— Что с тобой? — удивился Ёсио, не понимающе глядя на меня.
— Я не хочу, чтобы мой род и мои предки были опозорены хоть малейшим подозрением в предательстве, — продолжал я, не отрывая головы от пола. — Подобного рода подозрения должно смывать лишь кровью, Ёсио-доно.
— У меня не было ни малейших мыслей относительно тебя. Однако сейчас не то время, чтобы разбрасываться людьми. Ты докажешь свою невиновность не глупым сэппуку, но своими делами.
— Вы — мудрый человек и превосходный даймё, Ёсио-доно. — Я поднял голову и Ёсио увидел, что мои губы растянула глуповатая улыбка. — Я ничуть не сомневался в вашем решении.
Ёсио тоже усмехнулся и слегка толкнул меня ногой в плечо. Я откатился на несколько шагов.
— Проверки ты мне ещё устраивать будешь. Шутки шутить.
Я мгновенно посерьёзнел.
— Прикажи вы мне покончить с собой и я бы так и сделал. Род Тахара не должен быть опозорен даже малейшим подозрением в предательстве.
— Отлично, — произнёс Сёго, молчавший до того. — Теперь, когда всё выяснилось, мы можем продолжать. Этой ночью на Кэнсина было совершено нападение ниндзя. Кто-то, видимо, проведал, что он — один из лучших наших хитокири; а значит, на него, скорее всего, будет совершено ещё одно покушение. Уже когда он отправится в своё укрытие или прибудет туда. Знать о том, где оно будут лишь четверо: Ёсио-доно, мы с тобой, Кэндзи, и Лизука — глава убийц, у которого Кэнсин находится в прямом подчинении.
— Ты подозреваешь этого Лизуку? — без особенной надобности поинтересовался я.
— Вообще-то, он мне неприятен, — кивнул Сёго, — что-то есть в нём скользкое. Но на самом деле, оснований никаких нет, в отношении тебя их гораздо больше. — Сёго усмехнулся. — Просто мы не можем информировать относительно местонахождения Кэнсина кого бы то ни было ещё. Этот мальчишка слишком важен для нас. Дело в том, что он в ночь покушения приволок какую-то женщину и, более того, попросил за неё у госпожи Масако.
— Подозрительно, — согласился я. — Эта женщина может оказаться шпионкой сёгуната и навести на Кэнсина убийц. Ты приставишь к нему охрану?
Ёсио покачал головой. Всё и так понятно, без слов, недостаточно людей, которым он мог бы доверять полностью.
— Значит я буду находится рядом с ним, — сказал я. — Если покушения будут, то начнутся они, скорее всего, именно с Кэнсина. Он очень опасен и в скорой войне с сёгунатом будет стоить не одного десятка воинов.
— Следи за ним, Кэндзи, — кивнул Ёсио. — За остальными приглядят без тебя. — Выразительный жест в сторону Сёго, последнего, впрочем, не слишком обрадовавший.
— Бунтовщики собираются в доме госпожи Масако, — произнёс командир третьего отряда Синсэнгуми Хадзимэ Сёдэн, — так сообщил нам Иэмицу — гэнин[32] ниндзя Кога. Его шпионы доложили об этом.
Пятнадцать человек (его отряд) молча внимали каждому его слову.
— Мы, совместно с другими отрядами, — продолжал он, — этой ночью атакуем дом. Улицы перекроют ёрики и окаппики[33], наша же задача — ворваться в дом и прикончить как можно больше «патриотов». — Последнее слово Сёдэн произнёс с нескрываемым презрением и жестокой иронией.
— Вперёд! — бросил он своим людям.
Солнце садилось, до часа атаки на логово «патриотов» оставалось не так уж много времени. Сёдэн считал, что нападение разумнее было бы провести завтра, тщательно подготовившись, однако предводители считали, что каждая минута промедления будет стоить слишком дорого и приказали действовать немедленно. Мнения командира отряда никто не спрашивал.
Замыкающееся вокруг дома кольцо ёрики и окаппики заметил молодой ронин, долго промышлявший грабежом на улицах. У него был нюх на такие облавы. А уж когда во тьме замелькали светло-синие кимоно Синсэнгуми, все начали готовиться к бою. Многие не спали, хоть и ночь была на дворе, кое у кого горели фонари — их тут же задули. Это послужило врагу сигналом к атаке.
Клинки пронзали стены дома, самураи и ронины падали пронзённые ими, но таких было немного. Наёмники клана Чоушу уже не один день жили, что называется, как на иголках, каждую минуту готовясь к нападению, так что оно не застало их врасплох.
Кэнсин буквально взлетел со своего татами, выхватывая меч. Спать он, по обыкновению, лёг одетым, так что времени тратить не пришлось. Он выбежал из своей комнаты, в коридоре носились люди, звенела сталь, лилась кровь. Синсэнгуми отличали светло-синие кимоно, так что кто враг, а кто друг можно было легко определить. Этим-то Кэнсин и занялся.
Удары он наносил быстрые и короткие — как и положено, в ограниченном пространстве дома, где мешают стены и потолочные переборки. Здесь его техника батто была не очень эффективна, хотя для его врагов это мало что меняло — они падали на землю один за другим. А уж когда Кэнсин вырвался во двор дома…
«Патриоты» сопротивлялись отчаянно, но одному и группами прорываясь за оцепление — ёрики и окаппики не могли ничего противопоставить. Слишком уж опытных людей нанял Ёсио.
