Мы сцепились, мечи зазвенели, разошлись, снова ударили. Я чувствовал, как гудят предплечья, как нарастают под кожей сгустки боли и усталости — но не останавливался. Нельзя. Ни секунды.
Он пытался дожать — колющий удар в корпус, переход в диагональ, выпад. Я снова уклонился, перекрутился и нанёс короткий, подлый укол в ребра.
Небольшая кровь — но и этого было достаточно, чтобы он отшатнулся. Каждый такой порез заставлял его нервничать всё сильнее, терять контроль, забываться…
Я видел, как его дыхание сбилось. Видел, как менялся его взгляд — от уверенности к раздражению.
Фиор не узнавал меня и страшился этого.
Он бился с тенью человека, который был ему мальчиком на побегушках, а теперь стал кем-то… иным.
Ещё один выпад — Фиор не успел убрать руку и получил очередную царапину.
— Как ты смеешь⁈ — прорычал он, бросаясь с новой серией ударов.
Я отбил их всех. Один. Второй. Третий. Увернулся, заблокировал четвёртый, соскользнул по плоскости его клинка и отвёл меч в сторону.
— Повежливее, Фиор. Мы теперь даже не в одном клане.
Он снова бросился на меня. В глазах засверкали искры, но он погасил их, вспомнив, что вызывать Блик нельзя. Я подсёк его меч, врезал плечом в грудь — он отлетел на шаг назад, заскользил по мрамору. Одна нога чуть поехала — не упал, но пошатнулся. Я пошёл в наступление.
И тут он поймал меня.
Переход в нижнюю стойку, подворот кисти — и мой меч ушёл вниз. Я почти потерял хват. Клинок Фиора просвистел возле моей шеи. Он был близко. Слишком.
— Я же говорил, — процедил он, — фантазии — твоя единственная сила. Потому что я всегда буду выше.
Я выдохнул. Отступил назад, пяткой ударился о барьер, вызвав взрыв искр, но не дал себе упасть. Поднырнул под его руку — и с поворота ударил в ответ. Коротко, резко. В голень.
Он охнул, не ожидал. Равновесие сбилось, но Фиор удержал его и крутанулся ко мне всем корпусом.
Я снова пошёл вперёд. И на этот раз без остановки. Поиграли — и хватит.
Каждый мой удар был откликом на его пафос. Каждое движение — доказательством, что я не просто брат, не просто изгой, не просто тень прошлого.
Я был силой, которой он не смог стать.
Клинки скрещивались, расходились, звенели. Я бил со всех сторон — в грудь, в руки, в бедро. Он отбивался, как мог, но не успевал за моим темпом. Шаг за шагом ядавил его к краю круга, как волна несёт лодку к скале.
Последний удар — по уже окровавленному запястью. Его роскошная белая форма уже пестрела красными пятнами.
Принц взвыл и уронил меч.
Кто-то со стороны Солнцерождённых судорожно вздохнул. Возможно, даже вскрикнул.
Я оказался рядом с Фиором, схватил его за ворот и с силой заставил опуститься на колени. А затем протащил за шкирку в центр круга и встал напротив советников.
Мой меч был у его горла.
— Как быстро меняется положение, правда? — прошептал я. — На коленях ты уже не кажешься таким высоким.
Он смотрел на меня со смесью непонимания, ненависти и… страха.
— Полагаю, небо явило свою волю, — хрипло сказал я, оглядывая советников.
Старейшина из Золотых весов с усилием поднялся.
— Победа за Лунным стражем Ромассилом из клана Лунорождённых. Поединок завершён. Победитель имеет право… — голос старика сорвался, — лишить соперника жизни, как предписывает древний устав.
В зале воцарилась гробовая тишина. Даже воздух словно застыл.
Я снова взглянул на Фиора. Он зажмурился, ожидая, что прямо сейчас в его шею вонзится клинок. Но я хотел продлить момент триумфа. Вопросительно взглянул на своих соклановцев.
Салине была спокойна, но глаза её светились. Оня сняла полумаску и триумфально улыбнулась, глядя на главу Дневного клана. Герцог едва заметно кивнул:
— На усмотрение победителя.
Я крепче перехватил меч.
И в этот момент…
— Нет!
Кричал Доминус.
Глава 21
Барьер исчез так внезапно, будто его сорвали голыми руками.
В зале повисло напряжение, плотное, как затянутое горлом предсмертное дыхание. Я всё ещё стоял над Фиором, меч в моей руке не дрожал — в отличие от подбородка принца. Даже сейчас, на коленях, в испачканном кровью мундире, он пытался выглядеть достойно.
Не получалось.
Тяжёлые шаги по мрамору разнеслись эхом.
Доминус покинул своё место и спускался к нам. Ни охраны, ни сопровождения. Только он, и лицо, иссечённое болью, которую он не показывал никому… кроме меня. Теперь — уже можно.
Он подошёл ближе, так близко, что мог бы встать между нами. Но не стал.
— Если убьёшь его, то сам стань моим наследником, — сказал он. Тихо, но каждое слово звучало в этом огромном зале, как удар молота. — Ты победил. Доказал, кто ты. И ты мой сын, моя кровь. Хочешь отомстить? Сделай это. Но знай цену.
Фиор всхлипнул. Не слишком громко, но все в зале это услышали.
Доминус посмотрел на меня — прямо. Без высокомерия. Без маски. Только боль и отчаяние. Только мужчина, у которого осталась горстка развалин вместо семьи. Все же кланы отличались.
