— Это как раз не так сложно, — усмехнулся я. — Мелкие шпионы, думаю, тебя не интересуют, значит, предатель, о котором ты говоришь, из приближённых к тебе людей, так? — Несколько ошеломлённый моими выводами из пары слов Ёсио кивнул. — И, выходит, он знает места, где ты, Ёсио, прячешь своих людей. Токугава не удержится от того, чтобы не перебить твоих людей поодиночке, по крайней мере, самых опасных. На этом-то я и попробую его взять.
— Откуда такая хватка? — покачал головой Сёго.
— Да так, — потёр я подбородок, — в Иберии я близко сошёлся с людьми, что там зовут рисколомами. Отчаянные парни, вроде ниндзя, вот у них-то и нахватался оперативных навыков. — Последние два слова я произнёс по-иберийски, потому что не знал их аналогов в такамо. К счастью, и мой сюзерен, и его военноначальник знали этот язык. — Тут главное разобраться во всём и взять шпиона прежде чем погибнут люди, точнее слишком много людей.
— Значит, вовсе без смертей не обойтись, — вздохнул Ёсио. Я кивнул. — У меня, знаешь ли, каждый человек на счету. С этим связано ещё одно задание, что я даю всем толковым людям, перед тем как отправить их из столицы. Ищи верных людей в провинции, веди переговоры с любыми недовольными сёгунатом Токугавы даймё и простыми самураями. Мне нужны не только наёмные ронины, но действительно верные делу Реставрации люди.
— Реставрации? — не понял я.
— Так теперь называют наше движение. Реставрация — мы же возвращаем к власти императора.
— Верное слово, — произнёс я и только тут понял насколько двусмысленно прозвучали мои слова, хоть они и вполне соответствовали моим мыслям.
Ёсио и Сёго недовольно недоуменно покосились на меня, но ни один не слова не сказал.
Когда перед Кэнсином на ночной улице вырос из тьмы ниндзя в чёрном кимоно и с полумаской на лице, юный убийца ничуть не удивился. Если сам убиваешь, работая на одну сторону в жестокой политической борьбе, значит, должен быть готов к тому, что придут за тобой.
— Ты такой же убийца, как и я, — произнёс Кэнсин, кладя ладонь на рукоять меча. По щеке снова заструилась кровь, значит, кто-то сегодня умрёт.
Ниндзя сделал неуловимое движение правой рукой — и в Кэнсина полетела цепь с гирькой на конце, называемая манрикикусигари, второй её конец был прикреплён к рукоятке его катаны. Первый удар Кэнсин потратил на то отражение цепи, чем и воспользовался противник. Казалось, он осведомлён, что юный хитокири в совершенстве владеет батто-дзюцу, и намерено заставил его обнажить катану для обороны, а не для нанесения смертельного удара. Но это мало волновало Кэнсина, полностью отдавшегося своей стихии — поединку.
Он ловким движением намотал на предплечье опавшую дохлой змеёй цепь, рывком помешал ниндзя нанести удар и тут же сам контратаковал. Противник ему достался достойный. Со звоном скрестились клинки катан, что случалось крайне редко даже в поединках равных в мастерстве фехтовальщиков. Теперь уже ниндзя дёрнул за «свой» конец цепи, сбивая Кэнсина, но тот вовремя освободил манрикикусигари и она упала под ноги сражающимся, негромко клацнув звеньями.
Убийцы отскочили друг от друга. Ниндзя перехватил левой рукой цепь и принялся раскручивать её над головой. Кэнсин пошёл нешироким полукругом, закрываясь мечом. Во второй раз ниндзя одновременно швырнул в Кэнсина манрикикусигари и атаковал катаной с другого угла. Тот вместо того, чтобы парировать одно из смертоносных орудий, атаковал сам. Он резко шагнул вперёд и рубанул по цепи — та со звоном отлетела в сторону, не причинив хитокири вреда. Одновременно Кэнсин оказался очень близко к противнику, вот только времени для замаха не оставалось. Но его научили бить и без замаха. Клинок катаны прошёлся по груди ниндзя, убийцу спас плотно облегающий грудь и спину панцирь — до. Кэнсин мгновенно обернулся, занося меч для нового удара, но ниндзя, понявший, что ему не справиться с противником в открытом бою, решил сменить тактику.
Одним прыжком ниндзя буквально взлетел на крышу небольшого дома и бросился бежать. Кэнсин заскочил следом, понимая, что такому врагу нельзя давать уйти, если хочешь жить. Погоня по крышам продолжалась недолго. Хитокири очень быстро нагонял ниндзя. До не совсем уберёг его от вражьего клинка — частично были повреждены завязки и панцирь болтался, мешая бежать, но, главное, по боку текла кровь. Навряд ли ранение серьёзное и боли он пока не чувствует, однако очень скоро потеря крови даст о себе знать. А значит, он должен прикончить мальчишку во что бы то ни стало, провалить задание гэнина Иэмицу он не может. Ниндзя резко остановился прямо посреди крыши и обернулся, вскидывая катану с обрывком цепи. Он не очень удивился, увидев, что юнец спрятал катану в ножны и теперь пальцы его замерли на рукояти, готовясь направить в смертоносный полёт.