Сёдэн без устали рубился с «патриотами». Он метался по двору дома госпожи Масако, помогая своим и чужим людям, иногда в одиночку противостоя группам наёмников. Он не единожды был ранен, но не чувствовал боли, хоть кимоно его и отяжелело от крови, а рукава представляли собой художественные лоскуты, болтающиеся вокруг обнажённых рук.
— Выводи женщин, — приказал какой-то самурай, нацепивший на голое тело панцирь-до. — Скорее!
Кэнсин огляделся и увидел госпожу Масако, храбро сражавшуюся с нагинатой в руках, многие женщины не уступали ей, они прикрывали остальных представительниц слабого пола, бегущих прочь. Только хотел юноша сказать, что они и сами справятся, но тут заметил Томоэ, которая замерла посреди сражения, растерянно качая головой. Похоже вид кровопролитья поверг её в шок. Кэнсин бросился к ней, схватил за руку и бросился бежать. На полпути к спасительному проулку, ведущему в лабиринт улиц и улочек Химэндзи, дорогу им преградили Синсэнгуми.
— С дороги, — бросил им Кэнсин. — Прочь с дороги — и я не убью вас!
В ответ Синсэнгуми лишь рассмеялись, предводитель их шагнул вперёд обнажая катану. Кэнсин не привык повторять дважды свои предложения, он слегка сгорбился, приготовившись выхватить меч. Синсэнгуми рассмеялись снова — они не могли поверить в то, что юнец может владеть батто-дзюцу. Они резко изменили своё мнение о нём, когда Кэнсин ловко нырнул под клинок катаны первого воина, быстрым движением обнажил катану и ткнул ей в горло самурая, стоявшего слева и не ожидавшего атаки. В то же мгновение юноша крутнулся, проходясь клинком по животу первого противника, так и замершего с занесённой катаной. Тем же движением Кэнсин прижал меч к горлу третьего буси[34], протащив несколько шагов ошалевшего парня (он был лишь немногим старше Кэнсина).
Томоэ наблюдала за этим избиением (иначе не назовёшь) Синсэнгуми, на лицо и одежду её брызгала кровь, к ногам упали выпущенные внутренности немолодого самурая, первым шагнувшего навстречу Кэнсину. Она закрыла глаза, но тут же в ужасе распахнула их — в уши ворвались все жуткие звуки, что висели в воздухе, в темноте они показались ещё более пугающими. Кэнсин в тот момент показался ей демоном-якшей из Подземного мира, вырвавшегося на волю или выпущенного для того, чтобы мучить людей.
Тем временем Кэнсин покончил с последним из Синсэнгуми и, вновь ухватив Томоэ за рукав кимоно, увлёк-таки её за собой.
— ЧТО?! — бушевал Ёсио. — Нападение?!
— Предатель работает очень чётко, — буркнул Сёго, сжимая и разжимая пальцы на рукояти своего нодати. — Там собралось очень много наших наёмников.
— Но, выходит, он не знает кое о чём, — улыбнулся я, стараясь выглядеть бодро, что давалось мне, скажу, весьма нелегко. — Знай он о встрече с даймё клана Киэмаса, Синсэнгуми нагрянули бы прямо на эту встречу и не такими силами как сейчас.
— Надо помочь нашим людям вырваться, — сказал Ёсио. — Сёго, собирай людей!
Я успел неплохо понять что из себя представляет Иидзима Сёго, ему очень тяжело дались слова, что он следом произнёс:
— Нет, Ёсио-доно. Мы не можем рисковать ещё и остальными людьми. Те, кто вырвался из мясорубки у госпожи Масако, вольны делать то, что захотят. Мы заплатили им вперёд достаточно.
— Заплатили за смерть, — мрачно уронил Ёсио.
— И за это тоже, — кивнул я, до боли, до побелевших костяшек сжимая ладонь на рукояти катаны.
Фусума распахнулись, громко клацнув, на пороге дома (мы разговаривали прямо в прихожей) возник Кэнсин с девушкой, которую он принёс к госпоже Масако. Он держал её за рукав кимоно, а сама девушка казалась некой сомнамбулой — глаза её смотрели в никуда.
— Проклятье!!! — взревел на него Сёго. — О чём ты думаешь, Кэнсин?! Ты мало того, что припёрся сюда сейчас, так ещё и притащил с собой эту девицу!
— Успокойся, Сёго, — положил ему руку на плечо Ёсио. — Лизука проверил эту девушку, к слову, её зовут Томоэ. Она чиста и не связана с сёгунатом.
К нам на шум вышла жена Ёсио (имени её я так и узнал). Он поглядел на неё и кивнул:
— Тисато, позаботься о молодом человеке и его женщине. Они останутся у нас до утра.
Жена (так её зовут Тисато, надо запомнить) кивнула ему и взяла Томоэ под руку, бедняжка, похоже, ещё не пришла в себя после зрелища сражения в доме госпожи Масако. А уж если она видела как убивает Кэнсин… Мне как-то не хочется об этом думать. Когда Кэнсин с Томоэ и Тисато ушли, мы двинулись в комнату Ёсио, обсуждать дела государственной (как мы в шутку называли наши беседы) в прихожей как-то глупо, что ли…
— К утру, — сказал Ёсио, — все наши люди должны покинуть Химэндзи. Для всех готовы места в провинциях? — спросил он у Лизуки.
Предводитель хитокири собственно и принёс весть о нападении на дом госпожи Масако.
— Для большинства, — кивнул тот. — Остальных можно «докинуть» к этим, от этого ничего не изменится.