— Значит, чужие. А зачем? — спросил Юргенсон, разделывая пирог ложечкой.
— У Рутберга был бизнес с продажей сайки, это такая дешевая и едкая наркота. Но это копейки, за которые такую драку не устраивают. Выходит, остался только игровой бизнес, а это целых три точки. Это, конечно, не твоя империя, но совсем другие деньги. Вот за них-то Рутберга и прибрали, подгадав под случившуюся войну… М-м-м, Тревис, да ты в пирогах понимаешь! В жизни не пробовал ничего лучше!
— Рад, что угодил, — усмехнулся Юргенсон, испытывая странное удовольствие от этой похвалы. — Ну так как узнать, кто теперь на точках?
— Как узнать? Пойти туда. Ты ведь своих уже послал?
— Вечером пойдут.
— Ну и мои пойдут вечером, чтобы не толкаться там среди дня. Днем появляться стремновато, сразу приглядываться начнут.
— Ты думаешь, твои ребята сразу определят, чужие там или нет?
— Ну конечно, тут же все друг друга знают, хотя, конечно, приезжих в городе навалом. Все же курортное место, море рядом.
54
Наконец, после стольких дней ожидания, после обид Тилли и ее стараний придумать какой-то способ наказать Казлица, он появился после своего неожиданного исчезновения.
Они с папой вернулись одновременно — папа слегка загорелый и чуть похудевший, а Казлиц такой же дерганый, как и раньше. Едва увидев его из окна в столовой, Тилли с трудом проглотила завтрак и усилием воли заставила себя остаться на месте и выпить с мамой фруктовый коктейль.
— Чем ты собираешься заняться? — спросила мама.
«Да уж не буду с роботом в мяч играть», — подумала Тилли, а вслух сказала:
— Поваляюсь немного, а потом пойду прогуляю Триплекса.
— Пусть его Тит прогуляет, а мы можем прокатиться в «Джи-Джи», посмотреть кино, а как проголодаемся, сходим в ресторан с морской кухней.
Тилли маму понимала, той требовалось почаще выходить из дому, чтобы на нее смотрели люди, в основном, конечно, мужчины, иначе какой смысл быть красивой и покупать платья за двадцать тысяч ливров? Но Тилли интересовало совсем другое, у нее заканчивались каникулы, а этот болванчик Эндрю все так же, как заведенный, бегал по беговой дорожке, бросал маме мяч и долдонил свое ежедневное — «Вы сегодня прекрасно выглядите, миссис Юргенсон». А еще из новенького: «Привет, Тилли, отличная погода, не правда ли?» Ну как такое можно вынести?
Тилли вышла из дома через пять минут, чувствуя, как от волнения у нее подергивается бровь.
«Это возрастное, — подумала она. — Годы идут, а в школе еще учиться и учиться…»
Казлиц стоял на обычном месте — за пределами мощеного двора на большом газоне.
Заметив приближение молодой хозяйки, он улыбнулся, но без особой радости, должно быть, понимая, что крепко перед ней провинился.
— Ну, здравствуй, Казлиц, — сказала Тилли, останавливаясь в трех шагах от охранника и сцепляя руки за спиной, как делал полицейский детектив в одном крутом фильме. Еще он раскачивался на каблуках остроносых ботинок, но на Тилли сейчас были кроссовки.
— Здравствуйте, мисс Юргенсон.
«Здравствуйте, мисс Юргенсон», — передразнила его про себя Тилли, затем шагнула ближе и прошипела:
— Да я тебя, уррод, из пиджака вытряхну и землю жр-рать заставлю!
— Мисс Юргенсон, если вы о том, о чем мы договаривались, то я не мог, меня ведь… трам-там… меня ведь в командировку отправляли и, между прочим, с личным оружием.
— И чего ты там делал?
— Усиливал резерв, мисс.
— Как ты его усиливал?
— Своим присутствием, мисс.
— И все?
— А что еще? Четверо суток в постоянной готовности. Чтобы, если что… там-тадам… Чтобы сразу выехать и подключиться.
— Короче так, Казлиц, если не хочешь неприятностей… — тут Тилли огляделась, проверяя, не привлекает ли постороннего внимания. — Если не хочешь неприятностей, шокер сегодня должен оказаться в пожарном сарае в ящике с песком, понял?
— Понял, мисс Юргенсон, только…
— Вот смотри, я рассыпаю их возле ноги, видишь? — спросила Тилли, незаметно бросая на газон мелкие камешки.
— Но они потеряются!
— Не потеряются. Нагнешься как бы завязать ботинок и аккуратно все подберешь.
— Спасибо, мисс Юргенсон.
— Помни, Казлиц, сегодня в пожарном ящике.
Сказав это, Тилли повернулась и пошла через малый парк к собачьему сараю, ей предстояло выгулять Триплекса.
Дело как будто налаживалось, и она чувствовала, как улучшается ее настроение после четырехдневной депрессии и ощущения собственного бессилия.
55
Вернувшись после долгого отсутствия в офис, Юргенсон впервые за длительное время почувствовал себя дома. Именно в офисе, а не в своем дорогом доме в Ринбурге, не в шале на озере, где любил посидеть с удочкой, и не в «спа-деревне», где у него имелись собственные апартаменты. Потому что именно в офисе крутился маховик его бизнеса, потому что сюда стекались секретные донесения с других материков и инсайдерская информация от биржевых манипуляторов и именно отсюда Юргенсон, словно генерал, направлял удары своих рейдеров и именно здесь, в ночной тишине, под кофе и тихую музыку из приемника, планировал недружественные поглощения и быстрые продажи захваченных фирм.
