– А сколько идти до Тала-Мазу?
– Если как сейчас – суток трое-четверо. Если дунет сильнее – чуть меньше, но тут уж паруса и рангоут могут не выдержать. Ну а если опять заштилеет – сами понимаете…
– М-да, – вздохнул Дима разочарованно и внимательно поглядел на Костю.
– Ты пробуй, пробуй, и почаще. Раз в полчаса, – сказал он.
Костя на всякий случай попробовал. Безуспешно.
Так они и шли под шелест волн и мерное покачивание. Единственное, что еще произошло в этот день, – катерок нагнал что-то плавающее в воде у самой поверхности. Когда подплыли поближе, оказалось, что это один из охранников советника Фертье. Мертвый, конечно же. Над лицом уже успели потрудиться чайки, так что опознали охранника только по одежде.
Ход на Землю Костя до темноты так и не открыл.
Ближе к закату ветер изменился и задул с моря на берег. Серас кинулся переставлять паруса на другой галс, но, пока он возился, ветер почти стих, и катер вновь принялся бестолково колыхаться на бьющей в борт слабой волне.
– Приехали, – мрачно буркнул Серас.
– И воды совсем мало осталось… – вторя ему, пробормотал стюард Вейз.
Воды вокруг катера плескалось сколько угодно, но нетрудно было сообразить, что имелась в виду пресная вода.
Тем не менее теперь катер медленно дрейфовал к еле видимому на горизонте берегу, а не к косе справа. Коса просматривалась куда хуже, и Костя понимал почему – берег довольно высокий, с обрывом у воды. А коса и есть коса, просто широкая песчаная отмель, макушка которой немного выступает из воды. Естественно, что берег можно разглядеть с существенно бо́льшего расстояния, чем невысокую косу. Тем более что далеко на востоке, почти съеденные дымкой, проступали некие темные громады – то ли холмы, то ли даже настоящие горы. Уж горы-то издалека видны, а если долина Тала-Мазу считается доступной только с моря, горы там должны быть настоящие, крутые и отвесные.
Быстро темнело. Над морем бесшумными тенями метались летучие мыши – наверное, ловили жуков, которых тоже летало предостаточно. Начали донимать комары. Костя чертыхался и ворчал: дескать, не представляет, что эти сволочные кровопийцы делают так далеко от берега, однако комаров расстояние до суши нимало не смущало. Продолжали виться, жужжать и жалить.
– Вот они, прелести дикой природы, – вздохнул Костя, прихлопнув на щеке сразу трех комаров, хотя собирался убить одного. – Дикий, отсталый мир…
– Да я тебя умоляю, – отозвался Дима. – В нашем страшно цивилизованном Маранге не так же, что ли? Выберись куда-нибудь за Белозерск, в леса. Здешние комары раем покажутся.
В этом напарник был совершенно прав: комарье донимает даже в городах, особенно если расплодится во влажных подвалах многоэтажек. А уж в лесах, причем не обязательно вологодских… А ведь еще есть Сибирь, которую Костя никогда въяве не видел, но рассказов о ней слышал предостаточно. Обычно рассказы получались весьма занимательными.
– На, не страдай. – Дима метнул вынутый из сумочки алюминиевый пузырек.
– Это что? – поинтересовался Костя, страшно довольный тем, что сумел поймать пузырек на лету.
– Репеллент. Мажься.
Костя воодушевленно принялся наносить на неприкрытую одеждой кожу белесую пахучую мазь и равномерно размазывать ее слоем потоньше.
– Знал бы ты, каких трудов стоило найти такой, который в Центруме живет больше месяца, не распадается… – вздохнул Дима. – Сортов тридцать перепробовал, пока нашел…
«Да уж, – подумал Костя. – Несчастный мир. Многих удобств лишены жители Центрума, очень многих. Не говоря уж о возможности открывать ходы в другие миры. Чем Центрум так прогневал мироздание?»
До сих пор Костя вполне искренне считал наинесчастливейшим местом мира Россию, которая ничего не может построить и ни одно дело не умеет воплотить так, как изначально задумывалось. Теперь он понимал, что в России все обстоит еще сравнительно благополучно.
Когда есть с чем сравнивать, взгляд на окружающий мир всегда трезвее и объективнее.
Спать устроились внизу, Серас и Вейз наскоро прибрали в каюте Фертье, а Косте досталась капитанская. Дима сказал, что устроится на палубе, заодно и подежурит, а то мало ли, вдруг опять гости пожалуют. Предложенную помощь отверг, сказал, что в одиночку ему сподручнее, никто не мешает. Велел спать и не высовываться, если только он сам не позовет наверх. Оговорили команду, по которой надлежит покидать каюты, и разошлись. В очередной раз в Центруме Костя уснул чуть ли не мгновенно – видимо, сказывались ранние подъемы и долгое пребывание на свежем воздухе, от которого он, офисная крыса, конечно же, порядком отвык.
Засыпал Костя с твердым намерением реагировать на посторонние шумы и, буде прозвучит Димина команда, немедленно мчаться на зов. Но ничегошеньки он не услышал и благополучно продрых до самого утра, пока в дверь не сунулся стюард и вежливо не пригласил наверх, на совет.
Почему на совет, Костя понял, едва поднялся на палубу.
