— Мой зять, как он?
— Еще не вполне, мисс, но доктор сказал, выдюжит. Если дома ему поплохеет, вызовем врача, а нет, так можно и утром. Вы готовы, мисс? Доктор Вудвард и детектив Пайпер уже усаживают мистера Абернати в такси.
— Я тоже еду, сержант, — сказала Дэйзи, вставая. — Мисс Уэстли попросила меня остаться у них на ночь.
— Очень разумно, мисс. Хорошо, когда рядом понимающая подруга. — В глазах Тома заплясали искорки: он догадался, что жест Дэйзи продиктован не только добротой, но еще и желанием непременно участвовать в расследовании.
Дэйзи тоже была уверена, что Алек прислал его не только за тем, чтобы помочь Роджеру Абернати. Да, пожалуй, не стоит так уж осуждать миссис Кокрейн — может, она и вправду искренне хочет помочь.
Алек встретил их в фойе.
— Мы уезжаем, майор, — сказал он. — Можете запереть здание. Ключи от гримуборной я подержу у себя день или два.
— Как пожелаете, господин старший инспектор.
С любопытством поглядев в сторону прощающихся и почти соприкоснувшихся головами Мюриэл и Левича, Алек повернулся к Дэйзи:
— Мне нужно в Скотленд-Ярд. Вас домой проводит Том, если вы не против.
— Не беспокойтесь, шеф, я остаюсь на ночь у Мюриэл.
Он нахмурился:
— Но…
— Мне так много нужно вам рассказать, — не дала ему возразить Дэйзи и чуть не добавила: «Хоть вы и старались не подпускать ко мне подозреваемых», однако передумала — уж очень усталый был у Алека вид.
— Пообедаете со мной завтра? Простите, что так вышло с ужином, Дэйзи.
— Но обещали-то вы не исчезать посреди ужина, так что обещание выполнено. Что, если я приеду к вам в Скотленд-Ярд на автобусе?
— Сдается мне, что не о моем удобстве вы печетесь, — усмехнулся Алек. — Обязательно покажу вам весь Скотленд-Ярд, только в другой раз: утром буду разбираться с делами, а днем надо увидеться с вашими соседями — среди прочих подозреваемых, — так что я сам за вами заеду.
— Шикарно.
— Том, когда явишься утром на службу, первым делом зайди ко мне.
— Хорошо, шеф. Готовы, мисс Уэстли?
— Я только сейчас вспомнила, что нужно сказать родителям о Бетси. — Мюриэл с ужасом посмотрела на Левича.
— Если хотите, мисс Уэстли, — сказал Алек, — я сам сообщу им о случившемся. Скажите, кому и куда звонить. Если сразу не ответят, продолжу дозваниваться и попрошу, чтобы они вам перезвонили.
— Правда, мистер Флетчер? — Лицо Мюриэл прояснилось. — Бери-Сент-Эдмундс, шесть-пять-три. Преподобный Альберт Уэстли.
Священник! Не удивительно, что Мюриэл испугалась, когда Беттина пригрозила рассказать родителям о Левиче. В обществе сильны предрассудки по отношению к евреям. Кто знает, как приходской священник отнесется к выбору дочери.
Дэйзи пыталась припомнить, кто говорил Алеку, что Беттина вмешивалась в жизнь сестры. Кажется, Марченко. Она не очень-то поверила украинцу, а он, похоже, говорил правду.
— Заеду за вами в час, — сказал Алек перед тем, как выйти на мокрую темную улицу.
Всю дорогу до Челси сержант Тринг, только частично уместившийся на откидном сиденье спиной к водителю, сыпал успокоительными банальностями о погоде и о том, что в Лондоне развелось чересчур много машин.
На Малберри-плейс сержант помог Дэйзи и Мюриэл выйти из автомобиля, а потом подал руку Роджеру Абернати. В окнах соседнего дома горел свет.
— Я только Люси предупрежу, — сказала Дэйзи, — и пижаму с зубной щеткой захвачу.
Люси и ее частый спутник лорд Джеральд Бинкомб сидели на кухне — значит, у Бинки очередная «черная полоса». Как и достопочтенный Филипп Петри, Бинки поделывал что-то в Сити, но более успешно, чем бедный Фил. По крайней мере, ездил он на новеньком «алвисе», а не на старом «свифте», как Филипп, и обычно водил Люси в рестораны и на концерты, а не помогал ей мыть посуду после съеденного дома сырного омлета.
— О, Дэйзи! — воскликнул Бинки, молодой человек лет тридцати, отличавшийся мощным телосложением — раньше он играл в регби, — сдержанным нравом и мрачным взглядом на жизнь. Поверх элегантного пиджака на нем красовался кухонный фартук.
— Привет. — Дэйзи подсела к столу и потянулась за кусочком шоколадного рулета — печенье майора только раззадорило аппетит.
— Я думала, ты со своим полицейским ужинаешь, — сказала Люси. — Вы что, поссорились?
— Нет! Вообще-то я снова помогаю ему с расследованием.
— О, милая, только не говори, что опять кого-то убили. — Люси бросила кухонное полотенце на сушилку для посуды и села рядом с Дэйзи. — Что случилось?
— Посреди концерта наша соседка, Беттина, упала замертво — отравление цианидом. Жуткое зрелище.
Насколько жуткое, Дэйзи осознала только сейчас — сначала она была слишком ошарашена, потом слишком занята, а теперь перед глазами встала схватившаяся за горло пунцовая Беттина.
Бинки сочувственно плеснул в бокал дешевого южноафриканского шерри и подвинул его к Дэйзи.
— Если ты не ела, — заметила более практичная Люси, — не стоит пока пить. Там ведь осталось одно яйцо, Бинки?
