Жёстко приземлившись у подножия холма, Нордлихт упрямо поднялся и, держа перед глазами преломляющуюся в мареве базу, устремился к ней, не обращая внимания на обжигающий лицо несущийся навстречу ветер.
Бежать было трудно, ботинки вязли в песке, казалось, что удушливый воздух пустыни безжалостным пламенем выжигал лёгкие изнутри, но Свена неумолимо несло, толкало вперёд неукротимое желание докопаться до правды, увидеть свою Машину снова. Разобраться, пешкой в какой и, главное, чьей игре он невольно стал.
Не обращая внимания на то, что стал задыхаться, он ускорил бег. Далекие купола сооружений базы становились всё ближе. Только бы успеть.
Но судьба в очередной раз словно насмехалась над ним. Когда до базы оставалось всего лишь каких-то триста ярдов, возвышающееся посреди песчаной пустыни сооружение начало медленно таять. И не просто растворяться в пространстве, подобно иллюзорному миражу, но исчезать в очередном временнóм скачке, нагнать который Свен уже был не в состоянии.
Он всё-таки не успел.
– Нееет! – отчаянно закричав, он не обратил внимание на царапнувший глотку порыв ветра и, добежав до места, где мгновение назад растаяло призрачное видение, затравленно огляделся по сторонам. – Подождите! Вы не смеете так поступать! Вернитесь!
Хотя сам уже прекрасно понимал, что ничего не сможет вернуть. Он попросту опоздал. Так дальше не могло продолжаться. Играть в кошки-мышки с людьми, имевшими в своём распоряжении его Машину, без соответствующих технических средств не имело никакого смысла. Это было сродни слепой игре в рулетку, где пляшущий по секциям шарик всё равно попадет на место, заранее установленное изворотливыми воротилами казино.
Любая его попытка «нагнать» спрятанную во времени базу в любом случае была неминуемо обречена на провал. Этот поединок ему было не выиграть.
Требовался новый план. И очутившийся посреди пустыни Свен внезапно понял, что придумал его. Вновь активировав перстень, он вернулся в кабинет Уилсона и, потратив ещё некоторое время, тщательно скрыл следы своего пребывания в кабинете начальника технического отдела, перед этим внимательно уточнив, в каком из помещений уровня велись работы по усовершенствованию его Машины.
Прикрыв за собой дверь, Свен направился по тёмному коридору к секции проектирования. Найдя нужную дверь, он вошёл в просторное помещение с многочисленными рабочими столами и, включив свет, принялся изучать требовавшиеся ему чертежи, которые поочерёдно доставал из металлического шкафа с прозрачными дверцами, куда разработчиками складывались готовые материалы.
Раскрывая рулон за рулоном, он только успевал изумляться и качать головой, дивясь той колоссальной работе, которую успели проделать учёные светила корпорации без его ведома. Сколько же на это ушло времени и человеческих сил. Целиком погружённый в изучение чертежей, Свен не услышал, как в помещение кто-то вошёл.
– Профессор Нордлихт? Что вы здесь делаете так поздно? – Вздрогнув от звука раздавшегося за спиной голоса, неожиданно резко прозвучавшего в тишине, Свен испуганно обернулся, словно вор, которого застигли с поличным. – Рабочий день ведь давно закончился.
Стоявший в дверях Кристофер Кельвин с удивлением смотрел на Нордлихта. В руках он держал несколько поставленных друг на друга коробок, доверху наполненных папками с аккуратно разложенными по ним файлами.
– Тот же вопрос я могу задать и тебе, – сурово парировал Свен, и аналитик заметно стушевался. – Ты следил за мной?
– Не имел ни малейшего желания. Просто меня сегодня перевели из аналитического отдела в архив, – с нотками важности в голосе ответил Кристофер, бережно опуская свою ношу на один из ближайших столов. – Он же тут дальше по коридору. Вот, задержался, осматривая новые владения, так сказать. Теперь вместо постоянной беготни и нервотрёпки у меня будет больше времени как следует заняться классификацией накопленных фактов и событий. История ведь не терпит суеты. Мне даже выделили нескольких помощников из ребят потолковее.
– Отличные новости, поздравляю! – искренне порадовался за него Свен.
– Благодарю. А вы почему вернулись, профессор? – Кельвин оглядел пустующее помещение. – Я слышал, что вам днём стало плохо, и вас отвезли домой, что-то случилось? Вы хорошо себя чувствуете?
– Спасибо, Кристофер, не стоит беспокоиться, я в порядке, – усталым жестом отмахнулся Нордлихт и стал собирать синие рулоны плотного чертёжного ватмана, которые успел прочесть. – Но вот ситуация, царящая сейчас в корпорации, как оказалось, весьма далека от этого определения.
– Что вы имеете в виду, профессор? – удивлённо нахмурился Кельвин.
– Наступают тяжёлые времена, приятель. Ситуация вышла из-под моего непосредственного контроля. Дело в том, что совет директоров изолировал от меня Машину, Кристофер, – принялся сбивчиво рассказывать Нордлихт, понимая, что бывший аналитик, возведённый в ранг архивариуса, сейчас являлся единственным человеком, которому он мог ещё по-настоящему доверять. – А без неё я не могу продолжать управлять корпорацией, как прежде.
