмутились тому, что маршрутку подрезали. Только с лица обаятельного пожилого мужчины сошла его рассеянная улыбка.
У великана было вытянутое лицо, твёрдое и сияющее, с тонкими, у самого носа губами. Почти отсутствующий подбородок покрывала какая-то собачья палевая щетина. Глаз было по-прежнему не видно из-за волос, он чуть наклонил голову, смотря мимо меня в окно, в котором бежали, смешиваясь, грязно-серое небо и грязно-серый кусок дороги.
Телефон великана едва заметно выглядывал из бокового кармана. Только я на него поглядел, как мой собственный телефон зазвонил. Бабушка. У неё был талант выгадывать для звонков время.
— Да, бабушка, — проговорил я, продолжая смотреть на великана.
— Ничего не слышу! — я услышал крик бабушки. — Саша, это вообще ты?
Я кивнул.
— Ничего не слышу! — снова сказала бабушка. — С тобой всё нормально? Куда ты пропал? Ушёл в подполье?
— Всё нормально, — ответил я. — Просто устал, приходится решать много вопросов.
— Я была уверена, что ты лежишь с пневмонией. Мне приснился такой сон...
— Какой сон? — спросил я. От самого слова «сон» меня затошнило.
— Какая разница. Послушай внимательно: сейчас начинается авитаминоз, а значит надо купить витамины. Не нужно обязательно дорогие, компливит подойдёт. Очень важно не забывать есть яблоки.
— Я не забуду про яблоки.
— Помнишь английскую пословицу?
— Помню.
— И как же она звучит?
Я задумался. Я смутно помнил эту пословицу, но заниматься клоунадой перед гигантом в плаще не было никакого желания.
— Я не помню, — сказал я.
— Apple a day... — бабушка сделала паузу. — Ну?..
Я продолжал молчать.
— Keep a doctor away! Яблоко в день — и никакой доктор не нужен. Потому что яблоко — это сильнейший антиоксидант.
На остановке вошла делегация из двух старух с палками для скандинавской ходьбы. Это были типичные старухи с тропы здоровья — красные, свежие, бодрые, и первая из них толкнула в плечо великана.
— Вставай, ну!
Великан растерялся. Старуха нависла над ним, широкая, сильная. Она могла бы поднять великана над головой и забросить в кольцо, как мяч, ей хотелось сесть на ближайшее сиденье в маршрутке, а не тащиться в хвост.
— Молодой человек, уступи давай место! Мы дальше не пройдём, — вторая старуха несильно ткнула гиганта палкой в руку. Началось оживление. Великан, сидевший смирно, понял, что они не отцепятся, и начал вставать.
Он прошёл на сиденье сразу же позади меня, умудрившись не ушибить об потолок голову. Старухи с палками, хотя и одержали победу, смотрели на великана с живой ненавистью, потому что он не сразу же покорился им. Я понял, что теперь убегу на следующей остановке. Это будет легко, главное не промедлить. Там есть проходной двор. Смотря на ручку двери, я чувствовал липкий пот на висках. Я не верил ногам — они были снова ватные. И всё же другого выхода не было, только бежать. Неизвестно, что ждало на конечной остановке.
На светофоре рванул дверцу и побежал, удалось всё проделать быстро. Из переулка было уже не так далеко до площади, минуя магистрали можно попасть на вокзал, любой из трёх. В переулке оказались маленькая часовня с забитой досками входной дверью и разорившийся магазин с табличкой «Морепродукты».