— Да так, ничего, — откликнулся Вадим, — просто немного устал, наверное, от беготни.
— Тогда давайте пообедаем, — предложила хозяйка, — и поужинаем заодно.
— Хорошо, Вероника, — согласился Вадим, — я только сполосну лицо и руки. А потом обсудим наше цыганское положение.
Гость снял куртку и прошел в ванную, размышляя над создавшейся ситуацией.
На полу в ванной комнате было еще много воды, которая, правда, потихоньку убывала, видимо, на нижний этаж. На поверхности воды плавали щепки и какая-то бумажка.
Вадим нагнулся и, подняв мокрую накладную, пробежался глазами по едва различимому тексту. Что-либо разобрать не удалось, и он положил документ на батарею.
Умывшись, Вадим пошел на кухню, где на столе уже стоял ужин.
— Хорошая из тебя получится хозяйка, — искренне похвалили гость.
Вероника, зардевшись, смущенно опустила глаза.
— Может быть, — согласилась она, — только хозяина нет. Присаживайтесь…
Вихрев сел, но не стал есть, а удивленно поднял глаза на девушку и покачал головой.
— Вероника, мы же собирались кое-что сделать…
— Что? — растерялась девушка.
— А где замечательное вино из наших старых запасов? — лукаво подмигнул Вадим. — Оно нам сейчас ой как пригодится!
Вероника всплеснула руками.
— И в самом деле!
Она достала бутылку из холодильника и поставила на стол вместе с фужерами.
— Вот теперь порядок! — похвалил девушку Вихрев и налил в фужеры вино.
— Еще бы трубы починили, тогда бы был полный порядок, — заметила хозяйка, — а то целый год никак не починят.
Вадим поднял фужер, но так и не произнеся тоста, поставил его снова на стол.
— Как целый год?
— А вот так, — объяснила Вероника, — сколько Надежда Макаровна ни обращалась, все без толку. Она мне даже в письме об этом писала недавно.
Вадим как-то сразу сник, напрягся.
— Да, — угрюмо пробурчал он и, подняв глаза, виновато поинтересовался. — Я понимаю, не к месту спрашивать, а какого числа погибла тетя?
Девушка нахмурилась при воспоминании о смерти Надежды Макаровны, губы ее дрогнули, на глазах выступили слезы:
— Сегодня третий день…
Вадим сжал зубы.
— Значит, пятого? — то ли спросил, то ли ответил он сам себе и как-то странно покачал головой.
Вихрев медленно встал и, не говоря ни слова, вышел из кухни.
— Вы куда?
— Одну секунду, Вероника!
Вадим зашел в ванную и схватил с батареи сырой листок. Это была накладная на имя Петухова Михаила.
— Пятого… — прошептал Вихрев.
Сомнений не было, здесь Петухов был в день смерти Лефтовой-старшей.
— Вадим, вы скоро? — раздался голос из кухни.
— Иду, иду, — бросил он в ответ и аккуратно положил документ на прежнее место, чтобы лучше его подсушить.
Стараясь не выдавать своего волнения, Вадим вернулся на кухню, сел на прежнее место и предложил тост.
— За исполнение наших желаний!
Девушка грустно улыбнулась.
— За исполнение…
Молодые люди выпили.
— Ну, а что в домоуправлении? — как бы между прочим поинтересовался Вадим. — Собираются чинить сантехнику?
— Я спрашивала, — простодушно ответила девушка, — но сказали, что дом подлежит реконструкции и что не стоит надеяться на ремонт.
— Странно, — горько усмехнулся Вадим и потер мочку уха.
Вадим не стал говорить о своих подозрениях Веронике.
— А что, если попробовать вытащить их из берлоги? — весело предложил он девушке.
— Кого?
— Этих бюрократов, горе-работников, — пояснил мужчина, — из неприступного домоуправления.
— Да как их вытащишь?
— Ну это мое дело, — весело подмигнул Вадим.
Вероника недоуменно взглянула на собеседника, стараясь предугадать, что же задумал этот неугомонный, решительный человек.
— Уже поздно, и в ЖЭСе никого нет, — сказала девушка, которой не очень хотелось сейчас идти куда-то.
Вихрев решительно встал.
— Кто-то же должен быть из дежурного персонала, — предположил он и стал одеваться.
— Ты мне объясни, где находится это логово?
Вероника поспешно последовала за Вихревым и тоже начала одеваться.
— А ты куда?
— Я с вами, — решительно сказала девушка. — Мне одной сидеть надоело, — призналась она, — к тому же еще заблудитесь.
Вихрев посмотрел на девушку, в глазах которой стояла немая просьба, и согласился.
— Лады, — произнес он, — только слушаться беспрекословно и никуда не встревать без разрешения.
— Лады, — весело повторила Вероника, и они рассмеялись почти одновременно…
Как и предполагал Вихрев, в ЖЭСе заседала «аварийная» бригада из трех мужиков и забивала «козла». В комнате с табличкой «Диспетчер» сидела пожилая дама и с кем-то заинтересованно говорила по теле-фону.
Вихрев, попросив Веронику подождать в коридоре, вошел в диспетчерскую и застыл в ожидании.
— Здравствуйте!