— Два. Сейчас поджарю.
— Нет, Бинки, спасибо. Я обещала Мюриэл, что останусь у них на ночь, надо проследить, чтоб они поели, заодно и сама поем. Подробности завтра, Люси. — Дэйзи устало поднялась. — Пойду возьму вещи.
— Сиди, дорогая, соберу я тебе сумку.
Через несколько минут Дэйзи стояла на крыльце соседнего дома. Дверь ей открыла круглолицая горничная, вид у которой был скорее взволнованный, нежели расстроенный.
— О, мисс, как ужасно! — охала она, провожая Дэйзи в гостиную. — Мисс Уэстли сказала, чтоб вы устраивались поудобнее и угостились шерри, а она подойдет через минуту-две — они с полицейским помогают мистеру Абернати подняться в комнату. А я пока пойду вам постель постелю, мисс.
Она почти выбежала из комнаты — Дэйзи, к своему разочарованию, даже не успела с ней поговорить. Впрочем, только полиция сразу начинает задавать вопросы убитым горем родственникам и прислуге, а другу семьи и гостье так поступать не следует, разве что кто-то сам решит поделиться с ней своим горем.
Гостиная была обставлена без излишеств, но со вкусом. Непривычно смотрелся лишь рояль, занимавший треть комнаты. Дэйзи сыграла несколько нот, жалея, что в свое время не очень-то усердствовала на уроках музыки.
Она как раз закрывала крышку, когда в гостиную вошла бледная и встревоженная Мюриэл.
— Он просто сидит, и все, — сказала она без вступления. — Я спросила его, не хочет ли он поесть, а он даже не услышал. Сержант Тринг пытается уговорить его лечь спать. Он сказал, что, если я поставлю перед Роджером еду, может, он по привычке поест. Такой хороший человек, этот сержант!
— Да, очень хороший. Мюриэл, не хочу отрывать вас от дел. Если вам нужно к мистеру Абернати, идите, не обращайте на меня внимания.
Мюриэл беспомощно пожала плечами:
— Он меня будто не видит. Я велела Берил отнести ему поднос, зайду позже, погляжу, как он… Хотите шерри или коктейль?
— Нет, благодарю. — Почему все предлагают ей выпить? У нее что, такой жалкий вид? Вот Мюриэл точно не помешало бы взбодриться. — А сами будете?
— О нет, — Мюриэл вздрогнула. — После… после того, что случилось с Бетси, я, наверное, больше ни капли спиртного в рот не возьму.
— Понимаю. Однако поесть нужно. Мистер Левич правильно сказал — не хватало еще, чтобы и вы заболели.
— Да и вам тоже, Дэйзи. Хоть мне и не хочется есть, я не допущу, чтобы вы голодали. Я распорядилась, чтобы в столовой подали холодные закуски, так что пойдемте. — Она направилась к двери. — Сержанта Тринга я тоже позвала, но он предпочитает ужинать на кухне.
— Не сомневаюсь, — сухо сказала Дэйзи. Она не раз слышала от Алека, что Том Тринг умеет обаять женскую часть прислуги. Если кухарка, служанка и горничная Беттины знают хоть что-то полезное, он все из них выудит.
В столовой было накрыто на три персоны. Спешно убрав лишние тарелки и столовые приборы, Мюриэл пригласила Дэйзи к столу, и они принялись за ужин, состоящий из холодной ветчины, салата, хлеба с маслом и чатни. Утоляя голод, Дэйзи следила за тем, чтобы Мюриэл, то и дело впадавшая в раздумья, поела как следует. Возможно, мысли ее вовсе не были такими уж мрачными и в них наравне с покойной сестрой фигурировал Яков Левич.
Берил убрала со стола, а затем подала рисовый пудинг, бледную поверхность которого украшали желтые изюмины, похожие на кошачьи глаза.
Мюриэл смотрела на него со странным выражением лица. Как только дверь за служанкой закрылась, она сдавленно произнесла:
— У родителей часто подавали рисовый пудинг. Бетси всегда ела его после концерта.
— Может, он напоминал ей о беззаботном детстве.
— Возможно. — Мюриэл закрыла лицо руками. — Простите, — всхлипнула она.
— Ничего-ничего. Не могу представить, что бы я делала, если бы такое случилось с моей сестрой.
— Конечно, не можете, ведь вы любите свою сестру, а я Бетси — нет. В детстве любила. И потом думала, что люблю. Но когда я увидела, что она лежит там, мертвая, у меня с плеч будто тяжкий груз свалился. Я и плакала-то потому, что осознала, что не люблю ее. Горе словно бы не у меня, а у Роджера и родителей. И я ненавижу рисовый пудинг.
— Я тоже, — почему-то сказала Дэйзи и отодвинула пудинг на дальний край стола, откуда на нее не могли смотреть «кошачьи глаза». — Вы чувствовали ответственность за Беттину? Да вы же только чуть-чуть старше ее.
— Она так и осталась избалованным ребенком. Родители с нее пылинки сдували. Мне было четыре, когда она родилась, и уже тогда я чувствовала, что должна заботиться о младшей сестре. У меня не было ни золотистых кудряшек, как у нее, ни пухлых розовых щечек. Она резвилась и щебетала, а я была тихая и… незаметная. Но тогда я ее любила. — Она с мольбой посмотрела на Дэйзи.
— Конечно, любили. Маленькая избалованная девочка — это одно, а капризный взрослый человек — совсем другое.
— Да, — подтвердила Мюриэл. — Думаю, все изменилось после моего приезда в Лондон. Дома мне казалось естественным уступать Бетси и жертвовать своими интересами ради нее.