— А если реальный хозяин придет? — Виталий Семенович нахмурился. — Нас обвинят в краже госимущества.
— Какое госимущество, если государства нет? — поддержал меня Денис. — Олег дело говорит.
— Трактор нам пригодится, я кое-что умею на нем. — скромно подал голос Ваня, Ашот просто поднял руку, показывая, что он за экспроприацию.
Операцию по уводу трактора решили провести сразу во время похорон Вали, когда основная масса людей будет на кладбище. Ваня заверил, что перегнать трактор не будет проблемой. После отъезда деда стали готовиться к первой своей краже, в Брыкин Бор решили ехать на Ниссане Дениса. Подтаивающий снег был проблемой для моего Доджа — мощный мотор моментально прогрызал глубокую колею. Да и протектор у Дениса был лучше.
Выехали вчетвером, оставив Виталия Семеновича охранять Эдем. Машину нещадно болтало, снег стал мягким, податливым. Больше часа прошло, прежде чем достигли Нового Кудома, дважды едва не сели на брюхо. Удивительно, как дед на своей Ниве так легко проезжал к нам?
В Брыкином Бору не было своего кладбища, как не было его и в Папушево. Умерших хоронили на кладбище Лакаша. Как только похоронная процессия покинула контору заповедника, где покойника готовили в последний путь, дал знак Ване. Ключи трактора заботливо торчали в замке зажигания — дед сдержал обещание. Стоя на ступеньке, я наблюдал, как Ваня лихорадочно шарит рукой за спинкой кресла.
— Вань, что ты там ищешь?
— Первым делом надо включить выключатель массы. — заученным тоном ответил парень и, найдя красную пимпочку, повернул ее. Переведя рычаг скоростей в непонятное мне положение, Иван выдохнул:
— С Богом! — одновременно проворачивая ключ зажигания. Табло загорелось, а секунду спустя и завелся трактор, оглушая округу своим тарахтеньем.
— Езжай, иначе скоро мертвые оживут! — перекричал шум двигателя, спрыгивая со ступеньки. Поехал Ваня только со второй попытки, в первый раз дернувшись назад. Усевшись рядом с Денисом, подождал, пока до нас добежит Ашот, оставленный на дозоре в сторону Папушево.
— Все тихо?
— Тихо, если не считать рев нашего танка! — армянин стебался сам над собой. Ехать по следу трактора было удобно, широкие задние колеса утрамбовывали рыхлый снег. Обратный путь мы проехали даже немного быстрее, ближе к вечеру морозец слегка облегчил передвижение. Трактор решили загнать в лес сзади дома, чтобы его не было видно.
— Да глуши ты его! — открыв дверь, замахал на Ваню руками. Заглушив трактор, парень вылез, улыбаясь во весь рот.
— Чего лыбишься, алкоголик? — Денис толкнул Ваню. — Смотри, много будешь пить, закончишь, как прежний хозяин.
— Пацаны, а я ведь впервые за рулем такого! — отряхиваясь, Ваня продолжал улыбаться.
— Ты же говорил, что умеешь?
— Я ролики в Ютубе смотрел, — бесхитростно ответил Иван, — но трактор нам реально был нужен, вот и соврал.
— А еще говорят, что армяне хитрые, — сокрушенно покачал головой Ашот, — да нам до таких лжецов, как до Луны пешком.
А потом был ужин: за большим столом мы рассказывали про свои приключения, и все смеялись. Все, кроме Аннабель, в глазах которой была невысказанная беда и печаль. На минуту я почувствовал угрызения совести и потребность объясниться, но очередная шутка Дениса отвлекла, и душевный порыв улетучился. Так удачно и легко прошла наша первая экспроприация чужой собственности, мы начали привыкать к реалиям нового мира.
Глава 15Браконьеры
Девятого апреля, к огромной радости женской половины, заработал наш ветрогенератор, дав электричество в дом. Все поспешно бросились заряжать свои смартфоны, будто с электричеством пришла мобильная связь. То, что связи нет, я знал и так — мой заряженный от солнечной панели Айфон не видел сети. Да и откуда взяться связи, если страна раздолбана, вышки сотовой связи обесточены, спутники, скорее всего, сбиты?
По словам деда, весна в этом году была ранняя, хотя первого апреля снег еще лежал в лесном массиве, растаяв на открытой местности. Половодья как такового я не заметил — уровень Пра поднялся, но наш берег не заливало. Стаканчики, банки, склянки, которыми были уставлены наши подоконники, зазеленели ростками рассады. Мама и Наталья Ивановна с утра до вечера копошились у рассады, выщипывая, поливая, рыхля и сетуя, что земля не такая, как из садоводческого магазина.
Прошло больше двух месяцев после начала ядерной войны, но я каждое утро замерял радиацию. Фон был чуть повышен, но в пределах нормы, редко превышая 0.30 микрозиверт в час. Проселочные дороги превратились в кашу, проехать от нас до Брыкина Бора к деду и бабушке можно было, но на это уходили часы. Уже неделю от них не было известий, в последний раз мы с Денисом их навещали, передав гостинцы от мамы.
— Еще пару дней, и можно будет приниматься за погреб, — Ваня потрогал землю руками, — влажная, будет липнуть, но справимся.