Связанный по рукам и ногам, спиной к рубке сидел бородатый тип, живо напоминающий какого-нибудь афганского душмана. Кроме того, и это Костя тоже сразу заметил, к корме катера была привязана рыбацкая лодчонка с парой весел, которые в данный момент валялись на ее дне.
Берег вроде бы за ночь стал поближе, да и горы на востоке теперь просматривались отчетливее.
Когда Костя осмотрелся, к нему обратился Дима, выглядящий вполне буднично, разве только глаза были красноватые от недосыпа.
– Ну чего, диспозиция такова: нас опять ищут. На этот раз местные бандиты. Прошлой ночью они искали только советника, а нас встретить не ожидали, да и опознать не сумели, потому и не тронули. А сегодня вернулись, уже целенаправленно. Вшестером, между прочим. Вчера было только четверо.
Костя невольно обернулся и поглядел на пленного.
– И где же… остальные?
Дима мельком взглянул на море.
– Извини, коллекционировать их нет смысла. «Языка» взял, остальных в расход, пока не очухались.
– М-да, – озадаченно вздохнул Костя.
В целом он понимал: раз Виорел назначил Диму приглядывать за ним в Центруме, тот кое-что умеет. Но что Дима – сущий Рэмбо, этого все же не ожидал. Если, конечно, Дима не приукрашивает ночные события. Но с другой стороны, а зачем ему приукрашивать?
– Я предлагаю все-таки покинуть катер, благо теперь есть на чем догрести до суши. Да, там бандиты, да, там практически никто не живет, но в море вообще никто не живет, а питьевая вода у нас заканчивается. Бандитам мы нужны живыми, так что сразу нас не шлепнут, ну а взять пусть сначала попробуют. А то, может, еще и договоримся. Так что решай, шеф.
– Что, прямо сейчас? На лодку – и на берег?
– А чего ждать? Еще одной порции бандитов? Как раз утречко, весь световой день впереди. Много успеть можно.
– Может, все-таки перекусим на дорожку? – осторожно спросил Вейз. – Там осталось чем.
– Это можно, – не стал возражать Дима. – И с собой надо взять все, что получится. Хрен его знает, что нас там в холмах ожидает.
– А там разве не степь? – хмуро уточнил Костя, покосившись в сторону берега.
– Степь. Но холмистая. Как перед Севастополем, если с севера ехать.
Костя никогда не подъезжал к Севастополю с севера. Он вообще в Севастополе никогда не бывал, но вот от Гаспры и Симеиза осталось впечатление полноценных гор, а никаких не холмов и уж точно не степи. Но раз Дима так говорит, может, и правда оно так.
Стюард наскоро сообразил приевшихся уже бутербродов, а вот чай со вчерашнего дня закончился. И новый заварить было попросту не на чем, поэтому запивали водой, которой всем досталось по половине кружки. Еще половиной кружки Дима напоил пленного. Все, что оставалось, он перелил в свою флягу. Потом вспомнили о чайнике на камбузе – Вейз сбегал, но там плескалось совсем уж немного, на самом дне. Это просто вылили в кружку и пустили по кругу.
– Ну, что? Вперед? – Дима выжидательно взглянул на Костю.
По-прежнему он ничего не делал без Костиного решения.
– А с этим что? – кивнул Костя на пленного.
– Да пусть сидит, что ему сделается? Свои освободят, – ответил Дима равнодушно.
Наверное, нормальный человек сейчас должен был содрогнуться, возмутиться – как-то отреагировать. Может быть, не столь бурно, но хоть как-то. Костя с удивлением отметил, что не испытывает по поводу пленного никаких особых эмоций. Оставить так оставить. Капитан катера, может, тоже жить хотел, но его убили. С волками жить…
Первым в лодку забрался стюард Вейз. Костя подал ему торбу со съестным, затем перелез сам. Уселся на банку, поправил сумку на коленях.
Их с Димой пребывание в Центруме выворачивало на новый виток.
С самого начала все пошло не так. Почти с самого начала. Если до прибытия в Харитму события еще более-менее держались в пределах расчетов, то арест на финише все резко изменил. Арест, внезапное освобождение клондальцами, вербовка, новая миссия, прервавшаяся столь же внезапно, и вот теперь поход в неизвестность с предварительным гребным этапом. Разве такое можно предвидеть?
Серас установил весла в уключины и сбросил швартов с кормовой утки катера. Перед тем как оттолкнуться, матрос тихонько погладил выкрашенный в белое транец и что-то неслышно прошептал. Прощался, что ли?
– Я посплю, – сказал Дима и прилег в носовой части лодки. – Если что – сразу будите.
– Хорошо, – кивнул Костя, осторожно сдвигаясь к борту, так чтобы и лодку не слишком кренить, и освободить Диме места побольше.
Греб Серас. Хорошо греб, умело. На кормовой банке сидел Вейз и периодически сигналил Серасу направление к берегу, чтобы тому лишний раз не оборачиваться. Судя по всему, процедура была отработанной до мелочей. Серас за полтора часа так ни разу и не обернулся.
А Костю снова пробило на философские размышления, поскольку делать было нечего, а на волны он уже вдоволь насмотрелся – море тоже может надоесть, пусть это континентальным россиянам и кажется кощунством.