Мариязинья ушел, и мой Сотрапезник наполнил бокалы. Это невероятное место, сказал он. Простите, я перейду к другой теме, сказал я, мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о своем детстве, ваше детство меня очень интересует. Мое детство? – воскликнул он, я ни с кем не говорил о своем детстве, и за ужином мы о нем говорить не будем. Я вас очень прошу, повторил я, расскажите мне о своем детстве, это самая загадочная часть вашей жизни, мы встречаемся сегодня в первый и последний раз, я не хотел бы упустить такую возможность. Поверьте мне, сказал мой Сотрапезник, у меня было счастливое детство, правда, отец рано умер, но я и глазом не успел моргнуть, как появился другой отец, человек добрый и молчаливый, он не был отцом, он был символом, а с символами жизнь просто сказка. А как сложилось с матерью? – спросил я, вы к ней были сильно привязаны, некоторые критики даже говорят об эдиповом комплексе. Да что вы, сказал мой Сотрапезник, с матерью у меня были солнечные отношения, мама была женщиной простой, она представления не имела, что такое фикция и притворство, поверите ли? я постарался, чтобы все думали, будто у меня загадочное детство, потому что вычеркнул его из своих текстов, но это все истории, чтобы сбить с толку критиков, порой они невыносимо бестактные, поэтому я с самого начала решил посмеяться над ними. Вы лжец, сказал я, вы наглый лжец, может, вы и обманули своих критиков, но, если пытаетесь обмануть и меня, значит, вы не соблюдаете правила игры. Думайте себе на здоровье, что я нечестен, в том смысле, в каком этот термин понимаете вы, моими чувствами управляет подлинный вымысел, а вашу форму честности я считаю убожеством, высшая истина в вымысле, я в этом был всегда убежден. Вы преувеличиваете, сказал я, вы сейчас лжете вдвойне, так не пойдет. Пойдет, еще как, прыснул в кулак мой Сотрапезник, что действительно важно – это чувствовать. Вот именно, сказал я, я глубоко убежден, что вы все чувствовали, более того, я всегда был убежден, что вы чувствовали то, что обычным людям не дано почувствовать, я всегда верил в ваши оккультные знания, вы волшебник, поэтому я здесь и нахожусь, прожив день, который я прожил. И вы довольны своим прожитым днем? – спросил он. Трудно объяснить, ответил я, сейчас мне легче и спокойней. Вы в этом нуждались, сказал он. Я вам премного благодарен, ответил я.
Мариязинья прибыл с первыми блюдами. В конечном счете это были всего лишь два обычных супа с кинзой, совершенно традиционные, nouvelle cuisine ничего ни убавила, ни прибавила, разве что придумала новое имя. Мой Сотрапезник согласно кивнул и сказал: ни за что бы не подумал, что в Алькантаре так вкусно можно поесть, в мои годы тут не было ресторанов, только дешевые кабаки, где подавали вареную рыбу, в основном треску. Что вы хотите, это – Европа, Европа и ее эффекты. При моей жизни Европа казалась мне далекой, сказал мой Сотрапезник, она была как сон. Она вам часто снилась? – спросил я. Нет, не очень, ответил он, моему другу Марио – да, какие сны он видел и как был разочарован, а я, как вы знаете, ходил на вокзал Росиу встречать поезда, прибывавшие из Парижа, в ту пору поезда из Парижа прибывали на Росиу, мне нравилось читать о путешествии на лицах пассажиров. Еще бы, вам всегда нравилось подменять себя другими. А вам разве нет? – заметил мой Сотрапезник. Да, ответил я, мне тоже, думаю, вы правы.
Последовало основное блюдо, и мы принялись за еду. Я вопросительно посмотрел на своего Сотрапезника, ответившего мне невыразительным взглядом. Ну и как вам «интерсекционистская камбала»? – спросил я. Он покачал головой. Это то, что вы говорили о футуризме, ответил он, возможно, его вульгарная côté. А с виду кажется ничего, сказал я. Восхитительная, сказал он, и в силу этого слегка вульгарная.
Мы продолжили нашу трапезу молча. В зале раздалась негромкая музыка, фортепианная, возможно, Лист. Во всяком случае, музыка хорошая, заметил я. Мне не нравится музыка, сказал мой Сотрапезник, и никогда не нравилась. Это меня удивляет, серьезно, сказал я. Только народная музыка, продолжил он, вальсики и все такое, но мне также нравится Виана да Мотта[28], а вам? Мне тоже, ответил я, по-моему, у него что-то общее с Листом, вам не кажется? Возможно, сказал он, но до чего же он португальский.
Прибыл Мариязинья унести тарелки. Перечислил свои восхитительные десерты, но они не убедили моего Сотрапезника. Ваш друг слегка подавлен, сказал Мариязинья, сидит с похоронным видом, он что, англичанин? Я вам уже говорил, что он португалец, воскликнул я с некоторым раздражением, просто ему нравится говорить по-английски. Не нервничайте хотя бы вы, кабальеро, бросил Мариязинья и унес тарелки.
