— Ты спишь и с Бенисато, и с Геммой, — буркнул в ответ названный Тэссаем, — а у меня слишком давно не было женщины.
Юримару — молодой человек всегда в безупречно белом кимоно — усмехнулся и вышел из пустого дома, облюбованного Тэссаем для любовных утех.
Кагэро пришла в себя оттого, что кто-то разорвал на ней кимоно, следом за этим чей-то язык прошёлся по её груди, сместился ниже, к животу, здоровенные руки мяли её тело, над ухом раздавалось отвратительное сопение. Она открыла глаза и коротко вскрикнула.
— Тихо, — прошипел ей в ухо низкий, хриплый голос, — и проживёшь немного больше. У меня слишком давно не было женщины и мне всё равно будешь жива или нет.
Кагэро считала себя отважным воином ночи, но сейчас сердце её сжалось от запредельного ужаса. Какими же жуткими и отвратительными были слова этого человека.
Тэссай же самозабвенно придавался занятию, о котором мечтал очень давно. Он расстался с каменной кожей, как только прикончил последнего ниндзя и теперь мог в полной мере насладиться нежным телом женщины. А ведь у него так давно не было женщины!
И тут взгляд его наткнулся на смутную тень человека, сидящего на окне дома. Сначала он подумал, что это Юримару — известный извращенец — решил понаблюдать за его «игрой», как он называл изнасилование, с этой девицей. Но нет. Этот был одет в тёмное короткое кимоно и кобакама, заправленные в сапоги, на плече его лежали ножны с катаной, а Юримару оружия не носил никогда.
— Ты кто такой?! — рявкнул Тэссай.
— Я заблудился, добрый человек, — ответствовала тень человека с мечом на плече. — Прости, что отрываю от столь важного и приятного занятия, но ты не скажешь, как добраться до Сата.
— Пошёл прочь! — отмахнулся Тэссай, вновь склоняясь над телом ниндзя.
Однако он заметил, что тень сместилась. Теперь человек с мечом сидел прямо перед ним, откровенно пялясь на полуголую девушку.
— Ах ты! — взревел Тэссай, вскакивая на ноги и начиная обрастать каменной кожей.
— Беги! — воскликнул человек с мечом девушке, отпрыгивая в сторону от разъярённого Тэссая.
Тот изо всех сил ударил его, но не попал. Юркий человек перекатился по полу — и кулак Тэссая обрушился на доски, раскрошив их в пыль. Отпрыгнув ещё дальше, Дзюбей (а это был именно он) вынул из рукава кимоно длинный сюрикэн.
— Не можешь же ты быть целиком непробиваемым, — произнёс он, швыряя сюрикэн в глаз Тэссаю.
Тот схватился за раненную глазницу и взвыл раненным медведем, по лицу и пальцам его, по каменной коже заструилась кровь и глазная жидкость. Дзюбей подхватил ошалевшую Кагэро и выпрыгнул с ней в обнимку из злополучного дома. Тэссай ринулся за ними, но сидевший на пороге Юримару, провожавший до того взглядом удаляющиеся фигуры, остановил его.
— Пусть бегут, — бросил он разъярённому Тэссаю. — Покуда они доберутся до обжитых людьми поселений мы закончим наши дела, а Асикага постараются замять всё. Идём отсюда.
Дзюбей и Кагэро несколько часов бежали по лесу, Кагэро всё казалось, что за ними по пятам несётся каменнокожий. Однако когда они остановились на маленькой поляне, никого кроме таинственного спасителя — любителя плоских шуточек — рядом не оказалось.
— Как ты? — спросил он у неё.
Кагэро отступила на полшага от него, запахнув разорванное кимоно. Тот лишь усмехнулся.
— В порядке, — ответила Кагэро, — а ты?
— Тоже, — кивнул спаситель.
Кагэро заметила, что не смотря на несколько часов бега, он ничуть не запыхался.
— Кирияма Дзюбей, — представился он, поправляя большую соломенную шляпу, которую также умудрился не потерять за время их побега из пустой деревни.
— Сома Кагэро, — сказала в ответ Кагэро, пытаясь привести в порядок своё кимоно. — Благодарю тебя, Кирияма Дзюбей, ты спас мне жизнь. Я верну долг при первой возможности, но сейчас я должна уйти. После сочтёмся. — И Кагэро бросилась бежать прочь от поляны.
Дзюбей лишь пожал плечами, снова поправил съехавшую на сторону соломенную шляпу и зашагал в направлении Сата.
Асикага Рюхэй точно также гулял по сиреневому садику его покойной жены. Он не назначал встречи своим ниндзя, однако не сильно удивился появлению ушедшей вместе с Ханзо его дегустаторши Кагэро. По иронии судьбы, она замерла почти у того же самого куста сирени, что и Ханзо.
— Весь отряд погиб, — сказала она. — Нас перебил ужасный человек с каменной кожей. Скорее всего, именно он стоит за этой чумой.
— Задание не выполнено, — отрезал Рюхэй. — Возвращайся обратно и узнай кто именно отравил людей или подпустил чуму в их дома. И главное, зачем он это сделал? Одному человеку, хоть с каменной кожей, хоть без, такое не под силу.
— Я лишь принесла доклад, — отрезала Кагэро, исчезая в зарослях сирени.
«Надо будет приказать садовнику лучше ухаживать за сиренью, — подумал Асикага Рюхэй, — кусты у Каёко выглядели гораздо опрятней».