Диспетчер кивнула головой, не прекращая разговора, иногда равнодушно поглядывая на незнакомого посетителя, который, видя, что на него не обращают внимания, беспардонно уселся на стул и, достав газету, стал ею звучно шуршать.
В конце концов женщина пообещала кому-то перезвонить и недовольно бросила трубку на рычаг телефона.
— В чем дело, молодой человек?
Вихрев как ни в чем не бывало поднял глаза на диспетчера и добродушно улыбнулся.
— Простите, — спокойно и очень веско произнес посетитель, — я вот договорился с товарищем Петуховым сегодня о встрече, он обещал починить кое-что у меня, но я не смог вернуться вовремя домой с работы. Подскажите адрес…
Глава 3
За несколько последних лихорадочных дней Михаил Петухов сильно изменился: осунулся, побледнел и вздрагивал при каждом шорохе, ожидая звонка в дверь, за которой его уже будет ждать блюститель порядка в милицейской форме.
Единственным утешением в столь нервной ситуации были для него спасительные сто граммов, после которых он слегка успокаивался, но ненадолго. Ему хотелось продолжить свое лечение, но строгая, безжалостная Зинаида зорко следила за ним и не позволяла сожителю лишнего.
Петухов несколько дней жил у своей любовницы, боясь, что дома его непременно повяжут не те, так другие. Однако пока ничего не случилось, и Миха понемногу стал приходить в себя.
Зинаида помнила тот злополучный день, когда Петухов явился к ней, весь бледный, грязный и оборванный. Приютив и обогрев своего непутевого возлюбленного, женщина потребовала от него полного отчета: куда на сей раз влип Михаил Петухов, который клялся и божился, что завязал и что теперь он начнет новую жизнь. Да Миха ничего и не скрывал: ему необходимо было излить свою измученную, затравленную душу и хоть с кем-то посоветоваться. Зинаида же была тем единственным человеком, которому он мог довериться даже в такой непростой ситуации.
Петухов рассказал женщине все, как на духу, правда, опустив некоторые подробности своих блужданий в подземных переходах.
— Ой, — всплеснула руками разволновавшаяся женщина, — что же теперь делать, Миша?
Петухов недовольно хмыкнул: если бы он знал, что делать, то, наверное, не болтал бы сейчас с Зинаидой и не сидел бы в четырех стенах, пугаясь каждого шороха.
— Откуда я знаю! — слабым голосом возмутился мужик.
— Может, самому в милицию пойти? — нерешительно предложила испуганная женщина.
Петухов подскочил, как ужаленный, и покрутил указательным пальцем у виска.
— Ты рехнулась, — зло выпалил он, — хочешь, чтобы я сам себя под вышку подставил?
— Может, и разберутся…
— Кто будет разбираться с рецидивистом? — бесновался Миха, расхаживая по комнате. — Да им нужно «висяк» закрыть, а чьей жизнью, не важно… С другой стороны, Косой и Лом…
— Да, Миша, — подала голос Зина, — они звонили, спрашивали, где ты.
Миха насторожился:
— А ты что ответила?
— Ничего, сказала что не знаю, не видела.
Петухов облегченно вздохнул.
— Молодец, Зинуля, — произнес он, — в этом деле нужно рассчитать все до мелочей.
Петухов вновь заходил по комнате, нервно покусывая пересохшие побледневшие губы.
— Этот мент уж точно меня узнает, коли встретит нос к носу, — прикинул он, — не с лица, так со спины!
Он допил то, что осталось в бутылке, и плюхнулся на стул, проклиная злополучный вызов к Румяновой-Лефтовой и своих корешей, которые так подставили его.
Миха сидел дома и ждал гостей — своих бывших корешей. Петухов понял, что сколько веревочке не виться, конец-то все равно один, а ждать — самое дерьмовое дело. Он долго размышлял, прежде чем позвонить Лому. В милицию ходу ему не было, потому что за стукачество его пришьют свои же, да и от милиции не открутишься, не сдав дружков. Поэтому Мишка Петухов решился на встречу с Косым и Ломом, чтобы вместе обмозговать, как вести себя дальше.
Лом весьма удивился звонку Михи.
— Алло, — раздался суровый голос Лома.
— Ты, Лом? — как ни в чем не бывало спросил Петухов.
— Я… — ответил приятель, и на некоторое время в трубке воцарилась тишина, — а это ты, Миха?
— Он самый…
Голос Лома сразу повеселел, Петухову даже показалось, что его звонку рады.
— Куда ты пропал, Миха?
— А ты не догадываешься? — сухо ответил вопросом на вопрос Петухов.
Опять воцарилось недолгое молчание.
— В общих чертах, — сказал Лом и тихо воскликнул. — Ну ты и задвинул фишку, приятель!
Петухов усмехнулся, чувствуя фальшь.
— Это я задвинул? — съязвил он.
— А то кто же? — удивился кореш.
Миха не стал долго выяснять подробности по телефону, боясь, что он прослушивается.
— Ладно, зайди через часок, — предложил Миха приятелю, — разберемся, что у нас за фишки на кону.
— Не понял! — насторожился Лом.
— Я тоже многого не пойму, — ответил Миха, — вот на месте и разберемся.
— Ты, видно, совсем рехнулся… — тяжело вздохнул на другом конце провода Лом.