Раз в три-четыре дня он заводил и прогревал трактор. Сразу после погреба надо заняться полем, рассада уже шла в рост. И хотя между мамой и Натальей Ивановной не было согласия насчет времени высева рассады в грунт, нам поставили задачу до конца апреля подготовить участок.
Маша, Альбина и Аннабель страдали от отсутствия парикмахера и косметологов. Девушки помогали друг другу держать себя в форме, хотя, на наш взгляд, они нисколько не изменились внешне.
— Я похожа на обезьяну! — ныла периодически Альбина, заставляя Ивана сбегать к нам. Мы с Ашотом делили одну комнату — оба холостяка, обоим интим пока не светил. После того случая я предпринял попытку объяснить Аннабель, что ее мировоззрение несколько устарело и что штампы в паспорт некому ставить. Но с таким же успехом можно было биться головой об стенку — Аннабель была категорична в таких вопросах, не допуская даже теоретической возможности добрачных связей. Потом нахлынули проблемы — с приходом реальной весны хлопот было много, на время даже забыл про девушку.
Угон трактора прошел крайне удачно, похороны затянулись до вечера, могилу не успевали вырыть. А ночью пошел последний в этом году снег, скрывший следы нашего преступления. Со слов деда, директор не обратил большого внимания на пропажу трактора, решив, что его забрали хозяева. Всех егерей больше беспокоил вопрос браконьерства, усилившегося в период государственного безвластия. Если раньше на территории заповедника за год ловили одного-двух браконьеров, то за последний месяц егеря уже обезоружили пару десятков. Вдвое большему числу удалось уйти, вступая в прямую перестрелку с егерями.
Теоретически я понимал охотников, превратившихся в браконьеров — им семьи кормить надо, где тут до соблюдения границ заповедника. Но охотой ранней весной они уничтожали возможное поголовье, не задумываясь о грозящем истреблении животных.
Пятнадцатого апреля земля начала просыхать — воздух прогрелся до плюс десяти, когда мы решили, что дальше тянуть не стоит. Нужно было выровнять пол и стены будущего погреба, нарубить перекрытия для потолка, устроить черновой потолок и насыпать земли. С последней проблем не было, рядом с ямой была куча земли, еще придется разравнивать это место.
Пока я и Денис работали в яме, Ашот, Ваня и Виталий Семенович рубили в лесу жерди для перекрытия и потолка. Мы выровняли одну стенку, когда от нее осыпался крупный пласт.
— Так дело не пойдет, — тяжело дыша, Денис оперся на лопату, — каждый дождь будет размывать стену.
— Тогда будем укреплять стены досками, как траншеи на фронте. Перед глазами стояли километры траншей. Любой дождь и непогода им были нипочем, укрепленные досками, они много месяцев не допускали осыпания земли. — Так как досок у нас нет, придется рубить жерди, обрезать их по нужной длине. Нашим лесорубам придется попотеть.
— У них бензопила, а мы работаем мускулами. — Денис выудил из кармана пачку сигарет. Только мы вдвоем курили, мне хватало пачки на день, а вот друг курил больше, часто целой пачки не хватало. Из сорока блоков «Собрания» четвертая часть была выкурена. Надо либо сокращать, либо полностью отказываться.
За три дня мы смогли укрепить стены жердями больше чем на половину. Пол решили не трогать — глиняный слой утрамбовывался под ногами. Осталось убрать неровности после окончания работы, главное, чтобы не было дождя, пока не накроем крышу.
Дед приехал на шестой день работы — мы уже формировали каркас крыши погреба. Для спуска вниз сделали откидную дверцу и небольшую лестницу. Виталий Семенович похвастался, что подобный погреб был у его отца, когда они еще жили в деревне.
— Если сделаем полки, увеличим полезную площадь, еще и подвесные крюки можно сделать. — Семенов понемногу забывал свое прошлое, превращаясь в хозяйственника. За таким бурным обсуждением и застал нас дед, навестив двадцать первого апреля в канун Дня рождения Ленина. Пасха ожидалась через пару дней, и, хотя все ее подняли на смех, Аннабель готовилась к празднику, пряча от нас первые яйца, снесенные нашими курами.
— Здорово, Семеныч! Ты прорабом заделался?
— Приветствую! — старики обменялись крепким рукопожатием.
— Добрый день, Иван Сергеевич! — нестройным хором поздоровались парни.
— И вам не хворать, однако, я к вам с просьбой. — дед присел на чурбан для колки дров. Со своим карабином «Сайга», в разгрузке из которой виднелось четыре магазина на 10 патронов, дед смахивал на постаревшего Рембо.
— Браконьеры замучали, сил нет, прут со всех сторон. Машины оставляют перед рвами, пехом чешут, стреляют все подряд. А у нас половина егерей ушло, рванули на юг, там, говорят, нет радиации. Задумали мы засаду устроить, но силенок не хватает. Если пару десятков поймать, да отобрать ружьишки, глядишь, народ и перестанет лезть, а то ведь всю живность выбьют.
Я ощутил на себе взгляды товарищей — вот оно, бремя лидера. Когда надо принимать непопулярное решение — вся ответственность на одном. А у нас и так сроки горят, уже двадцать первое апреля, с погребом возиться как минимум пару дней, и огород на очереди. Мама меня убьет, а Наталья Ивановна закопает, у них рассада уже в рост пошла.