— Это не тот человек, на которого стоит опираться в нашем деле, — произнёс Дзин-Эмон. — Он работал телохранителем в Химэндзи перед самой войной и пережил многих хозяев, а после — бежал на материк, в Цинохай. Такому человеку верить нельзя.
— Вспомни с кем мы сражались, — ответил Сейсиро, в голосе его отчётливо звучала безнадёжность. — Многие из них были откровенными подонками, негодяями, отребьем, отбросами общества, но теперь на их стороне власть и сила. Вчерашний акиндо Ямамото назвался премьер-министром и едва не диктует законы микадо. Хотел бы я спросить сейчас у Кэндзи, за это ли он боролся?
— Думаю, — очень тихо сказал Дзин-Эмон, — он и сам не раз задавал себе этот вопрос.
— Ты опять сцепился с Сейсиро, — устало бросил Сигурэ. — Не надоело?
— Это слишком интересно, — усмехнулся Хайто.
— Ты дразнишь гусей, которые не станут на тебя кидаться, — отмахнулся Сигурэ. — Не забывай, Хайто, мы сражаемся на одной стороне. Воздержись, пожалуйста, от своих шуточек в будущем. Так что там с министром?
— Он прибывает послезавтра, — начал отчитываться Хайто, — и сразу из порта отправиться в посольство. Личную охрану министра составляют взвод страндарской гвардии и взвод морской пехоты, также в порту его встретит Чоушу Ёсио в сопровождении десятка императорских гвардейцев. Также ожидаются Тахара Кэндзи и Сагано Кай, а значит, улицы будут полны полицейских, как в форме, так и переодетых.
— Плохо, — тихо произнёс Сигурэ. — Может быть много жертв среди не в чём неповинных людей.
— Без них никогда не обходится, — философски изрёк Хайто, пожимая плечами. — Так сказать, неизбежное зло.
— Неизбежное ли, — протянул Сигурэ. — А что с нашим человеком на складе?
— Всё будет в лучшем виде, — уверено усмехнулся Хайто. — Дай мне нескольких человек и пушки будут стоять там, где мы условились.
— Как можно ближе к посольству, — твёрдо произнёс Сигурэ, — как можно ближе. Жертв среди такамо должно быть как можно меньше.
Хайто с улыбкой кивнул. «Значит, обо всех остальных ты не заботишься», — подумал он.
— Не хочет лишних жертв, — усмехнулся Кай. — Похвально-похвально. Меня это не слишком интересует. Располагай пушки, где угодно твоему Сигурэ.
— Думаю, тебе также не слишком нужны лишние жертвы, — заметил Хайто. — Нового министра безопасности не слишком украсит такой инцидент в начале его карьеры. Чем меньше будет невинных жертв, тем скорее люди обо всём позабудут.
— Да, — протянул Кай, — я стану новым министром внутренней безопасности вместо этой самурайской сволочи Кэндзи, а заодно проучим страндарских нахалов, пусть знают, каков на Такамо приём приготовлен для них.
Он рассмеялся, уперев кулаки в бока. Хайто поддержал его, однако мысли его кардинально отличались от тех, что бродил в голове бывшего десятника стрелков. «Как был хэймином, — думал он, — так и остался. Не можешь просчитать своих действий хотя бы на ход вперёд. Ничуть не понимаешь, как сильно испортит гибель министра отношения со Страндаром, да ещё и подорвёт только начавшую складываться репутацию нашей страны. Жалкий, ничтожный глупец!»
Хайто презирал Кая, однако понимал, что с этим, хоть и глупым, но очень хитрым, честолюбивым и целеустремлённым, человеком он сумеет достичь вершин, на которые ему никогда не взобраться. «Надо было рискнуть жизнью во время войны, а не искать убежища в относительно безопасном Цинохае», — не раз и не два укорял себя Хайто, но время было безвозвратно упущено, теперь гораздо труднее ловить рыбку в мутной воде.
— Что с тобой, Яхико-кун? — спросила Каору, опуская синай. — Ты совершенно несобран сегодня?
— Не знаю, — буркнул Яхико. — Твоя еда сегодня была особенно плохой.
Эта шуточка получилась какой-то уж совсем натянутой и неестественной. Каору даже обижаться не захотела.
— Я пойду прогуляюсь по городу, — сказал Яхико, убирая синай на место. — Надоело сидеть тут.
— Ступай, — кивнула ему Каору. — Только к ужину вернись.
— И не подумаю! — крикнул напоследок Яхико, выбегая из додзё. — Я лучше помру с голодухи!
— А где меч его отца? — поинтересовался Кэнсин, выходя из жилых помещений.
Яхико, когда ещё только познакомился с Кэнсином и Каору, постоянно таскал с собой отцовскую катану, за которой ухаживал лучше иных самураев. Теперь она обрела своё место в токонома[85] додзё Каору. Однако с исчезновением Яхико, пропал и меч.
— Мне это не нравиться, Кэн-кун, — сказала Каору. — Уж не вздумал ли Яхико-кун сбежать от нас?
— Если он не вернётся к ужину, — ответил Кэнсин, — пойдём его искать. Они с Сано-куном могут сколько угодно ругать еду, приготовленную тобой, но от ужина ещё ни один из них не отказался.
Яхико не вернулся ни к ужину, ни позже. Вкупе с пропажей меча его отца, это давало весьма добротную пищу для размышлений, и не смотря на громкие протесты Саноскэ, все отправились на поиски.
— Все собрались? — спросил Сигурэ, оглядывая самураев, стоящих перед ним.
— Да, — кивнул ему Сейсиро. — Кроме Хайто и тех десятерых человек, что ушли на склад за пушками и порохом.