Юисиро Томоэ шагала по улице Химэндзи. Она в последнее время много пила и спала почти с каждым мужчиной, что мог предложить ей хорошую сумму денег. Она опускалась всё ниже, но это пока никак не сказалось на её красоте и она всё ещё могла сойти за благородную женщину, коей дочь бедного, но гордого самурая и являлась. Сначала ей показалось, что начался дождь, на лицо и одежду ей упали крупные тяжёлые капли. Вот только пахли эти капли сталью — кровь! Она подняла глаза и тут с крыши на землю, прямо перед её ногами, упал человек в распоротом в нескольких местах кимоно, под ним тут же начала растекаться тёмная багровая лужа. Следом на мостовую ловко спрыгнул юноша (почти мальчик) с обнажённым мечом в руке. Из длинной раны на лице его текла кровь.
Томоэ неожиданно покачнулась, ноги отказались держать её, в глазах потемнело.
Госпожа Масако была немолодой женщиной, вдовой самурая клана Чоушу. Её дом был довольно велик, особенно для одной женщины, поэтому она почти с радостью приняла предложение даймё Ёсио-доно — давать приют людям, верным ему. Госпожа Масако отлично понимала кто это и чем эти самураи и ронины занимаются на службе Ёсио-доно, однако они исправно платили ей за кров и стол, за иных, вроде мрачного мальчишки со шрамом по имени Химура Кэнсин, который особенно нравился госпоже Масако, приходили деньги от самого даймё. Эти частенько водили к себе женщин, госпожа Масако закрывала на это глаза, однако она была очень удивлена, увидев, что Кэнсин несёт молодую женщину на руках в свою комнату.
— Взрослеет мальчик, — усмехнулся Лизука, проходивший по коридору и видевший то же, что и госпожа Масако. От его голоса женщину передёрнуло — этот человек был очень скользким и не нравился госпоже Масако, хотя всегда платил вовремя и сполна.
Кэнсин почувствовал чьи-то руки на своих плечах. Он метнулся в сторону, обнажая меч, всегда лежавший около него. Отточенный до бритвенной остроты клинок коснулся шеи какой-то женщины. Кэнсину понадобилось несколько секунд, чтобы понять кто это. Женщина, которую он вчера (или уже сегодня?) принёс в дом госпожи Масако, он ведь даже не знал как её зовут.
— Я… — прошептала она, стараясь как можно аккуратней отодвинуться от смертоносного клинка. — Я не враг тебе… Не враг.
Опомнившийся Кэнсин опустил клинок и тут же сам полетел на пол — книги, на которых спал юноша рассыпались. Женщина вежливо прикрыло лицо, пряча улыбку.
— У тебя столько книг, — произнесла она. — Ты много читаешь?
— Просто на них удобно спать, — буркнул Кэнсин, поднимаясь с пола.
— Мы ведь с тобой ещё не знакомы, — сказала женщина, — хоть и провели под одной крышей ночь. Кстати, спасибо, что уступил мне своё татами. Моё имя Томоэ, Юисиро Томоэ.
— Я — Кэнсин, Химура Кэнсин. Не за что. Я могу проводить тебя домой, сейчас на улицах Химэндзи неспокойно, одинокой женщине весьма опасно ходить по улицам города.
— У меня нет дома, — покачала головой женщина по имени Томоэ (это имя показалось Кэнсину знакомым, но он не знал откуда именно), — то есть в Химэндзи нет. Я недавно в столице.
— Чем же ты занимаешься? — удивился Кэнсин.
Ему показалось, что Томоэ несколько покраснела, но достаточно быстро сказала:
— Пока ничем. У меня нет работы.
— Я поговорю насчёт тебя с госпожой Масако — это хозяйка этого дома. У неё есть несколько помощниц, но они не справляются с тем количеством людей, что живут здесь. Думаю, она только обрадуется ещё одной.
— Ты очень добрый юноша, — вновь, теперь уже открыто улыбнулась Томоэ. — Спасибо за заботу обо мне.
Щёки Кэнсина словно огнём обожгло.
— Что за женщину привёл к себе Кэнсин? — спросил несколькими часами спустя Ёсио у Лизуки.
— Она назвалась Томоэ, — ответил глава хитокири клана Чоушу. — Кэнсин попросил за неё перед госпожой Масако. Теперь она готовит еду и подаёт её твоим людям. На неё уже обращают внимание многие самураи и ронины.
— Проверь ей, — бросил Ёсио, — как можно тщательнее. Приступай прямо сейчас. — Даймё не хотел, чтобы Лизука знал о его делах с Кэндзи. Не то чтобы не доверял главе убийц, но всё же…
Лизука поклонился и вышел. Через десять минут вошёл Сёго, ещё через пять — Кэндзи. Тахара не отказался от своего гаидзинского одеяния, однако вместо палаша носил на поясе тати. Ёсио слышал, что он берёт уроки фехтования у Кэнсина. Это было несколько смешно, хотя зная уровень мастерства юного хитокири…
— Ёсио-доно, — неожиданно для даймё и его военноначальника упал на колени Кэндзи, низко склонив голову, — вы не можете мне доверять.
Я знал на что иду, падая перед Ёсио на колени. Подозрения в предательстве относительно меня, скорее всего, ещё не зародились у моего даймё и его военноначальника, однако вскоре они должны возникнуть. Слишком богатую пищу для размышлений даёт провал на Кита.
— Я провалил ваше задание на острове Кита и ни с чем вернулся из долгого путешествия за границу, стоившего клану и вам лично очень дорого, — продолжал я, — а значит могу быть тем самым предателем, что работает на Токугаву. Я поведал вам как найти его и теперь с лёгкой совестью могу покинуть этот мир. Прикажите мне покончить с собой. И смиренно прошу вас встать за моей спиной.