У вас усталый вид, заметил мой Сотрапезник, не хотите немного прогуляться? Я как раз думал, как выйти и глотнуть воздуха, согласился я, день сегодня выдался невероятно длинный. Я подозвал Мариязинью и попросил счет. Позвольте, я оплачу, сказал мой Сотрапезник. Даже не думайте, возразил я категорично, идея ресторана была моя, к тому же я целый день экономил, чтобы оплатить этот ужин, так что не настаивайте, ради бога. Мариязинья снял со стола свечу и проводил нас к выходу. Hasta la vista, caballeros, сказал он, gracias y buenas noches. Goodbye sir[29], ответил мой Сотрапезник.
Мы перешли улицу и прошли мимо морского вокзала. Я иду до конца мола, сказал мой Сотрапезник, не хотите меня проводить? Конечно, сказал я, я пойду с вами. Сбоку возле двери сидел нищий, старичок с аккордеоном на ремне. Увидев нас, он протянул руку и начал свои неразборчивые причитания, в конце которых внятно прозвучало: помогите, Христа ради. Мой Сотрапезник остановился, сунул руку в карман, достал бумажник и вынул старую купюру. Это деньги еще моих времен, сказал он печально, не могли бы вы меня выручить. Я порылся в кармане и нашел сотню эскудо. Я на мели, сказал я, это последние, зато какие красивые, не правда ли?[30] Он рассмотрел банкноту и улыбнулся. Протянул ее Аккордеонисту и спросил: вы знаете старые песни? Знаю «Старый Лиссабон»[31], сказал Аккордеонист с жадными глазами, знаю все фадо. А что-нибудь постарше, сказал мой Сотрапезник, из тридцатых годов, вы должны помнить, вы не столь уж и молоды. Возможно, сказал Аккордеонист, скажите сами, что хотите услышать. Ну, например, «Как прекрасны твои глаза»[32]. Как же, прекрасно знаю, сказал, просияв, Аккордеонист. Мой Сотрапезник дал ему сотню эскудо и сказал: иди за нами, на расстоянии нескольких метров, и играй эту музыку, но только тихо, нам надо поговорить. Он наклонился ко мне с доверительным видом и сказал на ухо: один раз я танцевал под эту музыку со своей возлюбленной, но об этом никто не знает. Вы умели танцевать?! – изумленно воскликнул я, вот чего бы не мог представить. Я был прекрасным танцором, сказал он, сам выучился по инструкции, которая называлась «Современный танцор», эти книжечки мне очень нравились, они много чему учили, когда поздно вечером я возвращался из конторы домой, то принимался танцевать один, писал стихи и письма невесте. Вы ее очень любили, заметил я вскользь. Она была заводным паровозиком моего сердца, сказал он. Он остановился, заставив остановиться и меня. Аккордеонист тоже остановился, но продолжил играть. Взгляните на луну, сказал мой Сотрапезник, та же самая, на которую мы смотрели с невестой, когда гуляли в Посо-ду-Биспо, не странно ли?
Мы достигли конца мола. Ну ладно, сказал он, на этой скамейке мы встретились, на ней мы и расстанемся, вы, должно быть, устали, можете сказать этому бедолаге, что он свободен. Он сел на скамейку, а я отправился сказать Аккордеонисту, что его музыка нам больше не нужна. Старичок пожелал мне спокойной ночи, я повернулся и только тогда заметил, что мой Сотрапезник исчез.
Загородный дом был погружен в тишину, поднялся легкий бриз, обласкавший листья шелковицы. Спокойной ночи, сказал я, или, точнее, прощайте. С кем или с чем я прощался? Я не знал, но именно эти слова мне захотелось произнести вслух. Я повторил: прощайте, всем спокойной ночи. Запрокинул голову и стал смотреть на луну.
Португальские блюда и напитки, встречающиеся в этой книге
Фейжоада (feijoada) – фасолевый суп, в каждом португальском регионе готовится по-разному, однако обязательно на свинине; в зависимости от местности в суп добавляют сосиски, овощи и зелень.
Саррабуло а ля Дуэро (sarrabulho à moda do Douro) – блюдо, распространенное в северных областях Португалии, его подробный рецепт рассказывает Жена Сеньора Казимира.
«Ангельские подбородки с ямочкой из Миранделы» (papos de anjo de Mirandela) – разновидность парфе из яиц и миндаля, десерт, придуманный в женских монастырях.
Мигас, асорда и саргальета (migas, açorda e sargalheta):
Мигас – своего рода гренки из домашнего хлеба, готовятся на медленном огне с добавлением жира; подаются к мясу и рыбе в качестве гарнира.
Асорда – запеченное хлебное крошево с добавлением чеснока и свежей кинзы. Подается к мясу и рыбе и является основой для других блюд – в 6-й главе упоминается «асорда с моллюсками».
Саргальета – зимний суп на свинине с картофелем, сосисками, яйцами и луком.
Сумол (sumol) – очень сладкий газированный напиток на основе ананасового или апельсинового сока.
«Сон зеленых окон» (“Janelas Verdes’ Dream”) – название коктейля, придуманного Барменом Музея старинного искусства (т. е. автором), происходит от названия улицы, на которой расположен музей.
Рис с удильщиком (arroz de tamboril) – в наполовину готовый рис добавляются рыба удильщик (иначе: морской черт), помидоры, чеснок и кинза; подается в горячем виде в глиняных плошках.