— Пожалуй, — осторожно ответил Алек.
— Мне хочется ее увидеть. Пригласишь ее к нам на чай?
Он посмотрел на мать.
— Как бабушка скажет.
— Бабушка, пожалуйста! В субботу мне не надо будет в школу, я сама печенье испеку… Ой, автобус скоро уйдет. Я побежала, бабушка, ладно? Где моя сумка?
— Мне тоже надо идти. Я отвезу тебя, Бел.
— О, здорово!
— Потом поговорим про мисс Дэлримпл. — Алек поцеловал мать в мягкую морщинистую щеку. — Боюсь, к ужину мне снова не успеть. Позже позвоню и скажу точно.
Он подвез Белинду к краснокирпичной громаде в стиле викторианской готики и, проследив взглядом за тем, как фигурка дочки слилась со стайкой девочек в таких же темно-синих платьицах и шапочках, поехал к доктору Вудварду, где его ожидал Том Тринг.
Дверь открыла пухленькая девочка со светлыми, собранными в хвостики волосами и покрасневшим носиком. Выглядела она на год-два младше Белинды.
— Я простудилась и не пошла сегодня в школу. И с малышкой поиграть нельзя, а то еще ее заражу. А Томми — мальчик. — Последнее было сказано тоном, полным презрения. — Вы к папе? То есть к доктору Вудварду? Для приема еще рано.
— Он нас ожидает.
Вид у доктора был нездоровый: то ли от усталости, то ли от каких-то переживаний.
— Пройдемте в кабинет, джентльмены. У меня есть немного времени до приема. Чем могу помочь?
Он сел за стол, снял очки в золотой оправе и тщательно протер стекла носовым платком. Без очков доктор Вудварт выглядел гораздо моложе и как-то уязвимее.
— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов. — Алек оглядел кабинет.
Обычный набор: медицинские книги на полках, застекленный шкафчик с карточками пациентов, в углу дверь с табличкой «Выдача лекарств».
— Позволите поинтересоваться, доктор: вы закрываете эту дверь?
— Всегда, господин старший инспектор. У меня маленькие дети.
— И сами составляете лекарства по рецепту?
И без того бледный доктор побледнел еще сильнее. Он поспешно и неловко надел очки.
— Только самые простые. Я начинал работать в маленькой деревне и там привык составлять лекарства сам, чтобы пациентам не нужно было ездить в город.
— Разумно, сэр. А микстуру от кашля для мисс Абернати тоже сами составляли?
— Да.
— Почему вы не сказали мне, что она у вас лечилась? Почему попросили ее горничную отдать вам остатки микстуры? Что в ней такого?
— Конечно, вы бы все равно все узнали… — Доктор закрыл изможденное лицо руками. — Микстура содержит прусскую кислоту в ничтожно малой дозе и отлично помогает при сухом кашле, который временами досаждал миссис Абернати. Но меня теперь мучают ночные кошмары.
— Вы опасаетесь, что ошиблись с дозой.
— Этого не может быть! — В глазах его была искренняя мука. — Я и так всегда очень щепетилен, а уж в этом случае и подавно.
— Почему?
— Я знал, что миссис Абернати часто принимала микстуру со своим любимым ликером, черт его побери, а в сочетании с алкоголем действие лекарства усиливается. Я просил ее этого не делать. Но она не слушала. А зачем? Микстура помогает, принимать что-то другое она отказывалась. Просто не могу поверить! Моя жизнь превратилась в кошмар. Что будет с моей семьей…
— Поэтому вы говорили, что у нее просто удар.
— Отчасти выдавал желаемое за действительное, — признал Вудвард. — А еще потому, что я не чувствую запах цианида. С тех пор только и думаю, что о ядах. Вы знали, что передозировка нитроглицерина вызывает такие же симптомы?
— Нитроглицерина? — Алек тут же насторожился. Тринг резко втянул воздух. Они что, все это время рыли не в том направлении? Значит, запах миндаля шел просто от ратафии?
Получается, ассистент доктора Ренфру нашел следы цианида только потому, что его об этом просили?
— Сердечное лекарство, — пояснил доктор. — В сочетании с алкоголем может вызвать критическое падение кровяного давления, асфиксию, цианоз, судороги и прочее. — Плечи его опять беспомощно опали. — Но миссис Абернати была совершенно здорова. Я точно не прописывал ей нитроглицерин.
У Беттины сердце было здоровое. А вот у Роджера — нет. Как называются таблетки, которые он все время носит при себе? Надо будет узнать у его врача, а потом поговорить с патологоанатомом и с Дэйзи… но сначала, до того как проведут дознание, предупредить коронера.
— Спасибо за откровенность, сэр, хотя, конечно, жаль, что вы не рассказали об этом раньше.
— Да, простите. — Лицо врача выражало искреннее раскаяние.
— Хотя это не снимает с вас подозрений, доктор, могу сказать, что в Альберт-холле не было пузырька из-под микстуры, а до того смертельного бокала миссис Абернати выпила изрядное количество ратафии. Разве что накопительный эффект…
— Накопительного эффекта быть не может! — воскликнул Вудвард. — Если доза цианида опасно превышена, смерть наступает мгновенно.
— Я проверю эту информацию у экспертов, сэр. И сразу сообщу вам.
— Благодарю, господин старший инспектор. Если я могу еще хоть чем-то помочь, звоните днем и ночью. — Значительно приободрившийся Вудвард проводил их к выходу.