На месте Доминуса Герцог не стал бы прерывать бой несмотря на всю трагедию ситуации. И в этом Лунорождённые были гораздо ближе к древней Империи: старшие всегда отвечают за ошибки младших — это закон. Если твой воспитанник или подчинённый подвёл тебя, опозорился сам или опозорил твой клан — отвечаешь ты. И отвечаешь по всей справедливости.
Я постучал пальцем по следу от знака Лунорождённых на груди.
— Боюсь, это запоздалое предложение, Доминус. Я больше не принадлежу вашему клану.
— Оставь мне одного сына! — вскричал он, и его голос сорвался. — Я отдам тебе всё, что попросишь. Любые компенсации. Земли. Артефакты из личной сокровищницы. Пропуск в любую из башен Центрального Круга. Иммунитет в любом учреждении. И… Никто никогда не сможет использовать твоё имя его против тебя.
Вот это торг!
Даже контролировавшие барьер маги удивлённо замерли. Ещё бы! Воочию наблюдать, как непримиримый глава Дневного клана… умоляет.
Я посмотрел на Фиора. В его глазах дрожала паника, а на губах — слюна и кровь.
— Я… Я признаю свою вину, — прохрипел он. — Я… это всё… я хотел, чтобы отец меня увидел, наконец… Рионис всегда был первым. Потом появился ты. Я… не мог допустить позора… Пожалуйста. Оставь мне жизнь…
Он звучал, как мальчик, попавшийся на воровстве сладостей, а не как принц, отправивший своего брата на смерть и поставивший свой клан на грань политической катастрофы.
— Заткнись! — Рявкнул на него отец и снова обратился ко мне. — Я бы хотел назвать своим наследником тебя, Ромассил. Но теперь это слишком сложно. Теперь только ты можешь решить, хочешь этого или нет.
Я посмотрел на Доминуса.
— Вы же понимаете, что я больше не принадлежу Дню? И вряд ли ещё буду. Ваши законные сыновья позаботились о том, чтобы для меня не было пути назад.
— Думаю, можно что-нибудь придумать…
Я покачал головой.
— Отныне моя стихия — Ночь. Тени, а не Блики. Мне нет места в вашем клане. Там, где я стал тем, кто сейчас перед вами, мне дали выбор. Уважение. И шанс. Вы дали мне… ну, вы дали мне кровь. Я это помню. И всё же — нет.
Доминус закрыл глаза и обречённо выдохнул. Я увидел, как его пальцы сжались в кулак. Как губы дрогнули, но он не дал себе упасть до слёз.
— Оставь мне одного сына, Ромассил, — сказал он, и в этом не было уже ничего от властного лидера Дневного клана. Только голос отца, потерявшего двух детей — одного в прямом смысле, другого… в ещё худшем.
И вот тогда я ощутил, как больно это и мне. Точнее, тому Рому, в теле которого сошлись две души.
— Если я пощажу его… — начал я, и Доминус кивнул, почти с мольбой. — Тогда вам придётся принять, что отныне я не ваш подданный. Я Лунный страж. Никаких претензий к Лунорождённым и мне лично.
— Конечно, — прошептал он.
Мой меч всё ещё лежал у горла Фиора. Ему оставалось только немного податься вперёд — и всё. Он не шевелился.
Герцог смотрел прямо на меня, чуть склонив голову — не в знак почтения, нет. Скорее… в знак понимания. Или ожидания. Мол, давай, мальчик. Сделай правильный ход.
Я ответил ему лёгким кивком. Не из вежливости — из необходимости. Мы оба знали: если я сейчас перережу горло этому позорному принцу, кровь зальёт не только круг. Она польётся по улицам. Война. Война, к которой Альбигор не готов. Которую я не хочу.
Я пришёл не разрушать. Я пришёл вернуть собственным потомкам величие, которое они растратили, соревнуясь друг с другом.
И если ради этого нужно было не добить врага, а ослабить его клан, — то пусть будет так.
Я повернулся к Доминусу. Он был бледен. Его взгляд метался между мной и Фиором, который теперь стоял, как сломанная кукла. Образ идеального наследника, уничтоженный одним ударом. Моим.
— У меня есть условие, Доминус. Несколько.
Доминус напрягся, но кивнул. Он уже понял, что я его пощадил. И что это не дар. Это — сделка.
— С этого дня десять процентов прибыли от всего продаваемого объёма очищенного Ноктиума, проходящего через главные перерабатывающие башни Солнцерожденных, переходит к клану Лунорожденных. На постоянной основе.
В зале кто-то закашлялся. Кто-то — ойкнул. Кто-то — подался вперёд, будто я только что потребовал передать мне императорскую корону. Что, к слову, выглядело бы не менее абсурдно. Потому что у Альбигора не было императора. Пока что.
— Из них два процента, — продолжил я, — пойдут на мой личный счёт в Народном банке Альбигора.
Герцог усмехнулся. Где-то на грани между «дерзко» и «великолепно». Я знал, что он одобрял. Восемь процентов даже для всего ночного клана — число астрономическое. Ноктиум стоил куда дороже золота.
Доминус не ответил сразу. Наконец, всё же кивнул:
— Согласен. Восемь процентов от прибыли Лунорождённым, два — лично тебе.
— Никакого преследования, — добавил я. — Никаких исков. Никаких претензий. Только компенсация. Справедливая. Полагаю, я её заслуживаю.