— Так, значит, вас, Сергей Викторович, интересует, — громко обратилась Зинаида к начальнику, но так, чтобы Петухов слышал разговор на другом конце провода, — кому я оформляла вызов к Лефтовой, проживающей в переулке Багратиона, дом шесть, квартира номер… номер двадцать два?
— Да, да, — подтвердил Науменко.
Зинаида понимала, что у Лефтовой что-то случилось и в этом замешан ее любовник, поэтому тянула время, чтобы Михаил успел разъяснить ей хоть что-нибудь.
— Зинуля! — орал в трубку Петухов. — Ты слышишь меня, але, ты слышишь меня?
— Да, — стараясь говорить спокойно, произнесла женщина.
— Никому не говори о вызове на Багратиона, — умолял голос в трубке, — или мне конец…
Домоуправу надоела эта канитель.
— С кем это вы разговариваете? — недовольно поинтересовался он.
Горохова прикрыла рукой трубку.
— Да такой же настырный квартиросъемщик, как эта Лефтова, — пояснила она и бросила дежурную реплику в телефонную трубку. — Гражданин, подождите, пожалуйста, одну секундочку.
— Ты не одна? — насторожился Петухов.
— Разумеется.
Теперь можно было заняться начальником, который уже начинал терять терпение.
— Ой, как она мне надоела сегодня! — протяжно произнесла Зинаида, подходя к шкафчику с документами и канцелярскими бумажками. — Говорит, срочно мне все исправить и сегодня же.
— Ну а ты?
— А что я? — удивленно воскликнула сообразительная Зина. — Пообещала ей завтра прислать человека.
— Почему завтра? — насторожился Науменко, — Я же приказал сегодня направить к ней кого-нибудь из сантехников.
— А кого я направлю?
— Антонова, Петрова…
— Да они же занимаются домом номер семь по улице Воровского, — вскинула брови Зинаида, — вы же сами просили послать туда в первую очередь.
Науменко сморщился и махнул рукой.
— Ах да, — сказал он, — я совсем и забыл, — потом немного, помолчав, снова обратился к Зинаиде. — Ну а этот, как его, с сизым носом…
— Петухов, что ли?
— Ага! Где он?
Женщина посмотрела на начальника немигающим и глазами и ехидно усмехнулась.
— А как вы думаете?
— Я ничего не думаю! — разозлился начальник.
Зинаида возмущенно пожала плечами.
— Пришел с утра под шафэ, — с вызовом ответила она, — попросил отгул…
— Какой может быть отгул? — взорвался начальник.
— Вот и я ему говорю, — согласилась раскрасневшаяся Зинаида, — какой может быть отгул, когда работы невпроворот? А он давай проситься, мол, друга хоронить нужно…
— Да этот дармоед, — кричал Науменко, — за этот месяц, если не ошибаюсь, пятого хоронит!
— Четвертого, — уточнила Зинаида.
— Хватит! — стукнул по столу кулаком Науменко. — Пора наводить порядок в ЖЭСе. Он у меня не сантехником работать будет, а могильщиком на кладбище.
Науменко остановился на полпути из кабинета и повернулся к женщине.
— А левый заказ никому не давала сегодня? — лукаво спросил он.
— Да что вы, Сергей Викторович! — обиделась Зинаида.
— Ну это я так, — улыбнулся начальник и ласково попрощался: — Будь здорова, Зинуля!
Женщина покорно склонила голову, а когда дверь захлопнулась, взяла трубку.
— Обормот! — крикнула она в сердцах. — Немедленно домой!
Глава 16
Надвигалась ночь, и кроме мелькавшей черноты за окном вагона ничего нельзя было разглядеть. Изредка мимо проносились маленькие станции, но они, как кометы, вспыхивали и тут же исчезали.
Пассажиры готовились ко сну, многие уже спали. Только в последнем купе никак не могла угомониться пьяная компания. Проводник пытался навести порядок, но, посмотрев на потные тупые физиономии молодых парней, счел, что лучше не знать, что там творится.
— Ребята, — спокойно попросил пожилой проводник, — нельзя ли потише, не в ресторане находитесь.
— Да и ты, папаша, не в сауне, — скаламбурил один из весельчаков.
— Люди отдыхают.
— А мы что делаем? — удивился щербатый парень, и компания взорвалась бешеным роготом.
— Я сейчас…
Однако проводнику не дал договорить огромный детина с квадратной головой. Он медленно приподнялся и, оперевшись локтями о верхние полки, тихо пробасил хриплым голосом, от которого у проводника похолодело внутри:
— Рабоче-крестьянский люд устал на трудовой вахте, а посему попрошу тебя, папаша, не мешать пролетариату культурно проводить время.
— Ты, мужик, должен охранять наш покой, — добавил прыщавый парень, по-видимому, главный в компании.
Проводник замялся, попятился и молча кивнул головой.
— Шкаф, отвали начальнику на чай, — скомандовал Прыщ и самодовольно ухмыльнулся, — начальнику тоже кусать хоцца.
Пассажиры спали в своих купе, а те, кто не спал, делали вид, что ничего не слышат и не видят. Из последнего купейного отсека неслись крики, девичий голос возмущенно сопротивлялся.
— Девственница? — зло прошипел Прыщ. — Так чем же испортить твою красу.