— Черт! Черт! Черт! — ударил по рулю Алек. — Теперь придется просить сэра Бернарда провести повторное вскрытие, и он спросит, какого дьявола я не вызвал его сразу.
Глава 14
— Ох, не люблю я о покойных дурно говорить, мисс. — Миссис Портер явно намеревалась сделать именно это. — Но соседка моя, миссис Вик, говорит, мол, миссис Абернати-то вовсе себя не блюла, вот от нее, подлюки-то, и избавились. Да только смерти такой врагу не пожелашь… А, в дверь звонят. Ваш ухажер, поди?
— Мой ухажер? — спросила Дэйзи с невинным выражением лица.
— Да тот полицейский, что убийцу мисс Абернати ловит. Миссис Вик говорит, уж больно симпатичный да обходительный.
— А-а, мистер Флетчер. — Спешно проглотив остатки чая, Дэйзи направилась к двери. — Нет, не думаю. Он еще на дознании. — И все же, подходя к двери, она задержалась у зеркала в холле припудрить веснушки. Дэйзи открыла дверь.
— Привет. — На крыльце со шляпой в руке стоял Филипп Петри, высокий и гибкий молодой человек с прилизанными светлыми волосами, открывающими симпатичное лицо. — Матушки мои, что ты сделала с волосами?
— Привет, Филипп. Не будь занудой! Постригла просто, что еще я могла с ними сделать? Входи. Сто лет тебя не видела. Какими судьбами в нашем захолустье?
— Ездил в Дорсет на уик-энд. Только вернулся. Что за шумиха тут с певицей, которую убили в доме соседей?
— Не в доме соседей, Фил. В Альберт-холле.
— Ну, значит, тебя это никак не коснется, — сказал он с облегчением.
— Вообще-то я была на том концерте.
— Не удивлен!
— Я и куча народу, включая Алека Флетчера, который и расследует дело.
В дверь снова позвонили, на сей раз — крайне взволнованная Мюриэл.
— О, Дэйзи, у вас гость? Я не вовремя…
— Ничего-ничего, Мюриэл, входите. Это Филипп Петри, старинный друг семьи. Филипп, это моя соседка, мисс Уэстли.
— Уэстли? Соседка! — Однако Филипп не был бы Филиппом, если бы не соблюдал приличия в любой ситуации. Произнеся все подобающие случаю слова, он сказал Дэйзи с оттенком неумолимости: — Я веду тебя сегодня на ужин.
— Не сегодня, дружище. Я заскочила домой немного поработать, а так — обещала Мюриэл, что буду ночевать у них, пока весь этот ужас не закончится. — Краем глаза Дэйзи заметила, что Мюриэл стоит с открытым ртом, и взглядом попросила ее молчать. — С радостью поужинаю с тобой как-нибудь в другой раз, Фил. Я позвоню, когда освобожусь, так что пока копи деньги. Ты ведь к себе в контору сейчас?
Теперь под ее красноречивым взглядом стушевался Филипп:
— Да, я… мне пора ехать, — поник он. Потом, оживившись, добавил: — Я позвоню.
— Звоните нам, мистер Петри, — нерешительно предложила Мюриэл и продиктовала ему номер.
— Спасибо, мисс Уэстли. — Он с благодарностью посмотрел на Мюриэл. — Чао, Дэйзи.
— Чао, старина.
Когда Филипп ушел, Мюриэл вновь принялась сбивчиво извиняться за вторжение, но Дэйзи весело оборвала ее, сказав:
— Вы, наоборот, меня спасли. Филипп принялся бы надо мной подтрунивать. Ему не нравится Алек Флетчер, а поскольку Филипп был лучшим другом моего брата, он чувствует себя чуть ли не обязанным наставлять меня на путь истинный. Не ожидала, что вы уже дома. Разве дознание закончилось?
— Да, все прошло очень быстро. Я думала, мистер Флетчер расскажет обо всем, что удалось выяснить, но он всего лишь попросил продлить срок дознания. А я сказала, что это действительно Бетси — мне разрешили сходить на опознание вместо бедного Роджера, и доктор подтвердил, что она… мертва. Отец в ярости, потому что коронер не разрешил пока ее похоронить.
— Странно, — задумчиво сказала Дэйзи. — Значит, завтра похороны не состоятся?
— Отец решил провести заупокойную службу в местном приходе, а миссис Кокрейн великодушно взяла на себя организацию поминального обеда. Потом родители вернутся домой, а бедную Бетси позже похоронят на церковном кладбище. Только представьте: вернуться насовсем туда, откуда она так рада была сбежать?!
— Нет, ее дух, скорее всего, будет бродить в Альберт-холле. О, Мюриэл, простите!
В ответ на это бестактное замечание подруги, как ни странно, Мюриэл улыбнулась:
— Надеюсь она не будет срывать концерты ариями из «Реквиема». Я должна идти. А вы скоро придете?
— Работы еще на час или чуть больше. До ленча освобожусь.
— Вы даже представить себе не можете, как хорошо, что вы у нас. Если мистер Флетчер придет, направить его сюда? Он остановил меня в коридоре после дознания и попросил передать, что ему нужно поговорить с вами. А Роджеру нужно поговорить с ним. Он страшно расстроен из-за чего-то, а из-за чего — не говорит. — Мюриэл вздохнула: — Увидимся за ленчем.
Дэйзи удалилась в свой крошечный полутемный кабинет, где на изящном георгианском столике, привезенном из Фэр-акрс, ее ждала громоздкая, не первой молодости, пишущая машинка. Статья о Музее Виктории и Альберта была почти готова, когда в дверь снова позвонили.