– Что? – И без того слегка навыкате, внимательные глаза Кельвина округлились от услышанного. – Но с какой стати им понадобилось это делать? Мы же по одну сторону баррикад. У нас одна, общая миссия!
– Ты совершенно прав, и я тоже так думал, Кристофер, – вздохнул Свен, закрывая стеклянные двери шкафа, в который убрал заново свёрнутые чертежи. – Но, как оказалось, некоторые в этой компании не склонны разделять мои взгляды и убеждения. Поэтому мне нужно уйти.
– Но куда, профессор? – переспросил совершенно обескураженный неожиданной информацией Кельвин. – И что вы делали с этими чертежами?
Он подозрительно посмотрел на запертый шкаф.
– Вы хотите сконструировать новую Машину! – внезапно осенило Кристофера. – Да?
– Тихо! – грозно шикнул на новоиспечённого архивариуса Нордлихт, с беспокойством посмотрев в раскрытый дверной проём за спиной аналитика. – И имей в виду, этой встречи, и тем более разговора, никогда не было, понял? Когда я уйду, ты забудешь обо всём этом.
– В таком случае, я отправляюсь с вами, профессор, – решительно заключил Кристофер. – Вам без меня не справиться одному. Мы были вместе с самого начала, и «Хронос» без вас не «Хронос».
– Нет, дружище. Спасибо за преданность и доверие, но ты принесёшь больше пользы, оставшись здесь, – подойдя к нему, Свен положил руку на плечо Кристофера и ободряюще сжал его. – Будучи моими глазами и ушами. Мне необходимо будет получать подробную информацию о том, что творится внутри корпорации.
– Хотите сделать из меня шпиона? – с вызовом проговорил Кристофер и решил схитрить, придав своему лицу суровое выражение. – А если я расскажу, что видел вас здесь? И за вами погонятся? Новая Машина ведь ещё не построена, и вас будет очень легко поймать.
– Но мы оба знаем, что ты ведь этого не сделаешь, так? – мягко улыбнувшись, подмигнул помощнику Свен.
– Конечно, не сделаю, – грустно выдохнул Кельвин и с надеждой в голосе спросил: – Но вы ведь ещё вернётесь, профессор?
– Не знаю, – вздохнул Нордлихт. – Сейчас я не в состоянии что-либо загадывать. Но обещаю, как только пойму, как мне следует действовать дальше, обязательно за тобой вернусь.
– Тогда я буду ждать, – кивнул явно удовлетворённый ответом архивариус. – Если что, вы знаете, где меня найти. Берегите себя.
– Я постараюсь, Кристофер, – улыбнулся Свен, пожимая протянутую руку. – Я постараюсь.
С тяжёлым сердцем покинув здание, в котором располагалась с такой любовью и трудом созданная им корпорация, Нордлихт вернулся в свою квартиру и, потратив несколько недель на то, чтобы превратить её в оснащённую всем необходимым мастерскую, приступил к созданию новой Машины, чертежи которой до мельчайших подробностей хранил в своей голове. На этот раз дело шло гораздо быстрее, и уже через несколько месяцев Свен закончил работу, полностью сосредоточившись на второй фазе своего плана. А именно, стал размышлять над тем, куда ему отправиться дальше.
Ему было важно найти такое место, где его не смогли бы обнаружить агенты корпорации. Избрав пунктом своего добровольного изгнания Тибет, Свен задал размер временнóго прыжка – десять тысяч лет до нашей эры – цифру, которая уж точно не представляла для натасканных ищеек «Хроноса» никакого практического интереса. Там, в спокойной тиши девственного, не исковерканного поступью человека мира, он сможет как следует всё обдумать и приготовиться к тому, чтобы со временем мобилизовать новые силы.
Мысленно простившись с городом и эпохой, которая с самого рождения была его домом, подстегиваемый предвкушением новых открытий, Свен Нордлихт собрал саквояж с необходимыми вещами на первое время и отправился в далёкое путешествие.
Скитаясь по живописным долинам и горным лощинам, которые спустя тысячелетия должны были превратиться в территорию, известную как Тибет, Свен предавался неторопливым размышлениям о смысле жизни и её неминуемой быстротечности, которые навевал окружающий его монолитный, величественный пейзаж. Иногда он ночевал под открытым небом, иногда под защитой горных выступов и огромных, покрытых незнакомой зеленью камней, явно обрушившихся когда-то с подпиравших далёкое небо могучих скалистых вершин.
Глядя на царившее вокруг безмятежное господство природы, раз за разом пересматривая запись на экранчике голокамеры, Свен никак не мог осознать и поверить, что однажды человечество сможет обезуметь до такой степени и переступить черту.
Люди придут и уйдут, а камни так и будут лежать, словно в молчаливой усмешке наблюдая, как постепенно ветры стирают последние следы пребывания на земле нерадивого рода человеческого.
Глядя на мятущееся пламя костра, у которого, кутаясь в плащ, грелся Свен в одну из ночей, он понял, что должен попробовать ещё раз. Недаром у него хватило сил и терпения воссоздать новую Машину и совершить побег. Да, придётся начинать всё сначала, но он готов к этому. Нужно было попытаться сначала, только на этот раз не в утопическом стремлении изменить историю и сделать мир лучше, а во что бы то ни стало постараться остановить самого себя.