Стрелки наградных часов приближались к одиннадцати. Худощавый, подвижный, немного сутоловатый, среднего роста старший лейтенант заторопился по улице, прибавив шагу, и повернул в переулок Багратиона.
В переулке было спокойно и почти безлюдно. Глотов бросил косой взгляд по сторонам, потом поднял глаза вверх и, не заметив ничего подозрительного, решил остановиться у коммерческого ларька, чтобы, особенно не привлекая к себе внимания, как-то скоротать время своего дежурства…
— Добрый день! — небрежно козырнул участковый милиционер молодому киоскеру южной наружности. — Старший лейтенант Глотов, участковый…
Молоденький парень растянулся в широкой добродушной улыбке, засверкав золотыми коронками.
— Добрый, дорогой! — вежливо и заискивающе ответил киоскер. — Желаем что-нибудь купить в скромном киоске?
Участковый не очень любезно сверкнул глазами на мелкого торгаша и подумал про себя: «Не жизнь, а навозная куча — вечно приходится мараться о разного рода мразь!»
— Что хочешь, дорогой? — еще раз спросил продавец, все так же мило улыбаясь.
— Много чего, до-ро-гой, — произнес Глотов, — но для начала предъяви лицензию на право продажи спиртных и табачных изделий.
— Зачем? — удивился киоскер, скорчив кислую гримасу. — Ты же уже проверял вчера.
Глотов ехидно усмехнулся в свои черные усы и открыл красную папку.
— То было вчера, а сегодня новый день.
— Послушай, лейтенант… — панибратски начал разговор киоскер, размахивая рукой.
— Старший лейтенант, — строго поправил Глотов продавца и уставился немигающим взглядом на парня, который так и не понял, что от него хочет этот гнусный мент.
— Хорошо, хорошо, старший лейтенант, — поправился южанин, — нету сегодня, должны поднести.
— Тогда будем составлять протокол, — серьезно произнес Глотов, — и стал строчить на бумаге акт.
Киоскер сразу помрачнел.
— Послушай, начальник, — законючил он, — давай договоримся по-хорошему, дорогой…
Глотов весело посмотрел на просителя.
— Правильно говоришь: дорогой я для тебя!
— Что ты хочешь? — спросил парень, понимая что участковый, хочет содрать побольше.
— Фамилия?
— Зачем фамилия? — пробурчал киоскер. — Абдулов.
Участковый улыбнулся и разгладил усы.
— Во-первых, чтобы правильно составить протокол, — ответил Глотов, — а во-вторых, не что ты хочешь, а сколько хочешь, дорогой?
У кавказца отлегло от сердца, и он снова улыбнулся, сверкнув золотыми фиксами.
— Шутник ты, начальник… Так сколько?
Старший лейтенант неторопливо дописал протокол.
— Сколько? — повторил кавказец.
— Одну…
— Что одну? — не понял продавец. — Штуку? — Лицо его почернело.
— А что, много? — улыбнулся участковый.
Продавец ехидно оскалился.
— За штуку баксов, дорогой, я тебя и всех ментов в округе куплю и продам.
Глотов прекрасно знал таксу (хозяйственный криминальный прейскурант), но он специально назвал эту завышенную цифру, чтобы закончить утомительный разговор.
— Я знаю, милок, — уверенно произнес страж порядка, — я прошу у тебя только одну штуку, но не баксов, а всего лишь одну… — И он вытянул губы трубочкой.
— Что одну?
— Одну твою подпись в протоколе…
Продавец зло оскалился и запальчиво вскинул вверх свои волосатые руки.
— Шайтан!
Старший лейтенант бросил на него уничтожающий взгляд.
— Ты чем-то недоволен, черномазый?
— Я-то доволен… — со скрытой угрозой в голосе прошипел торговец и чиркнул свою подпись на бумаге.
— Вот и прекрасно, — улыбнулся Глотов и захлопнул красную папку. — Желаю процветать и дальше…
Его не очень новый мундир не отличался той безукоризненной чистотой, которая полагалась в его положении и звании. Форма порядком износилась, а чистить ее было некому. Александр Владимирович Глотов был в разводе, имел сына четырнадцати лет, который жил с матерью и которого он изредка навещал.
Причиной редких встреч была его амбициозная супруга, которая не могла себе простить того, что выскочила по молодости за бедного милиционера, который не только семью, но и себя-то не мог как следует прокормить. В начале семейной жизни все вроде бы складывалось удачно: благодарности не сыпались, как снег на голову в новогоднюю ночь, но порой случались. Он был на хорошем счету у начальства, а после поимки рецидивиста ему предложили поступить в ВШМ. Тогда он послушался супругу и отверг заманчивое предложение: нужны были деньги на строительство кооператива и было не до учебы, а когда построили кооперативную квартиру, понадобился дачный участок, машина… да всего и не перечислишь. Когда же все приобрели, супруга захандрила, как старуха из «Сказки о золотой рыбке».
Однако Глотов не имел сильных покровителей, а воровать не научился. Наверное, поэтому жена и бросила его, выскочив замуж за состоятельного директора магазина, который, к слову сказать, недавно был осужден на несколько лет тюремного заключения.
