Уселся напротив и заговорил вполне деловым тоном, хотя маслянистый блеск глаз выдавал его намерения. Он и не считал нужным скрывать. Женщине лучше сразу дать понять, чего от нее ждут.
— Дел невпроворот, иногда забываешь о главном. Напомни, пожалуйста, девушка, о чем мы договаривались?
— Катя Иванова, — представилась гостья. — Я с шестого канала… Тагир Ганидович, мы готовим новое шоу, условно оно называется «Клуб деловых людей». Это будет что-то вроде такой музыкальной викторины — с танцами, с песнями, но главное не в этом. Мы хотим представить в непринужденной обстановке богатых людей со всеми их заботами, увлечениями. К сожалению, в нашем консервативном обществе до сих пор существует некоторое предубеждение к так называемому среднему классу, к новым русским. Пора его развеять. Пора показать, что богатые люди — такие же, как мы, только, может быть, чуточку удачливее, умнее, талантливее.
Неся всю эту чушь, она не сводила с него иссиня-чер-ных глаз, непроницаемых, как у горянки, и Тагир тихо млел. Ах, хороша, стерва! И грудки, грудки топорщатся, как круглые патиссончики.
— При чем же тут я? Я ведь не совсем русский, — пошутил Тагир. Девушка кивнула, показав, что по достоинству оценила его юмор.
— Тагир Ганидович, новые русские — это понятие скорее философское, чем этническое. Вы согласны со мной?
— Еще бы… Скажи, Катя Иванова, если ты с телевидения, где же все твои помощники… и камеры? Я много раз выступал в телевидении — и всегда ваши ребята приходили целой кучей. А ты почему-то одна.
— Передача будет позже, через неделю. В прямом эфире. Сейчас мы обсудим некоторые детали. И, естественно, я должна получить ваше согласие. Тагир Ганидович, не отказывайтесь, пожалуйста. Вы один из самых известных бизнесменов в Москве, про вас ходят легенды… Москвичи будут счастливы увидеть вас в программе.
— Ты с шестого канала?
— Да, конечно, — девушка торопливо открыла сумочку, готовясь предъявить удостоверение, Тагир протестующе поднял руку.
— У вас кто хозяин, детка? Шалевич или Костяной? Я чего-то их все время путаю. Фамилии похожие, да?
— Вообще-то мы считаемся независимыми, — без тени улыбки ответила Катя. — Тридцать процентов акций принадлежат государству.
— Ага, вспомнил… — обрадовался Тагир. — Вас перекупил Шерстобитов. Хороший человек. Я его знаю. Тоже новый русский. Из Баку приехал.
Вместо удостоверения девушка достала пачку незнакомых ему сигарет с завлекательной полуголой негритянкой на коробке, взглядом спросила разрешения. Тагир подал пепельницу. Он не выносил курящих женщин. Уважающая себя дама никогда не станет курить при мужчине, но сейчас это не имело значения. Сейчас имело значение совсем другое. Мысленно он прикинул встречи, предстоящие на этот день (Каха! Главное повидаться с Кахой!), и решил, что сможет уделить ей внимание только ближе к ночи. Иначе никак не получалось. Конечно, можно устроить маленький праздник прямо здесь, в кабинете, но он чувствовал, что это как раз тот случай, когда не стоит торопиться. Быстрое удовольствие — плохой кайф.
— У меня условие, — сказал он строго. Девушка затянулась тонкой сигаретой, держа ее длинными пальцами посередине (красиво курила, ничего не скажешь), и изобразила полное внимание.
— Я приду на вашу передачу, но вы, Катя, сегодня со мной поужинаете.
Тут он увидел, как краснеют рыжие красотки. Тоже красиво. На щеках проступили крохотные веснушки. Тагир в восхищении поцокал языком. Он был большим ценителем и знал, что обозначают детские пятнышки на ланитах искушенной жрицы любви. В том, что девушка искушенная и любвеобильная, сомнений не было. На телевидении других и не держат.
— Ваше предложение, — сказала Катя, — большая честь для меня, но если вы думаете…
— Ничего не думаю, — весело перебил Тагир, окидывая ее взглядом, который красноречивее слов. Набивает себе цену, это ему нравилось, это входило в правила иіры. Значит, не дешевка.
— Ничего не думаю, Катюша. Покушаем, немного выпьем. В хорошее место пойдем. Шашлык — пальчики оближешь.
— Вы знаете, — прошептала девушка, словно смиряясь с неизбежным, — что вам невозможно отказать. Но что подумают мои родители? Про вас, Тагир Ганидович, идет такая слава…
— Зачем родители, вай? Родителям ничего не скажем. Покушаем, отдохнем. Привезешь им подарок.
Девушка вспыхнула.
— Напрасно вы так, Тагир Ганидович. Я за подарками не гоняюсь.
— Не гоняешься, еще лучше. Будем репетировать твой шоу. Как я там буду петь, плясать, шутки шутить.
— Вы удивительный человек, Тагир, — обронила красавица, с таким томным выражением, что он аж задохнулся. На озорной мордашке прочитал обещание неземных утех.
— Чем же я удивительный? — спросил лукаво, подбадривая ее пылающим взглядом.
— Наши мальчики… все эти качки, интеллектуалы — они вам в подметки не годятся. У вас аура истинного рыцаря.
— Мальчики тоже хорошо, — великодушно возразил Тагир, которого покоробило сравнение с телевизионной швалью. — Только в меру.