— Сэр, здесь скопилось много документов, которые требуют вашего внимания, — сообщил главный бухгалтер, едва Юргенсон устроился в кресле.
— Я потом посмотрю, Генри…
— Прямо сейчас, сэр! Я звонил вам туда, где вы были, но вы отказались меня выслушать!
— А теперь не отказываюсь. Давай их сюда, прямо на стол.
И его тут же загрузили срочными депешами, на многие из которых следовало дать ответ еще вчера или даже раньше.
— Ничего, разберемся, — говорил Юргенсон в ответ на истеричные комментарии главбуха.
— Да там же сроки, а у нас — договор!
— Сроки можно подвинуть, Генри. Не в первый раз.
После того как были сделаны все указания, пришло время личных переговоров с теми, кто не желал передвигать сроки, немного делиться, а также знать свое место.
Юргенсон краснел, сдвигал брови, громко хохотал, прихлебывая кофе, рассказывал скабрезные анекдоты и кричал фирменное «да я тебя, уррод, из пиджака вытряхну и землю жр-рать заставлю!».
За неотложными делами промелькнул обед, что-то там со спаржей и овощами. Улыбки секретарш, рекомендации врача — Тревис вызывал его в офис и, наконец, сияющее лицо Генри, когда он стал получать сообщения, подтверждавшие готовность партнеров сдвигать сроки, делиться и знать свое место.
— Кажется, все налаживается, сэр! Вы просто волшебник! — кричал главбух, врываясь без стука в кабинет Юргенсона.
— Да брось, Генри, какой я волшебник? Просто я умею разговаривать с людьми, вот и все. Пожалуй, на сегодня хватит. Позови Свена, я поеду домой.
Уже темнело, когда обычная колонна из пяти автомобилей несла Юргенсона домой, в тихий благополучный Ринбург.
— Ну что, Свен, хорошо дома? — спросил Юргенсон.
— Да, сэр. Дома как-то привычнее, — ответил тот, отдавая боссу лишь часть своего внимания, а остальную деля между другими машинами с охраной и обочинами дороги. Свенсон должен был видеть все, ведь после недавней схватки с киллерами и работы в Крастоне Юргенсон их с Карротом значительно возвысил. И, хотя Энди Флетчер формально оставался начальником охраны, эти двое почти что дышали ему в затылок.
— Ну, чего вы там болтали меж собой с Карротом?
— Мы мало с ним общаемся, сэр, только по службе.
— Это я и имею в виду. Какие выводы по командировке? Чего нам ждать от такого везения с Рутбергом?
— Там была третья сторона, сэр, это очевидно. Каррот сказал, что те парни, которых он подстрелил, были профи.
— А подальше, Свен? Если подумать пошире, кто там мог развить такую деятельность?
— Имен называть я не могу, сэр, я всего лишь охранник, но нужно искать крупного бизнесмена, который не чурается таких операций для захвата чужого бизнеса.
— Из цивилизованных?
— Ну да, с виду он должен быть вроде как цивилизованным, однако боевиков пускает в дело без колебаний.
— Я не понял, ты меня тоже в эту кучу сваливаешь?
— Нет, сэр. Я работаю у вас уже три года, и ни разу охрана не занималась захватами. Наверно, в среде деловых людей вы считаетесь зубастым, но, как я понимаю, обходитесь какими-то другими средствами.
Они помолчали. Свенсон вернулся к своим обязанностям, а Юргенсон переваривал полученную информацию.
В сущности, ничего нового он от Свенсона не услышал, но мнение не последнего человека в его службе помогало вернее увидеть напрашивающиеся выводы.
— Ты слышал про Камерона?
— Да, сэр.
— Мог он это сделать?
— Мог, сэр, если только такие деньги могли его заинтересовать.
— Вот в этом-то и дело, что для такого туза, как Камерон, там не слишком заманчивая грядка. Конечно, если он вытолкает всех с побережья и останется один, это хороший куш, но ему за этот куш придется провести две сотни больших и малых войн, а это значит, что все не так уж просто даже для Камерона. И потом, это все нелегальщина, а этот мистер сейчас старательно отмывается, чтобы выглядеть, как Белоснежка.
— Нужно собрать о нем больше информации, сэр, тогда у нас будет из чего построить подходящую теорию.
— Подходящую теорию, — повторил Юргенсон и покачал головой. — Ты, Свен, прямо как профессор. В университете учился?
— Учился, но не доучился.
— А чего так?
— Молодой был, глупый. Решил, что лучше податься в солдаты.
— Понятно. Такое со многими случается. Ну ладно, какую нам информацию о Камероне собирать? Что тебе нужно для этой… теории?
— А что вы делаете, сэр, прежде чем начинаете какое-нибудь большое дело?
— Чего делаю?
Юргенсон задумчиво уставился в окно, глядя на мелькавшие за окном фермерские дома. Фермы здесь, правда, были не такие, как у Джастина. Там пахло навозом, хватало пыли, но воздух был чистый. А здешние домики выглядели словно нарисованные, хотя прежде Юргенсон даже на это не обращал внимание. Ну домики, ну трава — и что?