Но Александр Глотов не утонул в водовороте жизненных неурядиц. Поднабрался житейского опыта и мудрости, закончил школу милиции, получил офицерское звание, неплохую должность. Все складывалось удачно, но он снова «забуксовал».
Глотов никак не мог перебороть своего отвращения к разного рода махинациям, подлости и нарушениям закона. Он понимал, что так и помрет на боевом посту старшим лейтенантом, если судьба не повернется к нему или он чего-либо не предпримет сам.
Глава 4
Михаил Петухов шагал по улице с чемоданчиком в руках и с жадностью всматривался в ларьки, из которых ему «подмигивали» пузатые, худые, большие и маленькие бутылки со спиртным содержимым. Во рту пересохло. Он со злостью, проклиная такую жизнь, свернул в переулок, быстро зашел в подворотню, где его ожидало незавершенное рискованное дело, и бодро вошел в подъезд старого четырехэтажного дома.
Надежда Макаровна находилась в приподнятом настроении: весеннее солнышко разогнало ее тревожные думы и опасения, к тому же она завершила ворох дел, посетив нотариуса, отделение связи, зашла к участковому и в домоуправление насчет злополучных труб и вызвала водопроводчика. Правда, вызывала она его уже не в первый раз, а он только раз забежал на секунду и, ничего не починив, быстро испарился.
Но сегодня пожилая интеллигентная женщина была весьма решительна и, отбросив в сторону ложную скромность, выдала бюрократам по первое число, дошла до начальника, и ей пообещали, что сегодня непременно пришлют слесаря-водопроводчика.
Надежда Макаровна знала по своему горькому опыту, что все эти сантехники из ЖЭСа палец о палец не ударят, если не дашь им взятку или не поставишь бутылку. Пенсионерка едва сводила концы с концами, живя впроголодь от пенсии до пенсии. Часть своих скромных доходов она ежемесячно посылала племяннице, которая училась в городе Ярославле в театрально-художественном училище…
Однако делать было нечего, и Надежда Макаровна приготовила нехитрый стол. Она достала из секции бутылку «Русской», припасенную на крайний случай. Приготовление заняло немного времени, но вдруг хозяйке стало дурно. Слишком нервным и хлопотным оказался для нее день — в результате больное сердце и астма дали о себе знать. Чтобы как-то привести себя в порядок, пенсионерка выпила таблетку и открыла окно на кухне.
Свежий спасительный поток воздуха ворвался в помещение, и на время ей стало легче. Она тяжело осела на табурет и вздохнула. В этот момент в дверь резко и настойчиво позвонили.
Хозяйка глянула в смотровой глазок и, узнав водопроводчика, открыла дверь. Ее очень удивила добродушная улыбка, сияющая на лице работника ЖЭСа.
— Добрый день, хозяюшка! — поздоровался Петухов с женщиной, проходя в квартиру. — Вызывали?
— Здравствуйте, — робко ответила пенсионерка.
Она никак не ожидала, что после резкого разговора в домоуправлении слесарь будет так приветлив. «Все же о людях нужно думать лучше», — мысленно укорила» себя Надежда Макаровна, — и не поддаваться мимолетному гневу».
— Проходите, пожалуйста, — пригласила она щуплого мужчину в потертых бледно-голубых джинсах и черной майке.
В одной руке он держал чемоданчик с курткой, а в другой накладную.
— Дом шесть, квартира двадцать два, — весело спросил Петухов, — на что жалобы? Сейчас устраним!
Надежде Макаровне стало как-то не по себе от такого внимания и вежливого обращения.
— Да краны, проклятые, текут, — засуетилась пожилая женщина, приглашая сантехника пройти в ванную, — и трубы под ванной тоже дают течь…
— Починим, мать, — заверил Петухов, бросая украдкой быстрые цепкие взгляды вокруг себя, в приоткрытую комнату и кухню, — не волнуйся!
— Хорошо бы, — вздохнула женщина.
Петухов старательно вытер ноги о соломенный коврик возле входной двери.
— Да ничего, — виновато произнесла женщина, — у меня не так уж чисто, — хотя вокруг был идеальный порядок.
— Домовая книга имеется? — по-деловому спросил водопроводчик, топчась у двери.
— Есть, а как же…
— Тогда начнем сразу с нее…
— А зачем? — не поняла хозяйка.
Петухов слегка замялся.
— Не волнуйтесь, порядок такой.
— А, — понимающе протянула Надежда Макаровна, хотя никогда такого не было, чтобы сантехникам требовалась домовая книга. — Вам принести?
— Будьте любезны.
Надежда Макаровна заспешила в комнату, где у нее хранились все документы, бросив на ходу водопроводчику, чтобы он шел за ней.
— Хорошо.
Однако Миха не сразу последовал за хозяйкой, он успел ловким движением руки открыть замок входной двери и только после этого не спеша засеменил за безалаберной женщиной, остановившись в ожидании перед входом в комнату, внимательно оглядывая все, что в ней находилось.
— Вот, пожалуйста, — протянула Надежда Макаровна книгу дотошному сантехнику, который по-прежнему был благодушен и весел.