Сговорились, что в девять часов он подхватит ее в центре, возле памятника Пушкину — сам заедет или пришлет кого-нибудь.
— Не надо присылать, — попросила Катя. — Сделайте одолжение, мой принц, явитесь лично.
— Лично явлюсь, — согласился Тагир, борясь с паховым зудом. Когда провожал до дверей, все же не удержался, ласково провел широкой ладонью по упругим, отозвавшимся дрожью ягодицам девушки, — она резко повернулась, и Тагира ослепила дикая, завораживающая вспышка в смуглых очах. Вай, что будет! Какая ночь его ждет!
Едва ушла, связался с охраной. Ответил Королек, бывший капитан-мент. Тагир распорядился:
— Сейчас выйдет рыжая курочка, последи за ней. Поводи до вечера. Куда пойдет, с кем встретится. Разговоры послушай. Понял?
— Понял, хозяин. Больше ничего?
Тагир смешливо хмыкнул. Бывший мент, как и все они, на редкость бестолковый малый, но исполнительный — и дело свое знал.
— Больше ничего. После доложишь, не забудь.
— Как можно, хозяин?
Не то чтобы Черный Тагир усомнился в прекрасной гостье или ожидал от нее подвоха, но по привычке всегда принимал некоторые меры предосторожности. В покоренной Москве серьезная опасность ему не угрожала, но конкуренция большая: если не оглядываться, могут устроить пакость, откуда вовсе не ждешь. Причем свои же соплеменники.
Каха Эквадор объявился около шести — злой, раздраженный. В Москве он всегда такой. Уверял, что здесь воздух пропитан ядом, зловонным дыханием гяуров, и нормальный человек долго дышать в Москве не может, обязательно помрет. Тагир соглашался: да, да, в Москве жить нельзя, вонища невыносимая, но про себя посмеивался над пылким абреком. Сам он к Москве относился спокойно и даже с некоторой приязнью. В ней он стал большим человеком, получил власть и деньги. Наверное, и в горах он чувствовал бы себя хозяином, но оттуда трудно повелевать миром, а из Москвы можно. Со временем он надеялся обрести такое могущество, которое позволит ему перешагнуть через океан и нанести удар в сердце самого страшного зверя. Мечта великая, но когда-нибудь она осуществится. Сделка со «стингерами» — всего лишь верстовой столбик на пути к этой мечте.
— Шайтан их всех возьми! — ярился Каха, носясь по ореховому кабинету, как по клетке. — Город тьмы и червей. Хамида просил, Абрамыча просил, все бегают, ищут, а как найти? Как можно разыскать одного человека на вонючей помойке, среди червей?
— Найти можно, — Тагир наблюдал за буйным гостем из угла. — Была бы зацепка.
— Какая зацепка? — прорычал Каха. — Фамилия есть, адрес есть, самого человека нету. Где он? Может, в подвале сидит? Покажи мне этот подвал.
Когда Каха зацикливался на майоре-невидимке, отвлечь его от этой темы было почти невозможно, то есть сперва он должен был обязательно отбушевать. Тагир знал, как вести себя в подобных случаях. Надо сделать вид, что для всех Кахиных побратимов поимка майора — такое же важное дело, как для него самого.
— Ты уверен, что он живой? Он же знает, что ты его ищешь. Может, сдох от страха? С ними это бывает.
Каха прекратил бег, внимательно поглядел на сородича, словно ища подвоха. И вдруг сказал такое, что озадачило Тагира:
— Нет, он сам по себе не сдохнет. Да я не хочу его убивать. Я хочу с ним поговорить.
— О чем, брат? О чем ты будешь говорить с поганцем?
— Ты не все знаешь… Он два раза подарил мне жизнь. А я не отдарился. За ним остался выстрел. Пусть стрельнет.
Тагир смущенно сморгнул.
— Брат, ты разве ищешь смерти?
— Не смерти, справедливости. Никто не должен сказать, что Каха не вернул долг.
— Понимаю, — удрученно заметил Тагир, хотя на самом деле понимал еще меньше, чем до этого разговора. — Майор показал себя благородным существом — и это тебя удивило. Он русский?
— Да, русский.
— Значит, здесь какая-то ошибка, — улыбнулся Тагир. — Животные не бывают благородными. Они верно служат или кусают хозяина за руку. По-другому не может быть. Поговори с любым рабом, они все одинаковые.
Каха опустился в кресло и горестно поник. Он-явно выдохся. Трехдневная беготня по мертвому, призрачному городу высосала из него живые соки. Тагир открыл бутылку красной «хванчкары», любимого напитка Кахи. Пробормотал сочувственно:
— Остынь, абрек… Если угодно Аллаху, рано или поздно найдешь своего майора… Давай вернемся к нашему делу.
— Давай, — согласился Каха, но по лицу его было видно, что мыслями он далеко.
Тагир сообщил, что навел необходимые справки и готов уже сегодня перевести деньги на счет, который оставил Каха. Всеми формальностями займется контора. Через две недели груз прибудет по месту назначения. Каха немного приободрился.
— Ты хороший человек, Тагир. Сам знаешь, Кавказ без оружия, как волк без зубов. Деньги получишь обратно. Не сразу, но получишь.
— Конечно, получу, — усмехнулся Тагир. — У меня есть еще маленькая просьба…
— Все, что хочешь, бек, — Каха картинно прижал руку к груди.