— Ясно, — сказал Сигурэ. — Выступаем.
Вдруг дверь дома, где собрались самураи, повязавшие на лбу белые ленты — знак мести новой власти, сотряслась от могучих ударов. Все повернулись к ней, кто-то выхватил меч.
— Сейсиро, — бросил Сигурэ, — погляди кто там.
Молодой самурай подошёл к двери, приоткрыл…
Открывшего дверь дома, где собрались патриоты, Нагаока пронзил катаной. Тут же остальные двери и окна были выбиты атакующими самураями. Несколько минут изнутри дома раздавались звон клинков и крики. Всё это Сигурэ видел не очень хорошо. Он со всех ног нёсся к дому и перед глазами всё прыгало. На полпути к дому Сигурэ замер, увидев как изнутри вываливаются двое — Нагаока и… Он не мог поверить своим глазам. Это был Самурай-с-крестом.
Не в силах пошевелиться Сигурэ наблюдал за скоротечной схваткой. Они вновь сошлись в небольшой бамбуковой рощице, неподалёку от дома. Клинки скрестились раз, другой, третий, противники разошлись на мгновение и Нагаока нанёс быстрый и широкий удар почти параллельно земле… Сигурэ затаил дыхание, думая, что брат сразил жуткого врага, слава о котором шла по всем островам Такамо. Однако ответом на взмах был лишь треск бамбука, срезанного клинком. И тут сверху на Нагаоку обрушился Самурай-с-крестом.
А Сигурэ не мог и пальцем шевельнуть.
Сигурэ несколько раз тряхнул головой, избавляясь от внезапно нахлынувшего наваждения. Нет, никто не стал бить Сейсиро катаной по лицу. В дверях стоял тот самый малец, что вчера фехтовал с Хидэаки и вид у него был удивительно решительный.
— Яхико-кун, — воскликнул молодой самурай, — что ты здесь делаешь?
— Я хочу присоединиться к вам! — крикнул мальчик, решительно входя в дом. — Я хочу отомстить за смерть моего отца!
— Похвальное желание, — кивнул Сигурэ. — Подойди сюда, Яхико-кун… Так ведь тебя зовут?
Яхико кивнул и почти подбежал к Сигурэ. Тот положил ему руку на плечо и через мгновение мальчик ткнулся лбом в грудь самурая в белом кимоно.
— Прости, Яхико-кун, — сказал Сигурэ, аккуратно опуская мальчика на пол, — но тебе ещё рано расставаться с жизнью.
— Он может выдать нас, — заметил Сейсиро.
— Какая разница, — тяжко усмехнулся Сигурэ. — Мы выступаем и теперь уже слишком поздно, нам никто просто не успеет помешать.
Они нашли Яхико в пустом доме на берегу залива. Лишь благодаря нескольким старикам, страдающим бессонницей, удалось разыскать мальчишку. Они видели его и указали дорогу.
— Что с ним? — встревожено спросила Каору, опускаясь перед Яхико на колени.
— Без сознания, — ответил ей Кэнсин, прикладывая ладонь к шее мальчика. — Думаю, скоро очнётся.
Словно в ответ на его слова Яхико застонал.
— Они… ушли… — были его первые слова, — ушли…
— Это он про кого? — удивлённо произнёс Саноскэ.
— Про новых патриотов, — ответил ему Кэнсин, поднимая Яхико на руки. — Следует ждать новых неприятностей.
— Их надо остановить, — твёрдо заявила Каору. — Кэн-кун, ты должен оставить их.
— Как? — вздохнул Саноскэ. — Мы даже не знаем, что они задумали.
— Это как раз проще всего, — бросил Кэнсин. — Этим утром в столицу приплыл военно-морской министр Страндара Мэттью Перри. Его все сторонники сёгуната ненавидят лютой ненавистью.
— Вы должны их остановить, — снова сказала Каору. — Должны! Их же всех убьют, как вы не понимаете. Их всех убьют!
— Позаботься о Яхико-куне. — Кэнсин передал Каору ещё толком не пришедшего в себя мальчика и махнул рукой рукопашному бойцу. — Идём, Саноскэ.
— Ну вот, как всегда, — пробурчал тот. — Какие-то патриоты кашу заварят, а мы — расхлёбывай! Это нечестно!
Однако последовал за Кэнсином. Каору проводила их обоих долгим взглядом.
С утра у меня просто отвратительное настроение. На следующий день после посещения додзё Камии Каору я проснулся с жутким насморком и явно повышенной температурой. Однако дела бросать было нельзя, тем более, за день до прибытия Мэттью Перри. И вот я сижу рядом с ним, сложив ладони на эфесе сабли, рядом с Перри в карете с открытым верхом. И всё-то мне не в радость — и погода, и бравурная музыка, гремящая в воздухе, и гвардейцы (наши и материковые), шагающие чётко чеканя шаг, и лихо гарцующие кавалеристы. Мне хотелось как можно скорее оказаться дома, под тёплым (не смотря на жару) одеялом, с чашкой материкового напитка под названием глинтвейн… Возьму отпуск сразу же по окончании визита.
— Ты что-то не весел, Кэндзи, — произнёс Перри. — Отчего бы? Всё идёт как по нотам, даже скучно как-то.
— Не бойся, — усмехнулся я. — Думаю, очень скоро начнётся весьма увлекательное действо.
— О чём ты? — удивился Перри.
— Новые патриоты не остановятся ни перед чем, лишь бы насолить нам и, особенно, укусить побольнее тебя, Мэттью. Твоих кораблей, насмерть перепугавших Токугаву Ёсинобу, они никогда не простят.