Болезненного вида щербатый парень держал девушку, одной рукой пережимая ей шею, а другой затыкая рот. Бедняжка пыталась высвободиться, но все было бесполезно. Ее легкое платьице задралось, оголив ноги.
— Ух ты, озорница, — тяжело сопя и сглотнув набежавшую слюну, процедил сквозь зубы прыщавый и бесстыже запустил потную руку под платье. Затем, оттянув трусики рукой, он начал медленно разрезать их финкой. — Так тебе бритвочкой сломать или пальчиком?
— Лучше мальчиком с пальчиком, — рассмеялся здоровяк.
Вдруг рядом раздался тихий спокойный голос:
— Языком!
Четыре пары глаз устремились в одну точку. В полумраке вырисовывалась ладная фигура высокого молодого мужчины в кожаной куртке с походной сумкой на крепком широком плече.
— Что ты сказал? — скривив слюнявый рот, спросил Прыщ.
— Языком вкуснее! — тем же ровным спокойным тоном повторил незнакомец.
Прыщавый рванулся к нему, выставив вперед финку. Но незнакомец уклонился от удара и, перехватив руку Прыща, провел болевой прием. Раздался хруст костей и вой. Прыщавый, получив в лицо удар коленом, хрюкнул от боли и осел.
Здоровяк бросился на выручку другу, но, наткнувшись на жесткий прямой удар каблуком в лицо, рухнул на прежнее место.
Щербатый заерзал на месте, вынимая из кармана пистолет, но девушка разбила бутылку водки на его плешивой голове.
— Молодец, — сдержанно похвалил парень и вышел в тамбур.
Девушка, схватив свои вещи, поспешила за своим спасителем.
Часть III
Глава 1
Провинциальный город встретил Вадима неласково, впрочем, как и всех, прибывших поездом Екатеринбург — Гутово. Шел мелкий колющий дождь, было сыро и холодно.
Вадиму вдруг вспомнился его родной городок на Волге. Правда, жил он там недолго, после смерти родителей тетя забрала его в Москву, вырастила и выучила. Однако Вадим частенько, вспоминал маленький провинциальный городок…
Выйдя из вагона, Вадим глубоко вдохнул свежий прохладный воздух. Он осмотрелся: с этой минуты ему следовало быть предельно собранным и осторожным.
Перед ним высилось двухэтажное здание железнодорожного вокзала, а за ним раскинулась небольшая привокзальная площадь, вымощенная камнем. Справа виднелся автовокзал, почти не изменившийся за много лет. Вадим задумался…
— Вам куда? — прервал нахлынувшие воспоминания женский голос.
Вадим повернулся. Перед ним стояла его белокурая попутчица и с нескрываемым интересом смотрела на него.
— Да так, в одно место, к другу, — ответил Вадим, не желая никого посвящать в свои планы.
— Понятно, — обречено вздохнула Вероника, — наверное, дела…
— Да, милая… — Вадим улыбнулся, стараясь скрыть неловкость. Что-то привлекало его в этой девушке.
Кроме того, было в ней какое-то сходство с Ириной — его бывшей женой, которую он никак не мог забыть. После ее гибели в автокатастрофе жизнь остановилась, он словно окаменел, потерял всякий интерес абсолютно ко всему. Однако «время — лечит!» Вылечило оно и Вадима, но он по-прежнему думал, что ни одна женщина в мире не заменит ему Ирины.
— Я понимаю, — все тем же грустным голосом застенчиво произнесла девушка, — у вас своя жизнь… Но если вдруг вам станет в городе или вообще одиноко или…
Последней фразы Вероника не договорила, она поспешно сунула в руку Вадима записку и побежала по платформе в сторону туннеля, так ни разу и не обернувшись.
Вадиму стало как-то не по себе, давно ему не писали записок, он даже растерялся и слегка покраснел. Проводив глазами стройную фигуру девушки, он подождал, когда она скроется в подземном переходе, и только тогда развернул записку. Она была предельно лаконичной: адрес, номер телефона и маленькая приписка, сделанная огромными крупными печатными буквами: «СПАСИБО!!!».
Вихрев сжал в кулаке записку: «Не до того, милая, — подумал он. — Я рекрут. У тебя еще все впереди, а у меня…»
Вадим спрятал записку в карман рубашки и решительно зашагал через железнодорожные пути к привокзальной площади, где скучали таксисты возле своих четырехколесных стальных коней.
За стеклом такси мелькали незнакомые улицы, переулки, здания… Город был похож на сотни других таких же периферийных провинциальных российских городов. Правда, и сюда добралась «рука, перестройки».
От нестройных рядов торговых палаток, коммерческих ларьков, разноцветной рекламы, преимущественно на английском языке, отдельных зданий в европейском стиле — из стекла и пластика — рябило в глазах, а все вместе создавало впечатление дикой безвкусицы.
— Теперь куда? — спросил грузный шофер, подъезжая к магазину «Стрела».
— Тормозни здесь, браток! — коротко ответил Вадим.
— Как прикажешь…
Водитель резко нажал на педаль тормоза, и машина остановилась, как вкопанная.
— Сколько с меня?
— Сколько не жалко, — недовольно пробубнил таксист, не глядя на пассажира.
Вадим небрежно подал двадцатку и вышел из машины. Водитель остался доволен. Вихрев знал, что таксисты хорошо запоминают тех, кто им заплатил или очень мало или слишком много. Рекрут не хотел, чтобы его запомнили.