Очередная деревня по дороге на Сата была пуста. Такое впечатление, что люди в спешке собрались и покинули её. Пустота этих деревень настораживала Дзюбея и угнетала его. В душе, он любил общество людей, хотя частенько сторонился его, но на то были свои причины, о которых он не любил распространяться.
Он поправил шляпу, ремешки державшие её разболтались от времени (она была не новой и потёрлась, как и вся одежда Дзюбея), пристроил поудобней меч за плечом и тут в живот ему врезался бронированный кулак Тэссая. Тот весьма удачно прятался в тени богатого дома, украшенного резными драконами. Мощь удара оказалась такова, что Дзюбей отлетел к стене противоположного дома, врезавшись в неё спиной и потеряв меч. Шляпа упала с его головы и несущийся на него Тэссай растоптал её практически в пыль.
— Моя последняя шляпа, — простонал Дзюбей, отпрыгивая с пути каменнокожего великана.
Не успел он приземлиться, как пальцы Тэссая сомкнулись на его горле и следом кулак врезался в солнечное сплетение наёмника. Дзюбей поперхнулся воздухом, рот его наполнился кровью. А Тэссай продолжал самозабвенно избивать его и лишь вовремя расслабляя участки тела, куда врезался каменный кулак, Дзюбей сумел сохранить кости и внутренние органы в целости. Хуже всего приходилось, когда Тэссай бил его по лицу — Дзюбей серьёзно сомневался, что не лишился половины зубов, по поводу носа он не волновался — тот ломали не один раз.
— Я сделаю из тебя отбивную, — хрипел Тэссай, нанося удар за ударом. — Я буду медленно выбивать из тебя всё дерьмо, покуда оно из ушей не полезет. Я тебя… Я тебя… Я… Я… Я… — Слова в ушах у Дзюбея сливались в бесконечное «Я», «Я», «Я»…
«Главное, не потерять сознание», — лишь и думал Дзюбей, трепыхаясь в кулаке Тэссая словно птица в когтях жестокого кота, играющего с ней перед тем, как прикончить.
Наконец, он обвис, уронив голову на жёсткие пальцы Тэссая. Тот отшвырнул его на землю и Дзюбей свернулся калачиком, довольно удачно изображая покойника. Одновременно, он начал подтягивать к себе катану за специально для этой цели привязанную к ножнам почти незаметную для незнающего о ней человека (или не человека) струну.
— Претворяешься, урод! — заорал Тэссай, оказавшийся более наблюдательным, чем казалось, не смотря на отсутствие правого глаза.
Пришлось наёмнику форсировать события. Он перекатился к подтянутому едва ли наполовину мечу. Не смотря на боль, пронзившую практически всё его тело, он прыгнул с земли, выхватывая меч и нанося молниеносный удар по груди слегка опешившего Тэссая. Сталь с противным скрипом прошлась по камню, не оставив и следа. Тэссай лишь рассмеялся.
— Твоё дзюцу[19] удивляет меня, но, всё равно, я убью тебя!
Гигант сжал пальцы в кулак, но неожиданно разжал их — каменная кожа начала осыпаться.
— Что кожа шелушиться? — усмехнулся Дзюбей и ударил Тэссая по шее, там уже почти не осталось каменной кожи. «Как удачно», — усмехнулся про себя Дзюбей.
Клинок катаны прошёлся по горлу Тэссая, однако тот вместо того, чтобы ухватиться за него — вцепился правой рукой в лицо Дзюбея. Наёмник никак не мог ожидать такого поворота дел, он едва успел набрать в лёгкие побольше воздуха, потому что приток его был мгновенно перекрыт. В рот ему набились отслаивающиеся чешуйки каменной кожи Тэссая, сплюнуть их он не имел никакой возможности. Практически на удачу Дзюбей ударил гиганта по руке, не зная, достаточно ли каменной кожи отвалилось от неё. Ему повезло — процесс разрушения зашёл достаточно далеко. Он упал на землю, сорвал с лица мешающую дышать конечность и наконец смог увидеть, что сталось с Тэссаем. Сейчас гигант более всего напоминал разрушающуюся статую из давно заброшенного храма, однако был ещё жив и оставшейся рукой попытался вновь ухватить Дзюбея за лицо. Тот легко уклонился и ударил наискосок, разрубив почти надвое.
— Сильный был воин, — раздался противный, как скрип несмазанной дверной петли голос, — но ты сильнее. Хоть и победил его ты не совсем сам.
Дзюбей развернулся на звук и увидел престарелого коротышку в здоровенной соломенной шляпе. Почему-то Дзюбею сразу показалось, что он — член ордена Фукэ-сю[20], хотя не только они носят большие соломенные шляпы, на принадлежность к лао указывал же сакудзо — монашеский посох. Лица его Дзюбей разглядеть не мог из-за широких полей шляпы, из-под которой лишь торчала длинная трубка-кисэру. Над её чашкой курился сизый дымок.
— Ты кто такой? — поинтересовался Дзюбей обычным ироничным тоном, хотя каждых вдох давался ему дикой болью.
— Все зовут меня Никотин, — несколько невнятно из-за торчащей из зубов трубки ответил лаосец. — Это прозвище стало мне гораздо родней чем имя.
— Славное прозвище, — усмехнулся Дзюбей, левой рукой ощупывая рёбра, в целостности которых весьма сомневался, — и как ты дожил до таких лет, если столько куришь[21], раз заслужил его.
— Я курю только табакко, — ответил монах по прозвищу Никотин, тряхнув коротенькой бородёнкой, торчащей из-под полей шляпы, — но это не важно. Я работаю на правительство и хочу предложить тебе заняться тем же. Плачу пятьсот золотых.